Андрей Мелехов - «Танковая дубина» Сталина Страница 49

Характерно в этом плане признание, сделанное Гитлером Гудериану на совещании 4 августа 1941 года в городе Борисове: «Если бы я знал, что у русских действительно имеется такое количество танков, которое приводилось в вашей книге (имеется в виду книга Гудериана «Внимание, танки!», вышедшая в 1937 году, в которой он говорил о 17 000 советских танков. — Прим. авт.), я бы, пожалуй, не начинал эту войну» («Воспоминания солдата», с. 256). Уже упоминавшийся мною в других работах один из корпусных командиров Гудериана летом 1941 года — Герман Гейер — называл техническую оснащенность русской армии «чудовищной» и считал ее верным признаком захватнических планов мирового масштаба. Немецкий историк Пауль Карель упоминает о допросе взятого в плен командира советской 4-й танковой дивизии генерал-майора Потатурчева. «Советская 4-я танковая дивизия, — пишет он, — насчитывала в своем составе 355 танков (по другим данным — 436. Прим, авт.) — включая 21 Т-34 и 10 огромных… КВ… — и 30 бронемашин разведки. Артиллерийский полк имел на вооружении 24 ствола калибра 122 и 152 мм. Мостостроительный батальон располагал количеством понтонов, достаточным для наведения 60-метрового моста, способного выдержать 60-тонные танки. Ни одна немецкая танковая дивизия на востоке летом 1941 г. не располагала столь же внушительным вооружением. Во всей танковой группе Гудериана, состоявшей из пяти танковых и трех с половиной моторизованных дивизий, насчитывалось всего 850 танков» («Восточный фронт», книга 1, с. 57). Отметим, что «сестринская» 7-я танковая дивизия того же 6-го мехкорпуса генерал-лейтенанта Хацкилевича, столь же успешно разгромленная немцами, имела в своем составе 368 танков: 51 КВ, 150 Т-34, 125 БТ-5 и БТ-7, а также 42 Т-26. И это не считая всего остального вооружения!

Важно отметить, что летом 1941 года Красной Армии совсем не обязательно было одновременно использовать все свои мехкорпуса, сосредоточенные на западной границе. Война — несмотря на заявления о «малой крови» — планировалась тяжелая; за одним рядом хорошо отточенных, но сломанных зубов должны были вырастать новые и еще более крепкие. Мехкорпусов «первой волны» — пяти с лишком тысяч танков, включая и минимум 1060 новеньких Т-34 и КВ — более чем хватало для выполнения начальных задач советского «блицкрига». Напомню, что Вермахт готовился к ведению оборонительных действий примерно так же, как и Красная Армия, — то есть практически никак.

Также позволю себе обратить внимание на тот немаловажный факт, что больше половины советских танков (порядка 7280, если считать только машины мехкорпусов и 57-й отдельной танковой дивизии, прибывшей на Украину 22 июня) были сосредоточены на Южном направлении — на территории Киевского Особого и Одесского военных округов. Их главной задачей являлось отсечение Германии от единственного крупного — румынского — источника нефти в Европе, а сил и средств, имевшихся в распоряжении соответствующих фронтов, было намного больше, чем в распоряжении немцев и их союзников — румын, венгров и словаков. Минимум 7280 советским танкам противостояли максимум 863 танка и САУ 1-й танковой группы. Получается соотношение, пугающее воображение, — 8,4:1! Даже если добавить немцам танки союзников, соотношение остается по-прежнему жутковатым: 6,4:1!

Если принять во внимание настоящие планы товарищей Сталина, Тимошенко и Жукова, которые в итоге собирались добраться до Ла-Манша и Персидского залива, то желание иметь на разных стадиях задуманного покорения Европы и Азии постоянно возобновляемый бронекулак для проведения «глубоких операций» из 29 механизированных корпусов является абсолютно понятным и логичным. По той же причине к июлю 1941 года не были сформированы и все задуманные воздушно-десантные корпуса: не было надобности. На выброску такого количества парашютистов не хватило бы самолетов и планеров: их пока столько не построили…

