Д. Чугаева и Л. Петерсон. - С.М. КИРOB Избранные статьи и речи 1916 - 1934 Страница 48

Тут дело, товарищи, не только в кровожадности; мы это опишем как угодно, и как мы умеем это делать, но дело в том, что объективно у них нет решительно никакого другого выхода. Они должны делать все, употребить всякие способы для того, чтобы эти колонии удержать в своих собственных руках. Отсюда те непрерывные войны, которые мы наблюдаем на Востоке. Войны не только среди таких народов, как, скажем, 400 с половиной миллионов китайского народа, но даже у такой горсточки людей, как, скажем, рифы, о которых вы Знаете, и войну, с которыми ведет Франция на протяжении очень долгих месяцев и которая все еще не может кончиться ничем. Чем объясняется та напряженность борьбы, которую мы видим со стороны народов, населяющих колонии? Она объясняется тем, что эти народы сейчас подошли к такому рубежу своего существования, что приходится отстаивать уже не только ту или иную часть своих политических прав, но они сплошь и рядом становятся на грани необходимости защищать свое физическое существование. Именно поэтому, если вы своим взором обойдете по всему огромному Востоку, вы не встретите ни одного уголка, где бы было тихо, спокойно и где были бы совершенно мирные взаимоотношения между эксплуататорами и эксплуатируемыми. Нет ни одного уголка на этом огромном, подавляющем, в смысле количества населения, всю остальную часть земного шара, Востоке, где бы не наблюдался в том или ином виде и размерах революционный огонек. Поэтому тысячу раз был прав Владимир Ильич, который при всяком случае обращал наше внимание на те гигантские, колоссальные возможности революционных освободительных войн, которые могут развернуться на Востоке. Подумайте хотя бы над одним только движением, которое мы сейчас видим в Китае.

Правда, я соглашусь с вами, что разобраться в этом движении очень трудно. Эти многочисленные генералы, носящие очень сложные, трудно выговариваемые имена, еще больше запутывают положение и дают еще меньше возможности разобраться по существу происходящего там движения, но я думаю, что каждый из вас признает одно, что в общем и целом можно всех этих генералов наемных и ненаемных расставить по 2 шеренгам — одна шеренга: те, которые борются за независимость, освобождение многомиллионного китайского народа; другая часть делает все для того, чтобы этому освободительному движению противопоставить замыслы империалистов, замыслы угнетателей, противопоставить все то, что было до сих пор в Китае.

Война продолжается с огромнейшим ожесточением. Временами наступает как будто бы затишье, но все это затишье напоминает затишье перед бурей при малейшей новой перестановке сил, при ближайшей новой возможности там снова и снова должна будет развернуться война в самом широком, жестоком смысле этого слова. Вся временная передышка, которую там дают, характеризуется тем только, что во время этой передышки втягиваются все более и более широкие массы китайского народа в это движение. Многомиллионный китайский народ в общей своей массе сейчас все более и более сознает необходимость во что бы то ни стало сбросить империалистическое иго. Многомиллионный китайский народ, как и наш народ в свое время, понял значение своих собственных сил, уверовал в собственные свои силы и он все более и более становится твердым в том отношении, что знает, что без всякой империалистической помощи, без всяких внешних угнетений он сам выйдет из того, временами первобытного. состояния, которое представляют из себя китайские провинции. Так или иначе, товарищи, это движение на Востоке в истории освободительного движения человечества будет зачтено и сыграет, несомненно, одну из первейших ролей. Вот это обстоятельство дает новые силы, новые возможности и наш Советский Союз все больше и больше укрепляет свое положение.

Если мы, товарищи, как я уже говорил, не имеем реальной помощи извне, со стороны западно-европейских государств, то мы имеем громадное моральное сочувствие со стороны трудящихся, со стороны западно-европейских рабочих. Можно смело утверждать, что если бы не громадные волны, не широкое движение среди трудящихся, среди широких масс Западной Европы, то неизвестно — пользовались бы мы и теперь той мирной передышкой, которую мы сейчас с вами имеем. Не подлежит никакому сомнению, что в отношении сдерживающих моментов для западно-европейской буржуазии, все еще лелеющей надежду посчитаться с нашим Союзом, — западноевропейские рабочие играют далеко не последнюю, чтобы не сказать первую роль. Я не буду напоминать вам о тех успехах, которых нам удалось достигнуть в смысле более тесных взаимоотношений с английскими тред-юнионами и т. д. Я об этом сейчас не распространяюсь, но скажу одно — вы знаете, что мы являемся виновными во всякого рода пропаганде, агитации и проч.: достаточно вспыхнуть где-нибудь забастовке — виноваты большевики; если провалится потолок в соборе и задавит несколько сановников — виноваты русские большевики, — словом, что бы ни случилось — во всем виноваты большевики; что бы, где бы ни случилось — обвиняли наших агитаторов. Теперь помаленьку как будто бы эта сплетня начинает затихать и затихать под влиянием одного, на мой взгляд, очень многозначительного факта.

