Владимир Рыжков - Осторожно, история! Мифы и легенды нашей страны Страница 49

Так что, суммируя, можно сказать, что все эти три страны Новой Восточной Европы в основном устоялись как государства, но при этом в каждой из этих стран безусловно есть свои сложные проблемы, от решения которых зависит их будущее.

Как вы считаете, является ли Россия частью Европы?

• Да — 45 %

• Нет — 47 %

• Затрудняюсь ответить — 8 %

«Россия существует отдельно от Европы».

«У нас совершенно другой менталитет, образ жизни, уклад жизни, восприятие окружающего мира».

«В географическом смысле — да, Европа».

«Ментально мы европейцы лишь отчасти, опыт же политической истории нашей страны показывает, что в этом плане мы чистейшие азиаты».

«Наша центральная часть может по функциям и взаимодействию быть частью Европы».

«Европа никогда не считала Россию своей составляющей, мы для них люди второго сорта, и так они будут считать всегда».

Интересно то, что в трех странах Новой Восточной Европы фактически есть консенсус, что они европейцы, а в России общественное мнение расколото, то есть, как мы видим по опросу, половина на половину. Новая Восточная Европа — это новые страны и формирующиеся там новые политические нации, которые стремятся интегрироваться во что-то более крупное — они, в некотором смысле, ищут новый дом. Из одного дома они ушли — из СССР — и теперь ищут себе другую семью, то есть другое сообщество — и это Европа. В России же иное сознание, которое очень серьезно отличается, потому что Россия юридически и с точки зрения самосознания является продолжателем империи, продолжателем СССР. Она всегда интегрировала других в себя, а не интегрировалась куда-то. Это имперское великодержавное наследие естественным образом препятствует любым интеграциям в какие-либо более крупные образования. Но это особенность не только России — например, Великобритания с ее имперским прошлым тоже довольно сложно встраивается в Единую Европу.

Тем не менее новое возможное сближение России со странами Новой Восточной Европы может оказать влияние не только на них, но и на саму Россию. Если в этих странах будет удаваться то, что сегодня стоит и в российской повестке дня, то Россия сможет использовать их позитивный опыт. Многие обращают внимание, например, на то, что дороги в Белоруссии лучше, чем в России. И одно дело, когда речь идет о Швеции, Германии, Голландии и так далее — у них это уже столетние традиции. Но нет видимых причин, почему какие-то вещи должны в Белоруссии или на Украине реализовываться быстрее, лучше и эффективнее, чем в России. Это может быть наглядный урок того, что можно добиться результатов с нашими людьми, нашим менталитетом и нашими традициями — ведь в Белоруссии они почти такие же, как в России.

Имеет влияние и другое — проанализировав украинскую политическую ситуацию, можно прийти к выводу, что они нашли способ улаживания интересов основных политических, экономических и социальных групп на компромиссной основе. На Украине никто не имеет всей полноты власти в своих руках и никто не оттеснен полностью за пределы политического поля. Украина также показывает пример того, что реальные выборы могут быть основой политического процесса, что выборы могут стать честными, что свобода слова может существовать реально, в том числе на телевидении, и что суды могут принимать решения, исходя из буквы и духа законов, а не исходя из тех звонков, которые получают судьи. Это важно, и на это, конечно, обращают внимание и в России, причем не только в Москве.

Последние десять — пятнадцать лет регион Новой Восточной Европы стал буквально полем войны, полем борьбы между Россией, Евросоюзом и США. Примеров масса: борьба за энергетическую политику, столкновение интересов между ЕС и РФ в 2004 году на украинских выборах, борьба за Молдавию — здесь можно вспомнить неудачу «плана Козака», который не был поддержан из-за активного противодействия Запада.

Причиной такой ожесточенной борьбы именно за этот регион стала стратегия расширения западных институтов — вплоть до тех стран, которые не захотят такие институты принять. Эта позиция во многом определялась идеологической установкой на расширение институтов демократии, рынка, Запада и тому подобного. И это было прежде всего расширение НАТО, потому что НАТО расширяется легче и проще, чем ЕС. В какой-то степени это была безрассудная политика, поскольку границы бывшего СССР или граница Балтийских стран — предел безопасного расширения НАТО. А Украина — это приглашение к серьезному конфликту, к которому в 2007–2008 годах Россия и НАТО подошли довольно близко.

