Вячеслав Фомин - Варяго-Русский вопрос в историографии Страница 44

72. Ibid. S. X.

73. Johannesson K. Op. cit. S. 270-271. «Och hade samma M. Oluf (om han hade warit Sweriges störste Fiende) aldrig mehr kunnat göra Swerige till håån, spåt och försmädelse, än han nu med thenna sin krönika skrifwande tillbracht haffwer».

74. Latvakangas A. Op. cit. S. 117.

75. Johannesson K. Op. cit. S. 276.

76. Ibid. S. 272. «…Öffver heele boken nästenn, ther honum nogit beqvemeligit tilfälle giffves, laster, häder och smäder uthan all sanning, skäll och bevijs både vårtt christelige regement, så och vår egenn persone…».

77. Nordström J. Johannes Magnus… S. 136-140.

78. Johannesson K. Op. cit. S. 105: «Berik, som enligt alla svears och göters enhälldiga vilja valdes till kung över båda dessa riken omkring år 836 efter syndafloden, övervägde då klokt på vilket sätt man skulle kunna styra och bevara alla dessa folk, som drogs åt olika håll av så många intressen och begär. Många bland dem… hade blivit ytterst självsvåldiga, när de dagligen fritt hängav sig åt blodiga strider, plundringar och all slags illdåd. Dessa avsåg den kloke fursten att förpassa utom fäderneslandets gränser, så fort ett tillfälle bjöds. Men han ville inte och kunde inte med heder ta till vapen eller sin makt för att genomföra denna plan. … Därför samlade han stormännen och folket till ting. Där framhöll han, att ester, livländare, finnar, kurer, ulmeruger och andra mäktiga folk visserligen skildes från goternas stränder av det vida havet. Men under de gångna åren hade de fattat mod och ständigt gått till angrepp, när de såg hur goternas makt försvagades genom inre tvedräkt. … Om goterna därför ville anses för män, då borde de heller besluta att beröva dessa övermodiga och ihärdiga fiender deras egna länder och egendomar och kasta dem under oket av evigt slaveri… Till sist blev det ett enhälligt beslut, att man skulle uppställa en här av tillräcklig styrka för att bekämpa och underkuva dessa fientliga länder…».

79. Ibid. S. 106. «Här misstager sig åtskilliga, när de försäkrar att detta goternas uttåg ägde rum på grund av landets naturliga ofrktbarhet. Ändå är det ännu i vår tid så överflödande rikt på allt, att man knappast någonstans i hela Europa säljer det människan behöver för sitt uppehälle så billigt…».

80. Это рассуждение Нордстрём комментирует в скобках: «Смотрите-ка, какие глубокие корни имеет рудбекианский метод антропонимических исследований» («Vi se, att de rudbeckianska namnforskningsmetoderna ha gamla anor» (Nordström J. Johannes Magnus… S. 162). Здесь следует добавить, что тот же самый «антропонимический метод» используется и норманизмом. Но как готицизм, так и рудбекианизм (о нём см. далее), в которых «антропонимический» метод был ядром мифотворчества, давно отвергнуты как ненаучные теории, однако они прожили такую долгую жизнь под личиной науки, что многое из них унаследовано без критического пересмотра современной исторической мыслью.

81. Приведённые рассуждения Магнуса легко ассоциируются с норманистской методикой. Вспоминается, например, крупнейший российский норманист XIX М.П. Погодин, который писал о гордой и страстной, «истой норманке» Рогнеде, об истинном витязе в норманском духе Мстиславе Владимировиче или о «норманском характере» Святослава и пр. (Погодин М.П. Указ. соч.). Возникает вопрос, а что это такое есть «истинный норманский дух» или «истинный норманский характер» и чем он отличается от духа неистинного? Откуда это романтическое любование вместо научной аргументации? Судя по всему, утопические образы, как живые организмы, кочуют во времени и пространстве, возрождаясь в подходящей среде.

82. Nordström J. Johannes Magnus… S. 160-166.

83. Idem. Goter och spanjorer // Lychnos. Lärdomshistoriska samfundets Årsbok. 1971–1972. S. 171.

84. Idem. Johannes Magnus… S. 174. «Trovärdige män betyga, att göterna hava fast mer och med större berömmelse vinnlagt sig om visdom och förstånd än månge andre nationer och av begynnelsen fattat utav höglärde män den meningen, att själen skulle vara odödlig».

85. Nordström J. De yverbornes... S. 181.

86. Ibid. S. 101.

87. Ibid. S. 101.

88. Мыльников А.С. Указ. соч. С. 269.

89. Latvakangas A. Op. cit. S. 332.

90. Ibid. S. 332.

91. Lindkvist Th., Sjöberg M. Det svenska samhället 800–1720. Klerkernas ocj adelns tid. Andra upplaga. Studentlitteratur. 2008. S. 37; Harrison D. Sveriges historia. 600-1350. Stockholm, 2009. S. 121.

92. Latvakangas A. Op. cit. S. 330-333.

93. Münster S. Cosmographia. Basel, 1628. Faksimile–Druck nach dem Original von 1628. Lindau, 1978. S. 1420.

94Герберштейн С. Записки о Московитских делах / Введение, перевод и примечания А.И.Малеина. СПб., 1908. С. 3.

95. Latvakangas A. Op. cit. S. 330-333.

96. Thomas F. Avitae Russorum atqve Meclenburgensium Principum propinqvitatis seu consanquinitatis monstrata ac demonstrata vestigia. Rostok, 1717. S. 7.

