Иван Грибков - Особый штаб «Россия» Страница 43

Фактически члены НТС занимались тем же самым, что и в Зондерштабе «Р»: собирали разведывательные данные для немецкой разведки и тайком вели свою «союзную работу». Насколько можно судить по воспоминаниям руководителя филиала фирмы «Строитель» в Белоруссии К. К. Болдырева, «новопоколенцы» наладили контакты в Смолевичах, Борисове и Бобруйске, где городским головой был Г. С. Ганзюк[443]. Однако, по всей видимости, работа у «солидаристов» не клеилась, поэтому к началу июня 1944 г. многие из них съехались в Минск (всего, с членами семей, их было 150 человек). В связи с начавшимся стратегическим наступлением Красной армии началась спешная эвакуация «Ингвара» из Белоруссии. Многие из членов НТС были сначала вывезены в Вену, а в середине ноября 1944 г. — в Нидерзахсверфен (Тюрингия). Другая часть «новопоколенцев» примкнула к отступающей из Белоруссии бригаде Б. В. Каминского[444].

Однако на этом работа Союза на разведку СС не закончилась. Наиболее подготовленные к специальным операциям члены НТС были отправлены в учебный лагерь в Санкт-Йоганн-ам-Вальде, где они проходили разведывательно-диверсионную подготовку. Преподавательский состав лагеря был причислен в 1945 г. к ВС КОНР, а начальником лагеря был член НТС Игорь Юнг. Для каких целей готовили «новопоколенцев», рассказал в своих воспоминаниях Д. В. Брунст:

«Одной из наиболее показательных акций НТС было так называемое дело "К", попытка организации шпионско-диверсионных групп для заброски в советский тыл… Исполнительное бюро начало переговоры с одним из представителей немецкой разведки о создании "боевых" групп для организации банд и шпионско-диверсионной работы в тылу Советской Армии. Как это всегда делалось в НТС, Байдалаков и другие члены пытались облечь эту задачу в более приемлемую форму "политической организации", "политического руководства" и прочей, обычной в НТС словесной шелухи. Однако смысл авантюры был с предельной ясностью выражен уже в предварительных разговорах. Речь шла именно об организации шпионско-диверсионных групп и банд для убийств, поджогов, взрывов и диверсий в тылу советских войск. Это было осенью 1944 года, в период наступления Советской Армии»[445].

Одну из подобных групп, заброшенную 12 декабря 1944 г., возглавил уже упоминавшийся Юрий Филиппович Луценко. Группа Луценко, летом — осенью 1944 г. занятая на строительных работах, была собрана из весьма разнородного контингента (кроме членов НРП — НТС, «народ был самый разнообразный, как по возрасту, так и по личным качествам. Были там и кадровые военные, и люди с рабочей хваткой, были даже два бывших жулика, успевших посидеть в советских тюрьмах»). Готовили группу (12 человек) почти месяц в полевом лагере в районе деревни Егендорф в Верхней Силезии. Будущих диверсантов обучали обращению с разнообразным оружием, стрельбе, рукопашному бою и ориентированию на местности. Вооружение группы составляли автоматы, по 2 пистолета «Вальтер» и «Наган», ручной пулемет Дегтярева, несколько десятков гранат. Группа была обмундирована в советские шинели, ватные телогрейки и брюки и… немецкие сапоги. Перед вылетом группе были выданы 2 млн советских рублей. Задачей группы было после выброски связаться с «зелеными» в брянских лесах и развернуть диверсионно-пропагандистскую деятельность, однако отвратительная подготовка диверсантов (большая их часть не имела представления не то что о диверсионной деятельности, но даже о воинской службе, боевых действиях и дисциплине) привела к полному провалу операции. «Мы надеялись, что приземлимся в глубоком тылу… При высоте полета более километра и очень сильном ветре нас разбросало на большие расстояния. За целый день поисков после приземления мне удалось найти только двух человек… мы уже втроем весь день 13 декабря по глубокому снегу пробродили в безуспешных поисках… Во второй половине дня на наш след пристроился вооруженный отряд… Но кто же они такие? Партизаны? "Зеленые"?.. Позицию выбрали очень удобную и притаились, надежно укрытые стволом сваленного дерева. Смогли даже немного отдышаться, дожидаясь, пока отряд преследователей вышел на поворот дороги метрах в десяти от нас… Я поднялся во весь рост, показав жестом своим товарищам, чтобы они все же оставались в укрытии и были готовы к бою. Однако мои послушные бойцы тоже поднялись вслед за мной!..»[446]

Заметим, что если заинтересованность немцев в подобных «диверсантах» более-менее оправдана, то понять мотивы руководства НТС, санкционировавшее подобную самоубийственную заброску совершенно не подготовленных групп, весьма сложно.

