Андрей Буровский - Россия, умытая кровью. Самая страшная русская трагедия Страница 46

Дисциплина была железная, и ее не приходилось поддерживать наказаниями. Самой страшной карой было увольнение из армии и отправка в тыл. Ведь население поддерживало свою армию; армия была частью народа. Все знали всех по-соседски. Для парня проявить трусость означало вернуться в свою деревню или на свою улицу в городе покрытым страшным позором.

Приказы штаба и обсуждались коллективно. Вне строя офицеры власти не имели. Обращение в строю — «товарищ», ко всем чинам.

Нравы ижевских рабочих очень напоминали нравы казаков. Нравы народа, который управляет собой сам.

11 сентября красные взяли Казань. Поволжский фронт Комуча начал отступать, и красные высвободили силы для войны с Прикомучем. К началу октября наступление ижевцев и воткинцев выдыхается. 3 октября красные берут Агрыз, 4 октября — Сарапул.

С середины октября командование стягивает фронты все ближе к Ижевску — не хватает людей. Ведь фронт — это вовсе не траншеи и проволочные заграждения, набитые людьми и техникой. Фронты — это нечетко проведенные линии, на которых находятся жалкие кучки людей — по нескольку сотен от силы.

С 23 по 28 октября несколько раз переходит из рук в руки пристань Гольяново на Каме и остается за красными. Район восстания оказывается полностью окружен. 5 ноября красные переходят в решительное наступление, начинаются бои за Ижевск. Вечером 7 ноября город пал, его защитники — часть населения — перешли в Воткинск.

8 ноября 1918 года командование и Прикомуч решили: защищать город нет сил, надо отходить на восток. Под руководством капитана Вологдина сооружается понтонный мост через Каму. 12 и 13 ноября заслоны вдоль Камы разгромлены красными. Красные берут Воткинск и наседают, отступление переходит в бегство. К 14 ноября за реку переправляются от 16 до 30 тысяч ижевцев и от 30 до 45 тысяч воткинцев. Большинство из них — мирное население, армия составляет от силы 20–25 тысяч спасшихся. Многие части остаются, чтобы прикрыть отход, и гибнут до последнего человека. В том числе и все артиллеристы. До 16 ноября красные истребляют последние группы Народной армии и крестьянских повстанцев.

Общее число погибших на фронтах оценивается по-разному — от 10 до 20 тысяч убитых с обеих сторон. Захватив Прикамье, коммунисты расстреляли примерно такое же число людей. В одном Ижевске они сразу после взятия убили больше 800 человек. Из них взрослые мужчины — только те, кого звали в Ижевскую армию и кто не пошел. Остальные — члены семей солдат и офицеров, включая маленьких детей и стариков.

А теперь самое невероятное…

Дело в том, что Прикомуч обращался и к Уфимской директории, и к Комучу с просьбой о помощи и с предложением совместных боевых действий. Прикомуч соглашался признать главенство Комуча и Директории: только давайте ударим на красных вместе. Ответа не было. Вообще.

Позже адмирал А. В. Колчак будет спрашивать у членов Комуча — почему, мол, они не помогли? И получит прекрасный ответ: мол, ну как же мы могли идти вместе с ижевцами. Мы-то интеллигенция, мы несли народу свет эсеровских идей. А там, в Прикомуче, были какие-то дикие пролетарии…

Колчак прокомментировал эти слова просто: покрыл матом цвет российской политической мысли и уехал в Ижевско-Воткинский полк. Александр Васильевич Колчак был потомственный дворянин из высшей аристократии, лично знакомый с царем. Но у ижевцев он стоя выпил с офицерами этого полка, с тостом «За нашу общую победу!». Со зловонными мужиками, с которыми никак не могли вместе воевать интеллигенты-эсеры — большие защитники народа и выразители его самых заветных интересов.

Комментарий один… Думаю, в воспитании господ интеллигентов никак нельзя было применять ни казацкую плеть, ни старорежимные розги. А то ведь опять понесут тупую интеллигентскую жвачку про «реакцию» и про «царских сатрапов». Нет… Воспитывать их нужно было строго ремешком, извлеченным из брюк ижевского рабочего. Его пролетарскими руками. А держат пускай крестьяне из деревень под Воткинском. Да здравствует революционная смычка города и деревни!

Глава 8

Ярославское восстание

Это восстание 6–21 июля 1918 года тоже стало реакцией на движение чехословаков. Кроме того, ходил упорный слух о подготовке крупного французского десанта в Архангельск. Мол, высадятся союзники в начале июля и начнут наступление на Вологду и Вятку. Глава французской военной миссии Нуланс активно распространял этот слух и готов был давать деньги на подготовку.

