Иван Грибков - Особый штаб «Россия» Страница 44

В конце апреля — начале мая 1944 г. полковник Смысловский был полностью оправдан. Более того, учитывая заслуги Бориса Алексеевича в борьбе с советской разведкой и партизанами, его вызвали в Ставку ОКВ и наградили Орденом Германского орла II ступени с мечами (Deutscher Adlerorden, II Stufe mit Schwertern (Halsorden). Mit Band. In rotem Etui)[451].

Следует сказать, что 7 марта 1944 г. ОКВ издало определение о награждении различными классами этого ордена. В документе прописывалось, кого и каким классом ордена награждать, в соответствии со служебным положением. Второй ступенью (классом) ордена (полное название, согласно определению ОКВ от 7.03.44 г. — Крест за заслуги 2-го класса ордена Германского орла с мечами — Verdienstkreuz vom Deutschen Adlerorden. 2. Klasse mit Schwertern) награждались чины высшего офицерского состава германских вооруженных сил (генерал-лейтенанты и генерал-майоры). Хотя в довоенный период этим крестом отмечались достижения в деле национал-социализма, во время войны орден стали вручать и за военные заслуги (почему и ввели мечи). Этот крест (по своей форме — мальтийский) свидетельствовал о немалых успехах Бориса Алексеевича в вермахте. После кончины Смысловского вдова генерала, графиня Ирина Николаевна Хольмстон-Смысловская, передала орден, а также другие награды супруга в Национальный музей княжества Лихтенштейн (в музейной коллекции орден получил инвентарный номер — Е 89/72)[452].

При этом, несмотря на реабилитацию Смысловского, сотрудники полиции безопасности и СД продолжали тщательно проверять связи бывших сотрудников Зондерштаба «Р». В результате в марте 1945 г. гестапо арестовало 26 офицеров и солдат Бориса Алексеевича, в том числе четырех (по другой информации — шестерых) человек, работавших с ним с первых дней войны. Несколько недель спустя было арестовано еще три офицера, и среди них — старший преподаватель варшавской разведывательной школы Борис Стефанович Рихтер (псевдонимы «Рудаев», «Мусин Иван Иванович»). Всем, кого задержало гестапо, были предъявлены обвинения в шпионаже в пользу СССР. Смысловского в середине апреля 1945 г. не раз вызывали на допросы в Берлин. Возможно, ему удалось спасти некоторых своих подчиненных[453].

В мае 1944 г. Смысловского вызвали в ОКВ, где ему вновь предложили возглавить разведывательный орган. Последний отличался от Зондерштаба «Р» тем, что основное внимание уделялось проведению агентурной разведки в тылах советских войск.

Помимо этого, планировалось направлять усилия на то, чтобы парализовать коммуникации, по которым идет снабжение Красной армии, и путем ударов по военным и экономическим объектам заставить противника оттягивать с фронта силы, необходимые ему для наступления. Параллельно с этим следовало создавать новые агентурные каналы и сети, увеличивать потоки разведывательной информации для немецкой армии, вести пропагандистскую работу по дискредитации советского государства и его вооруженных сил, уничтожать партийных и руководящих работников, подрывать всякое доверие к советской власти у мирных граждан.

Со своей стороны, как пишет Сергей Каширин, Смысловский выдвинул четыре условия.

«1) Новые русские формирования.

2) Эти формирования должны быть утверждены не только германским военным командованием, но и Главой германского государства, чтобы охранить их от посягательств немецкой партийно-политической головки.

3) Ему должны быть предоставлены все права и средства для организации повстанческого движения на территории России.

4) Вся борьба, возглавляемая им, происходит только на Восточном фронте против Советского Союза»[454].

Возникает вопрос: насколько немцы были согласны с этими условиями?

В обсуждении выдвинутых Смысловским условий участвовали представители отдела «Иностранные армии Востока» (возможно, сам полковник Р. Гелен) и штаба «Валли-I» (вероятно, подполковник В. Баун). На тот момент, благодаря стараниям полковника Р. Гелена, удалось создать и отрегулировать новый механизм поступления и обработки оперативной информации, который, после краха Третьего рейха, лег в основу деятельности оперативного звена разведки бундесвера.