Вдобавок после прочтения дневников Гальдера и других немецких генералов становится понятно, что одновременно пустить в дело все 11 660 боеготовых советских танков, тысячи бронеавтомобилей и тягачей с орудиями, а также десятки тысяч автомашин с мотопехотой, горючим и боеприпасами было бы непростым делом даже на «чужой территории»: там ведь дороги тоже были не резиновые! Когда Вермахт начал вторжение в СССР, немецкому командованию пришлось жестко регламентировать движение своих войск на советских дорогах и обеспечивать приоритет мобильным соединениям танковых групп. У немецких моторизованных частей, конечно, танков было поменьше, чем у Рабоче-Крестьянской Красной Армии, но им все равно приходилось сгонять на обочину повозки тыловиков и армейскую пехоту. Пауль Карель, в частности, сообщает: «В зоне боевых действий танковой группы Гудериана после пересечения ею Буга имелось всего две хороших дороги для наступления — из Бреста в Бобруйск и в Минск. По этим двум дорогам и передвигалось примерно 27 000 единиц техники танковой группы и еще около 60 000 машин следующей за ней пехоты, штабистов, снабженцев и связистов. Во избежание проблем и создания хаоса Гудериан выработал три уровня приоритетов…» («Восточный фронт», книга 1, с. 42). Он же вполне справедливо дополняет: «Если бы советское командование вовремя осознало данный факт (ограниченности транспортных артерий. — Прим. авт.), то смогло бы сильно осложнить и без того непростую ситуацию со снабжением у немцев» (там же, с. 43).

Одним словом, стенания большевистских генералов и историков по поводу «недоукомплектованности» советских мехкорпусов я считаю как минимум некорректными. Если бы штаты этих гигантских корпусов-армий были снижены до уровня германских танковых корпусов (в среднем 386 «панцеров» на корпус), то все двадцать девять советских механизированных соединений мгновенно оказались бы укомплектованными в среднем на 148 %! А если наоборот, вдруг взять да установить среднюю численность танков в германском танковом корпусе равной огромному штатному расписанию советского механизированного (1031), то получится, что германские соединения были в среднем укомплектованы всего лишь на 37 %… Если же поделить общее количество советских боеспособных танков в 11 660 единиц («по Барятинскому») на среднее количество танков в германском танковом корпусе, то получится, что только в приграничных округах у СССР имелся эквивалент 30 германских танковых корпусов!

Приведу следующую аналогию. Скажем, скупой худощавый француз берет маленький, но красиво нарезанный кусочек хлеба, мажет его паштетом, кладет сверху оливку и называет это дело «канапе». Здоровенный американец режет пополам целую булку-багет, щедро использует майонез и горчицу, накладывает между половинками сыр, ветчину и овощи — получился сэндвич-«субмарина». С одной стороны, гипотетический историк может и то и другое отнести к категории «бутербродов», несмотря на то, что американской «подлодкой» можно накормить троих французов, а бывшего футболиста из Миннесоты французская «канапешка» способна только расстроить. Правда, абсурд?.. Тем не менее именно таким образом подходили (и подходят) к сравнению соединений Панцерваффе и автобронетанковых войск РККА многие исследователи того периода. Если же наш гипотетический историк жил в СССР, да к тому же занимался исследованием темы советской танковой мощи в июне 1941 года, то он, скорее всего, пошел бы еще дальше. Например, начал бы утверждать, что одна украшенная укропчиком и оливкой французская «канапешка» по питательной ценности намного превосходит половину американского «сэндвича» (а то и целую «субмарину»!). Что, мол, хоть паштета из гусиной печенки на французской гренке кот наплакал, но зато как вкусно! Куда за паштетом угнаться даже полкило американских сыра и ветчины, наваленных на хрустящий багет! Понятное дело, голодного американского верзилу эти аргументы не убедят: посмотрит такой краснорожий дядька на историка, хмыкнет и предпочтет даже половину недоеденного еще сэндвича французскому кулинарному творению (и, к слову, правильно сделает). Если же «профессиональный» историк на этом не успокоится, а попробует и дальше доказывать бывшему «футболеру», что пять целых «субмарин» и еще пять половинок вместе уступают по питательной ценности десяти «канапешкам» с оливкой, тот вполне может назвать такого «ученого» ненормальным. Еще и полицию вызовет: мол, чего этот шибздик ахинею несет, питаться мешает…

Как скоро я завел речь об американских бутербродах, не удержусь и приведу так называемый «политический» анекдот советской поры, рассказанный мне юными антисоветчиками во время учебы в тульской средней школе № 4. Надо сказать, что за четыре года проживания в этом городе-герое свежее мясо в открытой продаже я видел ровно один раз. В остальное время мой отец, Терехов Михаил Петрович (доцент кафедры философии местного пединститута), раз в месяц ездил «за протеинами и витаминами» в другой город-герой — Москву, на так называемых «колбасных» электричках. Так вот, анекдот: в редакцию радиостанции «Маяк» приходит письмо от рабочего Ивана Безнадегина с тульского «Вторчермета». Передовик производства пишет: «Уважаемая редакция, в одной из своих передач вы сообщили о том, как сильно «недоедают» представители чернокожего населения Соединенных Штатов. Я и мои товарищи по бригаде слезно просим: а можно ли передать тамошним неграм, чтобы они посылали нам в Тулу то, что они не доедают?..»