Одним словом, солидаристы продолжали сотрудничество с разведкой СС до конца войны. Участие членов НТС во власовском движении, которое обрело реальные формы именно благодаря помощи «Черного ордена», также приводит к соответствующим выводам.

Что касается позиции Смысловского в отношении «новопоколенцев», то ее он достаточно четко и открыто обозначил после войны, в одной из речей, произнесенных на юбилейном торжестве, посвященном созданию «Суворовского союза»:

«Между прочим, в последнее время НТС начал против нас вести ожесточенную травлю, приписывая нам действия, нами никогда не совершенные. Он старается нас выставить как группу профессиональных разведчиков. Мы не отрицаем того, что Первая Русская Национальная Армия вышла из кадров знаменитого 1001-го гренадерского разведывательного полка германского вермахта, и вот благодаря тому, что мы действительно разведчики, я и предлагаю господам из НТС быть осторожными.

Ведь мы — старые знакомые. Мы встречались не раз с господином Байдалаковым в Берлине. Около 200 членов партии НТС служили в Зондердивизионе "Р" под моей командой. Об их деятельности мы информированы лучше, чем кто-либо другой»[447].

Четвертая глава. На заколдованных путях

«Русская объединенная разведшкола»

12 февраля 1944 г. Адольф Гитлер подписал приказ 1/44 о создании единой разведывательной системы под общим руководством рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Адмирала Канариса понизили в должности, поручив ему работу в так называемом управлении торговой и экономической войны. Сам абвер расформировали. Первый и второй отделы абвера включили в РСХА. Отдел «Z», подразделения цензуры и часть третьего отдела абвера вошли в состав тайной государственной полиции (гестапо). Заграничный отдел абвера и структуры, занимавшиеся оперативной войсковой разведкой, включили в ОКВ. Был образован отдел «Шеф Труппенабвер» (Chef Truppenabwehr), подчинявшийся заместителю начальника оперативного управления ОКВ[448].

С военно-политической точки зрения унификация спецслужб Третьего рейха в чрезвычайно сложный для Германии момент была полностью оправдана. К этому Гитлера подталкивала сама логика тотальной войны: стратегические службы не могли более возглавлять нелояльные руководители (каковым был тот же Канарис). Вместе с тем, мероприятия, связанные с переустройством и функционированием новой системы разведывательных органов, в которых главная роль отводилась СС, кардинальным образом не смогли улучшить работу нацистских спецслужб. Советские «рыцари плаща и кинжала» уже прочно завладели инициативой, и РСХА так и не удалось ее перехватить.

При этом масштабы диверсионно-террористической деятельности в тылах наступающей Красной армии продолжали оставаться достаточно внушительными. В некоторых районах фронтового тыла диверсионные группы разрушили ряд объектов. Например, только на перегоне Лановцы — Котначовка, в тылу 1-го Украинского фронта, было уничтожено 10 железнодорожных мостов и на несколько дней прервано движение поездов на этом участке, что сказалось на темпах наступления советских войск[449].

Но с ухудшением положения вермахта на Восточном фронте все сильнее давали о себе знать провалы немецких структур, отвечавших за ведение оперативной и тактической разведки. Германское командование не всегда получало полные и достоверные сведения о противнике; нередко информация, собранная агентами, устаревала. Чтобы изменить это положение, предпринимались меры по усилению агентурной деятельности в советском тылу, использовались кадры и каналы абвера.

В феврале 1944 г., когда началось расформирование абвера, Смысловский находился под домашним арестом в Варшаве. Следствие продолжалось. Положение Бориса Алексеевича было непростым. По словам Георгия Неронова, все месяцы, пока шло расследование, его приближенные пребывали в напряжении. Порою, вспоминал адъютант, настроение среди офицеров, круглые сутки посменно дежуривших на квартире командира, было подавленным. Никто не знал, чем все закончится. Только Смысловский не унывал и верил в удачный исход своего дела[450].