Подготовил восстание «Союз защиты родины и свободы» эсера и террориста Бориса Савинкова. Ячейки «Союза» с самого начала существовали в Москве, Рыбинске, Муроме, Костроме. Это была хорошо разветвленная подпольная сеть, раскинутая в 34 городах и включавшая до 5 с половиной тысяч боевиков. «Союз» поддерживали местные организации «Союза георгиевских кавалеров», «Союза фронтовиков», «Союза офицеров».

«Союз защиты родины и свободы» объединял социалистов и людей «партии порядка». После провала московского подполья в мае — июне уцелевшая часть во главе с полковником А. П. Перхуровым отправилась в Ярославль. Другая часть «союзников» во главе с полковником Бредисом — в Рыбинск. Большая же часть во главе с полковником Рачковским уехала в Казань, где офицеры перешли линию фронта и соединились с армией Комуча.

А. П. Перхуров рассчитывал, что при первых сполохах восстания из Калуги прибудет большой отряд, до 200 человек. А в Рыбинске, Муроме, Ростове, Иваново-Вознесенске тоже вспыхнут восстания. Получись так, антибольшевистское восстание охватило бы всю центральную часть Великороссии.

В Ярославле Перхуров создал организацию, которая называлась «Ярославский отряд Северной Добровольческой армии». В эту организацию записалось от 2 до 6 тысяч человек, но участвовало в событиях всего от 400 до 1 тысячи. Организация была военным подразделением и делилась на отряды по 5–6 человек, сведенные в 2 батальона.

В ночь на 6 июля на Леонтьевском кладбище, недалеко от городского вокзала, Перхуров собрал 105 человек. Все вооружение состояло из… 12 револьверов.

Тем удивительнее успех: к полудню 6 июля восставшими был ликвидирован большевистский штаб, разоружена его охрана, захвачены почта, телеграф, радиостанция, казначейство. Весь центр города.

Восставшие захватили старый арсенал, но не смогли удержать артиллерийские склады. Район города за р. Которослью захватить не удалось. Во второй половине дня со стороны железнодорожной станции Всполье уже началось наступление красных.

Но восставших к тому времени было уже не 105!

Восставших поддержала городская милиция — она формировалась еще до октября 1917 года. Губернский комиссар прапорщик Фалалеев возглавил один из отрядов и погиб в бою.

Пришли военспецы из Ярославского военного округа — около 120 человек во главе с полковником Лебедевым и генералом В. И. Карповым.

На сторону «перхуровцев» перешел автоброневой дивизион поручика Супонина (25 офицеров, 2 пушечных бронеавтомобиля «Путилов-Гарфорд», 5 пулеметов).

Пришли добровольцы — кадеты, лицеисты Демидовского юридического лицея, гимназисты. Около 100 человек.

Восставшие рассчитывали на рабочих железнодорожных мастерских, но из 600 человек в боях участвовали всего 140. Остальные рабочие, впрочем, подготовили бронепоезд. Бронепоезд имел только противопульное бронирование, его сделали буквально за несколько часов. Он курсировал между станциями Уроч и Филино, на Заволжском участке фронта.

Был расчет, что восстание поднимет Ярославскую и соседние губернии. Этот расчет тоже не оправдался. 8 и 9 июля красные подавили попытки восстаний в Рыбинске и в Муроме.

Перхуров утверждал, что к нему не раз приходили крестьянские ходоки, выражали готовность помочь.

Реально пришло около 200 человек, в основном из села Диево-Городищево. 8 июля, собравшись по звону набата и отслужив молебен «о даровании победы над безбожной властью», волостной сход села принял решение идти на подмогу повстанцам. Односельчанами руководили свои же односельчане-офицеры — «офицеры военного времени» Конанов, Тарасов, Москвин, Ершов, Перелыгин.

Человек 50 сражались в Ярославле. В несколько раз большее число людей получили оружие и пошли с ним в свои деревни. Эти же 50 фронтовиков из крестьян защищали район Тверицы — оттуда красные пытались прорваться в город. Практически все они погибли.

Перхуров объявил себя Главноначальствующим Ярославской губернии. Он позаботился и о гражданском управлении. «Все органы и распоряжения так называемой «советской власти» упраздняются», — заявил он. Упразднялись и волостное земство, милиция, волостные комитеты.

Их заменяла власть «Управления Главноначальствующего по гражданкой части», а «в прочих городах губернии» — власть «начальников уездов». Возрождались окружные суды, а функции полиции передавались «уездной и городской страже».