Сейчас, при Обаме, в США приоритетность региона Новой Восточной Европы существенно снижена. И давление, которое чувствовало российское руководство при Буше-младшем, почти исчезло, что в целом создает более спокойную обстановку в этом регионе. Сколько это будет продолжаться — неизвестно, но все же теперь у российского руководства есть время выстроить новые отношения с Восточной Европой. А у стран Новой Восточной Европы есть время, чтобы найти баланс между Россией и Западом — им в любом случае придется искать этот баланс, — и обратить свое внимание на консолидацию своих наций, на решение экономических, социальных и массы других проблем, которые стоят перед этими странами.

Но и Запад должен понять, что единое европейское, евроатлантическое пространство, пространство безопасности и экономики, должно для того, чтобы оно было стабильным, включать не только Украину, Белоруссию, Молдавию, Грузию, но и Россию. Пока Россия не войдет в него и не будет выстроена устойчивая модель отношений, будет существовать элемент напряженности, борьбы, соперничества и нестабильности.

Если попробовать заглянуть в будущее — для трех стран Новой Восточной Европы можно предположить три возможных сценария развития. Первый — это формирование современных наций, внутренняя консолидация каждой из этих стран, при их сбалансированных отношениях с Западом. Второй сценарий — Россия на каком-то этапе может действительно попытаться выполнить роль лидера региона и собрать эти страны в Экономический союз. И третий вариант — это их вступление в какой-то очень отдаленной перспективе в единую Европу, а Россия тогда будет оставаться где-то на границах, на периферии этой Европы.

Может ли Россия быть великой державой без стран-сателлитов?

• Да, может — 55,2 %

• Нет, не может — 44,8 %

Конечно, такая великая держава, к каким все мы привыкли по прошлым векам и десятилетиям, — это все-таки реликт XX века. Современная великая держава не гегемон, и у нее нет сателлитов — она лидер. У нее есть страны, которые за ней следуют, но она не навязывает свое влияние, а предлагает общественные блага, которые распространяются на широкую территорию, и значительное число людей за пределами границ этой страны пользуются этими благами. Она предлагает привлекательную внутреннюю модель, она формирует международную повестку дня, которая соответствует не только ее интересам, но и интересам более широкого сообщества стран. Она, в конце концов, становится интегратором. Вот такую роль Россия, в принципе, может играть, но для этого она должна иметь более современную внешнюю и внутреннюю политику[27].

«Потемкинские деревни»: модернизация по-русски?

22 мая 1787 года, во время поездки Екатерины Великой в Крым, светлейший князь Потемкин-Таврический показывал ей Черноморский флот. Но в памяти народной эта поездка осталась благодаря истории о «потемкинских деревнях».

Интересно, что фальшивка о «потемкинских деревнях», как исключение из правил, имеет точное время, автора и точное место первой публикации. Самая первая еще анонимная публикация увидела свет в гамбургском журнале «Минерва», затем появилась и книга-памфлет саксонца Гельбига «Потемкин-Таврический», многократно переизданная позже в Голландии, Англии и Франции. Этот опус и познакомил Европу с «потемкинскими деревнями».

Человек, очернивший князя, действительно когда-то выполнял дипломатическую и, похоже, одновременно разведывательную миссию в России, но служил там гораздо позже поездки 1787 года Екатерины Великой в Крым, о которой идет речь в памфлете. То есть непосредственным свидетелем события Гельбиг в любом случае быть не мог, а лишь собрал различные сплетни. А сплетен действительно хватало, поскольку при дворе Екатерины вокруг каждого из ее фаворитов тут же возникал кружок, который не испытывал ни малейшей любви к конкурентам.

В ходе поездки Потемкин действительно постарался перед государыней отличиться — пышных праздников по ходу путешествия Екатерины в Крым князь устроил предостаточно, что отчасти послужило поводом для легенды о «потемкинских деревнях». Миф гласит, что вместо подлинных поселений предприимчивый князь показывал наивной государыне умело разукрашенные декорации и ряженых людей, изображавших довольных граждан, и даже стада, если верить легенде, постоянно перегонялись с места на место, чтобы удостоверить богатство края. Кроме того, утверждалось, что, украв деньги, выделенные на строительство военного флота, Потемкин продемонстрировал императрице вместо боевых кораблей старые торговые суда. И пожалуй, предположение, что умная Екатерина могла принимать всю эту бутафорию за подлинник, выглядит оскорбительным для нее не меньше, чем для самого князя.