Александр Косарев - Клады Отечественной войны Страница 43

Всё время после полудня слышна пушечная пальба. Вечером дерутся около Смоленска. Холодно, но сухо.

У нас очень скверное пристанище, мы осуждены либо замерзать, либо задыхаться в дыму; или садиться около проклятой печки. Генерал Нарбон рассказывает мне забавнейшие истории».

«Мороз так силёну что говорят он достигает 28 градусов С».

Так, так, что там Кастеллан пишет про события десятидневной давности? Граф де Коленкур тогда тоже распорядился о сожжении множества повозок? Значит, всё правильно, и наши предположения о том, что в районе Семлево или Славково были утоплены немалые по массе ценности («Железный обоз»), получили ещё одно подтверждение. Ведь повозки отступавшие войска сжигали не из-за какой-то особой французской вредности, а только для того, чтобы их скопище не выдало место, вблизи которого было произведено захоронение. Ведь понятно же и дураку, если в каком-то месте стоит сотня пустых телег и фургонов, то, стало быть, груз, с них снятый, лежит где-то неподалёку.

13 ноября

«13 ноября 1812 г. в сторону г. Красный был отправлен небольшой артиллерийский парк (пехотной дивизии Клапареда), к которому был присоединён войсковой обоз, вёзший трофеи, захваченные в Москве, а также императорский обоз».

14 ноября

«Мы оставляем Смоленск. Дежурный адъютант сначала назначил меня ждать здесь арьергарда, так как не нашёл под рукой других офицеров. У некоторых из наших товарищей просто талант уклоняться от трудных поручений. Я заметил ему: — Я останусь, но это не моя очередь. Он мне ответил: — Я это знаю, вы посылаетесь чаще, чем другие, вы деятельны и усердны. Он добавил: — Это несправедливо, если я найду кого-либо другого, он получит работу.

Император садится в экипаж с неаполитанским королём (Иоахимом Мюратом), эскортируемый в первый раз пехотным батальоном “старой ” гвардии. Принц Невшательский, министр двора, шталмейстер и дежурный адъютант следуют за ними в санях.

Падает большое число лошадей. Приходится бросать много пушек. Переходим через два моста, эти переходы дьявольски трудны. Я нахожу экипаж генерала Нарбона, который не может проехать вперёд. Егерь нашего генерала, очень сильный мужчина, выпив чересчур много водки, заснул и умер. Мороз —19 градусов.

Императорская штаб-квартира в Корытне. Очень холодно и очень скользко. Почти всю дорогу (22 версты) я иду пешком и падаю не один раз. Мы спим вповалку в крестьянской избе».

«Наполеон выступил из Смоленска в 8 ч. 30 мин. утра. На пути обогнал обоз с трофеями и обоз главной квартиры недалеко от деревни Уфимья. В Корытню прибыл довольно рано; через час узнал о нападении партизан на обоз в расстоянии 2,5 км от Корытни. Партизаны захватили 10 лошадей и разграбили часть фургонов императорского обоза. Мороз достигал 20 градусов».

Как точны и как полезны воспоминания Кастеллана. «Мы теряем много пушек». Не просто теряем, замечу, а прячем. Но обратите внимание, температура в тот день падала, чуть ли не до —20-ти. Следовательно, зарывать свои пушки в земле у французов не было никакой возможности. Но возможность их утопить, напротив, была прекрасная. Преодолели два «дьявольски трудных» моста. Вот вам и подходящие места для затопления тяжестей. Какие речки встречаются после Смоленска? Берём в руки карту, увеличительное стекло и смотрим. На всём пути до Корытни французам пришлось преодолеть 3 реки. Одну у деревни Ясенная, другую у деревни Лубня и третью в непосредственной близости от Корытни. Вот вам и объекты для работы. Пушки ведь (из тех, которые ещё оставались на ходу) были относительно небольшие по размерам — 3- и 6-фунтовые — и они, пробивая лёд, сразу глубоко уходили в речной ил. Так что увидеть их по весне было уже невозможно.

15 ноября

«Г. Красный. Холодно, по крайней мере -12 градусов, небольшой снег. Вчера 1200 человек русской пехоты под командованием генерал-адъютанта графа Ожеровского с отрядом, состоявшим из: 19-го егерского, Мариупольского гусарского и 4-х казачьих полков с полуротой конной артиллерии на рассвете атаковали польскую дивизию генерала Зайончика, остановившуюся в г. Красный. Но, видя приближение сильной колонны французов под командованием генерала Себастьяни, русские оставили Красный и отошли за 3 версты в дер. Кутьково, уводя за собой 11 обер-офицеров и 900 человек нижних чинов».

