Б Греков - Зoлoтaя Opдa и eе пaдeниe Страница 50

Воцарившись в Сарае, Тохтамыш сделал попытку аннулировать значение Куликовской победы. Он поспешил отправить в Москву дружественное посольство с извещением об уничтожении их общего врага Мамая и о принятии им, Тохтамышем, власти над Золотой Ордой.

Дмитрий принял этих послов с большой честью, отпустил их с дорогими подарками, но не поднимал вопроса о продолжении зависимых отношений к Орде. Молчанием ответила Москва и на требование покорности и дани, предъявленное ханом Дмитрию в следующем году.

Тохтамыш решил двинуться на Москву. Наученный опытом, он уже не рискует на открытое нападение и держит свои намерения в тайне. Он велел захватить и казнить всех pyc-ских купцов, бывших тогда в Сарае, чтобы через них как-нибудь не дошла до Москвы весть о его приготовлениях.

Рязанский князь Олег знал о наступлении Тохтамыша и помогал татарскому войску незаметно подойти к Москве. К рязанскому князю присоединился и нижегородский, выславший к Тохтамышу двух своих сыновей, Василия и Семена.

1 L. Kolankowski. Dzige W. Ks. Litewskiego. 1935, стр. 20.

Когда Дмитрий узнал о приближении неприятеля, он ушел на север собирать войска. В городе оставались его жена и митрополит Кицриан. Московское начальство потеряло голову. Многие хотели бежать, но московские посадские люди сначала их не пускали, а затем решили выпустить митрополита и княгиню.

Посадские люди решили защищаться и организовали дело защиты так, что Тохтамыш взять Москву не смог.

На стенах Москвы Тохтамыш нашел и новинки тогдашней военной техники - самострелы и даже пушки. Среди видных организаторов защиты летописец называет литовского князя Остея и суконника Адама.

Тохтамыш прибег к обману и хитрости и только таким путем взял Кремль. Защитники города были перебиты.

Татарское войско рассыпалось по Московской земле и разорило много московских городов. Князь Дмитрий с семейством укрылся в Костроме, митрополит - в Твери.

Тверской князь пошел к Тохтамышу с поклоном в надежде получить великое княжение. Но, несмотря на свою удачу, Тохтамыш хорошо помнил урок Куликовской битвы.

Стоило только Владимиру Андреевичу дать ему отпор и разбить значительный татарский отряд, как Тохтамыш поспешно ушел из московских пределов. По дороге он разорил Рязанскую землю.

Дмитрий Донской явился в Москву и стал хоронить убитых. По одним данным, их оказалось двадцать четыре тысячи, по другим - двенадцать тысяч.

После этих событий московский князь снова вынужден был некоторое время платить дань татарскую, но положение Московского княжества стало уже иным, и отношения к Золотой Орде переменились, как изменилась и сама Золотая Орда...

В своем завещании Дмитрий Донской самолично назначает своего старшего сына Василия на великое княжение, которое и зовет своею вотчиною. Донской уже не боится соперников для своего сына ни из Твери, ни из Суздаля и не думает о том, что хан может дать ярлык кому-нибудь другому. А в договорной грамоте с известным нам двоюродным братом Владимиром Андреевичем Донской прямо пишет: "А оже ны бог избавит ослободит от Орды, ино мне два жеребья, а тебе треть" (договор 1388 г.). "А ци переменит бог Орду, а не иму давати в Орду..." (договор 1389 г.).1

Золотая Орда шла навстречу своему распаду. После удара, нанесенного ей Тимуром, она уже оправиться не смогла. Темник Едигей, хозяйничавший в конце XIV в. в Орде, решил напомнить Москве об ее обязанностях. Очень интересно это послание к московскому князю Василию Дмитриевичу, сыну Донского. Привожу его в выдержках:

"От Эдигея поклон Василию да много поклонов.... слышание наше тако, что ся неправо у тобя чинит в городех: послы царевы и гости из Орды к вам приездят, и вы послов и гостей на смех подымаете..., а преж сего улус был царев и страх держал и пошлины и послов царевых чтили и гостей держали без истомы и без обиды. И ты б спросил старцев старых, как ся деяло преж сего, и ты ныне того не деешь, л со старцы не спрашиваеся... Как царь Темир Котлуй сел на царство, и ты улусу государь учинился, от тех мест у царя еси в Орде не бывал, царя еси в очи не видал и князей его, ли бояр еси своих старейших и молотчих ни иного никоего не присылывал, ни сына, ни брата ни с каким словом. И потом Шадибек 8 лет царствовал, и у того еси такоже не бывал..., и Шидибеково царство такоже ся минуло. И ныне Булат Сал-тан сел на царство и уже третий год царствует; також еси сам не бывал, ни сына, ни брата не присылывал, ни старейшего боярина. А над толиким великим улусом старейший еси вели-кий князь".2

Дальше Едигей напоминает о необходимости платить Орде деньги: "... да от тех бы еси от своих бояр единого прислал к нам [с] старыми оброки, как давал царю Жанибеку, дабы твоему улусу шкоты не было. . .". Едигей не верит тому, что "улус истомил и выхода взять не на ком". "А что еси имал в твоей державе со всего улуса с 2 сох рубль, и то серебро где ся девает?" - задает вопрос Едигей.