97. Меркулов В.И. Немецкие генеалогии как источник по варяго-русской проблеме. // Сб. РИО. Т. 8. С. 136-143; его же. Откуда родом варяжские гости? Генеалогическая реконструкция по немецким источникам. М., 2005.

98. Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 36-37, 429-430; его же. Варяго-русский вопрос… С. 378-379.

99. Marmier X. Letters sur le Nord par X. Marmier. Paris, 1841. Р. 30-31.

100. Вольфрам Х. Готы. СПб., 2003. С. 16.

101. Там же. С. 39.

102. Петрухин В.Я. Легенда о призвании варягов и балтийский регион // Древняя Русь. Вопросы медиевистики, 2008, № 2 (32). С. 41-46.

103. Там же. С. 43.

104. Там же. С. 44.

105. Harrison D. Op. cit. S. 19.

106. Ibid. S. 30, 63; Lindkvist Th., Sjöberg M. Op. cit. S. 31-33.

107. Harrison D. Op. cit. S. 108.

108. Ibid. S. 21.

109. Ibid. S. 21-22.

Рудбекианизм, исторические взгляды эпохи Просвещения и норманизм

Отмеченное свойство готицизма – легко покидать лоно науки и перерождаться в мифотворчество – объяснялось его исходной политизированностью: в этом смысле готицизм никогда и не был наукой. Он родился в форме политического протеста «угнетённых» готов, и мина несправедливо «забижаемых» страдальцев стала переходить по наследству ко всем последователям традиций готицизма, дойдя до современных норманистов.

Методика, рождённая мифотворчеством готицизма, со всей полнотой проявилось в родственном готицизму рудбекианизме – феномене западноевропейской исторической мысли XVII–XVIII вв., зародившегося в шведском обществе. О рудбекианизме мною уже было опубликовано несколько работ, в том числе, в Выпуске 1 данной серии (перечень работ приводится в примечаниях). Но для цельности повествования необходимо повторить вкратце предысторию появления рудбекианизма.

Надо сказать, что у шведского готицизма с самого начала возникла проблема несоответствия между названием Швеции и именем готов, поскольку имя страны – Sverige, означавшее Svearike – Свейское королевство, было связано с другим предком шведов – свеями, которых возвеличивание готов заслонило и отодвинуло в тень. Здесь мне хотелось бы привлечь внимание к одному существенному моменту в шведской истории, который чрезвычайно важен в данном контексте. В современной исторической науке, особенно в работах последователей норманистских концепций недостаточно учитывается тот факт, что шведское общество, как, впрочем, и все остальные общества, не возникло как исторически гомогенный феномен. Оно образовалось из двух этнополитических компонентов – областей гётов и свеев. От их слияния, как зафиксировано в источниках, и создалось королевство Швеция[110]: «Королевство Швеция вышло из языческого мира, когда соединились страны Свея и Гота. Свея называлась земля на севере, а Гота – земля на юге» (Sverikis rike är af hedne värld samankomit af Svea och Gotha landh. Svea kalladis nordanskogh och Gotha sunnanskogh)[111]. Интересно отметить, что данной декларацией открывалась новая редакция общегосударственного свода законов, принятая в 1442 г. при одном из королей Кальмарской унии, вышеупомянутом Кристофере Баварском. В главе о готицизме было показано, что как раз в это время в Швеции стало нарастать стремление искать свои истоки в готской истории, что и вылилось в написание «отцом шведской истории» Э.Олаем хроники гото-шведских королей (1470).

Объединение Свеи и Гёты в шведской истории можно сравнить с объединением «юга» и «севера» в истории многих государств, что и становилось поворотным моментом в процессе их политогенеза. И как у многих народов, память о собственных древних корнях долго сохранялась как у потомков гётов, так и у потомков свеев. Даже сейчас в современном шведском обществе вспыхивают время от времени дискуссии о том, кто был ведущим в шведской истории – свеи или гёты, откуда пошла государственность и т.д. Это соперничество имеет глубокие корни и длительную историю. В процессе развития именно королевский род свеев или упсальский род стал правящим в пределах объединившихся земель, а из имени Свеярике родился общий политоним – Швеция, т.е. Sverige или Svearike. Но борьба между двумя традициями кипела долго и была упорной – это иллюстрируется историей использования титулов Rex Gothorum и Rex Sueorum. Нордстрём обратил внимание на свидетельство одного шведского источника начала XIII в., в котором сообщалось, что Олоф Шётконунг (995–1022), известный в русской истории благодаря браку его дочери Ингигерды/Ирины с Ярославом Мудрым, а в шведской – как конунг упсальского рода свеев, положивший начало процессу объединения «севера» и «юга» Швеции в одно государство, наложил запрет на титул Rex Gothorum, сделав легитимным только титул Rex Sueorum[112]. Но со второй половины XIII в. в шведской королевской титулатуре опять появляется титул готских королей, и шведские короли стали именоваться: Rex Sveorum et Rex Gothorum, т.е. короли свеев и гётов[113]. Видимо, к этому времени в объединённом Шведском королевстве был достигнут компромисс и баланс. И вдруг развитие готицизма начинает опять испытывать его основы, поскольку образ гётов, соединённый с древней историей готов, приобретает неслыханный блеск. Юг Швеции или Гёталандия оказывается колыбелью и истоками великого гото-германского начала, откуда вышли основоположники и зиждители западноевропейской культуры. Шведские короли, ещё недавно сверху вниз смотревшие на титул готских королей, начинают величаться их славой. Нетрудно догадаться, что готицизм должен был вызывать некоторый внутренний дискомфорт в шведской общественной мысли XVI века.