«Казаки с артиллерией появились у главы нашей колонны. Вестфальцы прогнали их; тогда они напали на хвост колонны, застрявший при переправе через тесный мост на речке Лосмине в овраге. Во время перехода по мосту дьявольские казаки взяли у нас несколько человек. Большое число повозок было разграблено; таким образом, вечером 15 ноября мы один за другим узнавали о пропаже наших вещей; вероятно, и моих в том числе. Я не буду роптать, если это научит нас идти в большем порядке».

«Два ящика с трофеями, между которыми находился и крест с Ивана Великого, утонули во время переправы по льду; погибли все и люди и лошади».

И здесь, именно в этом самом месте, настаёт самое время для очередной главы, названной мною:

«Крест и слава»

Давайте сейчас вместе с вами вспомним об одном знаменитом объекте, который несколько раз и теряли, и вроде бы находили, причём (что удивительно) тоже несколько раз, но до сих пор толком неизвестно, нашли ли его вообще хотя бы один раз. Речь пойдёт о крайне запутанной истории похищения французами креста с колокольни Ивана Великого. История эта довольно интересна и поучительна не только с точки зрения записного кладоискателя, но даже и обычного человека.

История похищения знаменитого креста, снятого с колокольни Ивана Великого, его утери и последующих поисков составляют особую кладоискательскую тему. И начну я эту захватывающую историю вовсе не с истории постройки знаменитой колокольни, и не с параметров не менее знаменитого креста, а с выдержки из письма человека, который в прямом смысле слова несколько лет тому назад буквально шёл по следу почти что исчезнувшей реликвии.

«...Передо мной лежит документ 1812 года. Письмо французского офицера из главного штаба Великой армии. В письме говорится о том, что повозка, на которой везли большой крест с колокольни Ивана Великого, утонул во время переправы, и рядом с ней утонули два зарядных ящика с московскими трофеями. Где это произошло, в письме не было сказано, была лишь маленькая зацепка — дата, когда это случилось. И я уцепился за эту дату, как утопающий за соломинку.

Дело в том, что императорский обоз был всё время в движении. В сутки он проходил по 30, иногда и 40 вёрст. А раз так, решил я, то, зная дату катастрофы при переправе, я смогу вычислить эту переправу. Согласно этой дате обоз вышел ...ноября из пункта “А” и поздно вечером этого же дня прибыл в пункт “Б”. Между этими пунктами расстояние в “X” вёрст. На подлинной карте 1812 года я отметил все речки и установил, что на этом отрезке дороги было всего “N” переправ. Следовательно, требовалось обследовать все эти переправы между “А” и “Б” на реальной местности.

А начал я с того, что много раз приходил в Кремль и подолгу стоял и смотрел на большой крест колокольни Ивана Великого. Мысленно представлял, как его снимали французские сапёры и плотники, как он покачнулся и сорвался вниз под собственной тяжестью. Как его укладывали на большую телегу и везли в Париж...

Летом 1984 года я выехал на ту дорогу, по которой двигался императорский обоз из пункта “А ” в пункт “Б", имея при себе карту 1812 года. Я ехал на велосипеде по этой дороге и ни о чём не думал, кроме как о том, что везу тяжелый крест на телеге. Подъезжая к очередной переправе, я мысленно говорил себе, что вот здесь утопили повозку с крестом, как бы мысленно топил её. Но не получалось, интуиция и какой-то внутренний голос подсказывали: нет, не здесь. Это было необъяснимо, но так было тогда. Проехав много вёрст, я подъехал к очередной переправе и решил обследовать берега реки. Прошёл вдоль берега, и в одном месте меня почему-то неудержимо потянуло в воду, на небольшой островок, что виднелся на середине реки. Я даже разулся и уже хотел идти через протоку к островку, но остановился и стал туго соображать, почему меня так неудержимо тянет на этот остров. Я долго смотрел на него, потом решил пройти по берегу реки ещё немного. Прошёл ещё метров 500, но нигде меня в воду больше не тянуло. Решил вернуться к островку. Когда пришёл опять на это место, меня вновь потянуло через протоку.  Я было разделся, но чего-то испугался и не поплыл, а просто долго сидел на берегу и смотрел. Запомнил это место и поехал дальше. Обследовал ещё две переправы, но уже никаких эмоций не испытывал.

Я решил капитально обследовать этот островок. Выезжал из Москвы много раз и зимой и летом. И не ошибся. В этом месте произошла катастрофа: утонули два зарядных ящика с трофеями и телега, на которой везли в Париж большой и тяжёлый крест. Я ничего не стал трогать, оставил всё как есть. До настоящего времени там ничего не изменилось, только разрастаются кусты ольхи и черёмухи на берегу реки.