Гелен вспоминал: «Независимо от их подчиненности все подразделения войсковой разведки, проводившие операции в полосе действий армии, докладывали об их результатах в ее разведотдел (оттуда информация сразу же попадала офицеру службы "1 C") и одновременно — в разведотдел группы армий. Тот направлял ее службе "1 C" и параллельно — штабу "Валли-I". Последний передавал данные отделу "Иностранные армии Востока " ("ИАВ"), включая в них сведения, полученные по собственным каналам. Копии всех материалов, переданных в мой отдел, получал абвер… Таким образом, организуя прохождение разведывательной информации через разведотделы и службы "1 C" (в конечном счете она попадала в отдел "ИАВ"), мы достигали быстрой передачи донесений и способствовали немедленной обработке данных о противнике на всех командных уровнях»[455].

Смысловскому предлагалось возглавить разведывательный орган в рамках системы, отлаженной Геленом, и замыкавшийся на штаб «Валли-I». Условия Смысловского не были чем-то из ряда вон выходящим. Немцам была нужна оперативная информация о противнике, поэтому они охотно согласились на формирование новых разведывательных частей из советских военнопленных. Не вызвало особых возражений и то, чтобы русские разведчики использовались только на Восточном фронте. Не возникло проблем и с тем, чтобы русские разведывательные части были утверждены германским командованием. Но обезопасить русских разведчиков от «посягательств немецкой партийно-политической головки», гестапо и СД вряд ли было возможно.

К тому времени у «Черного ордена» почти не осталось серьезных конкурентов. Неудавшееся покушение армейских офицеров на Гитлера 20 июля 1944 г. привело к увеличению и без того огромных властных полномочий рейхсфюрера СС, сделав его самой мощной фигурой в нацистском государстве. «Он стал властелином охранных отрядов, представлявших собой наряду с партией самую важную организацию Третьего рейха, — пишет исследователь X. Хене. — Гиммлер контролировал полицейский аппарат и секретные службы. Он возглавлял министерство внутренних дел. В качестве рейхскомиссара по укреплению… немецкой народности следил за проведением расовой политики режима. Гиммлер присматривал также за связями рейха с национал-социалистическими движениями в пресловутых германских странах. Ему подчинялись 38 дивизий войск СС Будучи начальником вооружений и командующим резервной армией, он являлся, по сути, главнокомандующим вооруженными силами на территории самой Германии»[456].

Получив предписание, Борис Алексеевич прибыл в варшавскую разведшколу. Опираясь на ее базу, он приступил к созданию своей разведывательной структуры (штаба части особого назначения — Stab Einheit z.b. V.), используя сотрудников, работавших ранее в Зондерштабе (многие офицеры были возвращены штабом «Валли-I»). Рядовой состав отбирался среди курсантов учебных лагерей и в частях спецназначения германской армии. К примеру, некоторые кадры были взяты из сформированного 8 июня 1944 г. 1001-го гренадерского полка (как вспоминал Смысловский, «Первая Русская Национальная Армия вышла из кадров знаменитого 1001-го гренадерского разведывательного полка германского вермахта…»). Штаб располагался в Мариенбаде. I отдельный батальон дислоцировался в Обервальтерсдорфе. II отдельный батальон располагался в населенном пункте Кайзервальд, в 50 км от Граца, III отдельный батальон — в Страсбурге. Полк готовил разведчиков и диверсантов для действий в советском тылу[457].

В начале лета 1944 г. Смысловский в основном контролировал подготовку разведывательных и диверсионных групп под Варшавой, организовывал их переброску за линию фронта. В августе 1944 г. поступил приказ о передислокации штаба в город Вайгельсдорф (местечко Совиные горы — Eulengebirge), недалеко от Бреслау (Верхняя Силезия), где Борис Алексеевич возглавил «Русскую объединенную разведшколу». В его структуру вошел личный состав из 1-го, 3-го и 4-го учебно-тренировочных лагерей варшавской разведшколы, а также разведчики и радисты, эвакуированные из Восточной Пруссии и Прибалтики, до этого проходившие обучение в разведшколах Летсе, Валги и Стренчи[458].

В августе — сентябре 1944 года руководящий состав Русской объединенной разведшколы в Вайгельсдорфе выглядел следующим образом:

Рихтер Борис Стефанович (псевдонимы «Рудаев», «Мусин Иван Иванович») — старший преподаватель разведшколы, с конца августа 1944 г. начальник разведшколы;

Бобриков Георгий Георгиевич — начальник разведшколы, с конца августа 1944 года заместитель начальника разведшколы;