Но, подобно Тохтамышу, и Едигей не осмелился напасть на Москву открыто: только от хитрости и тайны ждал он успеха. В 1408 г. он дал знать князю Василию, что хан со всею Ордою идет на Литву, а сам с необыкновенною скоростью устремился к Москве, но Москвы взять не смог. Она сумела защитить себя и от внезапного нападения.

В то время как Москва верно шла к своему расцвету, Золотая Орда неуклонно разлагалась. В начале XV в. от нее отделился Крым, вслед за Крымом от Орды отпало и Болгарское ханство, известное теперь уже под новым названием ханства Казанского. В начале 80-х годов того же века обособилось и ханство Астраханское.

1 Собрание Государственных грамот и договоров, т. I, стр. 56, 63. Там же, т. II, стр. 16-17.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВНЕЙШИЕ МНЕНИЯ О ЗНАЧЕНИИ ТАТАРСКОЙ ВЛАСТИ В ИСТОРИИ РОССИИ

В исторической литературе имеется много мнений о значении татарской власти в истории России.

Мнения историков в значительной степени являлись отголоском тех суждений о татарах, которые дошли до нас от современников, переживавших непосредственно режим татарской власти.

Мы уже видели по многочисленным цитатам, приведенным выше из наших летописей, что летописцы подчеркивают главным образом те бедствия, которые выпали на долю побежденного народа, те унижения, какие приходилось испытывать русским князьям и боярам, вплоть до мученической смерти.1 Даже в тех случаях, когда свидание русских князей с татар-ским ханом оканчивалось для князей благополучно, у летописца вырываются горькие слова: "О злее зла честь татарская!"; "О злая честь татарская"; "Злобе бо их и льсти несть конца".2

В проповедях того времени часто рисуются ужасы татарского завоевания.

1 "Ярослава великого князя Суздальского зелием умориша. Михаила, князя Черниговского, не поклонившегося кусту со своим боярином Федором, ножем заклана быстъ... инии мнози князя избиени быша и бояре" (Ипатьевская летопись, под 1250 г., и много других мест в других летописях).

2 Ипатьевская летопись, 1871, стр. 536-537.

Владимирский епископ Серапион в конце XIII в. в одной из своих проповедей говорил: "Вы все еще не переменились! Каких только наказаний не приняли мы от бога! Не пленена ли земля наша? Не взяты ли города наши? Не усеяли ли наши отцы и братья трупами землю? Не уведены ли жены и дети наши в плен? А кто остался в живых - не порабощены ли они на горькую работу от иноплеменников? Вот уже 40 лет продолжается это томление и мука!". В другой проповеди он выражается ярче: "... и вот навел он [бог] на нас народ немилостивый, народ лютый, народ не щадящий красоты-юношей, немощи старцев, младости детей. Воздвигли мы на себя ярость бога, разрушены божественные церкви, осквернены священные сосуды, потоптаны святыни, святители преданы мечу, тела монашеские брошены птицам, кровь отцов и братьев наших, словно вода, обильно напоила землю. Исчезло мужество князей и воевод наших, храбрецы наши, исполненные страха, обратились в бегство. А сколько их уведено в плен! Села наши поросли лесом. Смирилось величие наше, погибла красота наша. Богатство, труд, земля - все достояние ноплеменных. Соседям нашим служим мы в поношение и стали предметом смеха для врагов наших".1

Приблизительно так же говорил и митрополит Кирилл на Владимирском соборе 1274 г.

Но когда дело касалось характеристики татарского народа, приведенного на Русь татарским ханом, тот же самый Сера-пион находит другие слова и другие краски. "Поганые.- говорит он, - хоть и не знают закона божия, однако не убивают своих единоверцев, не грабят, не запираются в чужом: никто из поганых не продаст брата своего, а если кого из них постигнет беда, то выкупят его и дадут на промысел; что находят, то в торгу заявляют". Такова характеристика татарского народа, сделанная человеком, совсем не склонным к идеализации. Едва ли ее можно объяснить тем, что татарские власти отнеслись более чем терпимо к русскому духовенству. Ведь, невзирая на это самое обстоятельство, не бичует ли тот же Серапион приемов властвования татарских ханов и их окружения? Сератшон отличает представителей власти u ее аппарат, т. е. тех, кто задумал поход и кто использовал в своих интересах победу, от той массы кочевников, которую они систематически развращали выгодами грабительской войны и военной добычи.