УКРЕПЛЕНИЕ СВЯЗЕЙ С МЕЖДУНАРОДНЫМ ПРОЛЕТАРИАТОМ

Вы знаете, что за последний год мы с вами наблюдали громаднейшее паломничество со стороны европейских рабочих в Советский Союз. Мы несколько десятков западноевропейских делегаций пропустили по нашим городам и деревням — делегаций, пожелавших воочию убедиться в том, что собою представляет Советский Союз. В составе этих делегаций мы видели не только членов коммунистических партий, не только представителей желтого Интернационала, — мы видели там и просто беспартийных рабочих. За самым ничтожным исключением, за исключением лишь тех, которых может, очевидно, как горбатого, только могила исправить, подавляющее большинство из них, посмотрев на все, что они видели в Советской стране, возвращались к себе на родину полнейшими нашими друзьями. Всякому рабочему, который честно, попросту смотрел на работу трудящихся нашего Союза, становилось совершенно очевидным, что действительно рабочие и трудящиеся Советского Союза не на словах, а по-настоящему, на деле, строят социалистическое государство, что те трудящиеся, которые восемь лет назад разрушали дворцы и поместья феодалов, оказываются способными не только разрушать, не только сокрушать, но умеют и строить. За короткий промежуток времени европейские рабочие увидели, что у нас проделана колоссальнейшая, совершенно невиданная работа. Европейские рабочие увидели, какие огромные творческие возможности открывает в себе рабочий класс, когда он становится господином положения, диктатором в государстве. Эти рабочие увидели, что свершается то, о чем они читали лишь в полулегальных книжках, именно — что настанет когда-нибудь счастливый период, когда власть в государстве будет в руках рабочих, когда каждый из угнетенных будет принимать непосредственное участие в государственном строительстве, когда в эту работу будут вовлечены огромные миллионы людей и будет положено основание тому великому будущему, которое называется социализмом. Об этом европейские рабочие только мечтали, читали в книжках, а здесь они, приехав, увидели это на деле, увидели реально, что действительно изо дня в день, понемногу, кропотливейшим образом это совершается. Действительно, это может произвести переворот в голове не только беспартийных, но даже и представителей желтого Интернационала. То, что видишь, — от этого не уйдешь, не отмахнешься. Это движение, это паломничество в Советский Союз сыграло и играет колоссальную роль в деле укрепления наших взаимоотношений с трудящимися Западной Европы. В самом деле, представьте себе, что ваш покорнейший слуга рассказывал бы где-нибудь, — если бы представился случай, на широком собрании, например, в берлинских кварталах, — какие мы с вами хорошие люди. Конечно, я был бы последним дураком, если бы не похвалил всех нас. Я глубочайше, как и вы, убежден, что самая лучшая порода людей на свете — это, конечно, большевики. В этом нет никакого сомнения, хотя бы судя по пословице, что «всяк кулик свое болото хвалит». Но представьте себе положение европейского рабочего, который вас слушает. Когда я ему разведу все эти Волховстрои и всякие такие вещи, он скажет: «Хорошо поешь, но неизвестно, где сядешь, ничего этого я не видел и не знаю, как это есть на самом деле». Совершенно другое дело, когда рядом со мной выступит воспитанник «почтенного» предателя социализма Карла Каутского и начнет рассказывать то же, что мы с вами рассказываем. Как вы думаете, какое это впечатление произведет на европейского рабочего? Я думаю, что если он нам с вами не совсем поверит, то, когда он послушает этого «желтого» человека, он сделает выводы гораздо большие и скажет: «Если этот «желтый» человек, который вчера воевал с большевиками и вешал всех собак на Советский Союз, теперь, побывав там, рассказывает, что там дело делается не плохо, а даже совсем подходяще, то наверное, он, мерзавец, еще не все рассказывает. Наверное на самом деле там еще лучше, чем он говорит, потому что вчера только этот человек говорил, что там, кроме крови, кроме того, что живых людей глотают, ничего больше нет, а теперь говорит, что там есть социалистическая промышленность, что там — полнейшая свобода рабочего класса, что там — громаднейшая восстановительная работа, что там — теснейший союз между рабочими и крестьянами» и прочее и прочее. Рабочий слушатель сочтет необходимым сделать из этого естественный и логический вывод: «Не все он говорил, что-нибудь да скрывает; было бы хорошо, если бы я сам съездил туда и посмотрел, что там делается». Отсюда мы видим следующее: не успеет вернуться домой одна делегация, как к нам стучат: «Не можете ли принять еще человек пятьдесят, которые едут из разных весей и градов?» Как в Мекку — священный город мусульман — круглый год шагают длинными вереницами верующие мусульмане, так теперь идут к нам; мы сами превратились, как бы в эту самую Мекку, куда идут с горячей надеждой посмотреть и научиться, как надо создавать социалистический строй, как надо создавать социалистическое государство.