Геннадий Бандиленко - История Индонезии Часть 1 Страница 51

Тронное имя «издателя» надписей 1486 г., этого последнего известного по яванской эпиграфике маджапахитского правителя, само по себе говорит о реанимации на определенный срок политической и экономической власти монархов, считавших себя потомками Царя Горы (Гириндры), то есть Шивы, и с начала века неизменно прибавлявших к своему имени компонент «вардхана» («приносящий удачу», «приумножающий»). Монарх этот звался Гириндравардхана. Время его коронации неизвестно, но следует предполагать, что это произошло незадолго до названной даты. Ей предшествовали как раз те события, которые связаны с упомянутой в надписи «войной против Маджапахита», а вернее, войной за Маджапахит или за его возвращение в руки династии. Иными словами, если и удалось Демаку нанести столь сокрушительное поражение Маджапахиту, о котором довольно смутно говорят позднейшие источники, то вскоре новому стороннику или представителю старой династии удалось восстановить положение, вернув власть той династической линии, которая существовала до бхра Кертабхуми. Гириндравардхана считается либо сыном или внуком, либо племянником предыдущего короля и законным с точки зрения сложившихся традиций наследником власти.

Из источников, восходящих к XV в., практически ничего не известно о событиях в государстве Гириндравардханы О положении королевства накануне появления европейских колонизаторов можно судить лишь по косвенным наблюдениям и по деталям внешнеполитической обстановки.

Несмотря на традиционную приверженность маджапахитской монархии синкретизованной индуистско-буддийской официальной идеологии короля-бога, мало что осталось от реальной власти обожествленного монарха над людскими и природными ресурсами государства. Стало распадаться традиционное единство сакральной и светской власти, крупные культовые центры общеяванского характера размещались уже в изолированных горных районах. Наступил кризис индуизированной духовной культуры, а традиции автохтонных австронезийских верований не способствовали сохранению идеологических позиций Маджапахита, хотя и проявлялись в официальной культуре более ярко, чем когда бы то ни было.

Судя по надписям, в начальный период правления Гириндравардханы на землях Джанггалы и Кедири были другие сильные правители, носители титулов махараджи и бхра и имени «Гириндравардхана» Ранее такого явного параллелизма в знаках власти не наблюдалось. Из летописи «Бабад Танах Джави» узнаем, что при Гириндравардхане возросла роль придворного патиха, его наследственная власть. Исключительным влиянием при дворе пользовался некий патих Удара, сын патиха Пу Вахапа. Португальский автор Томе Пиреш в 1512—1515 гг. писал о нем как о «вице-короле» и главнокомандующем, который не уступал по размерам своей власти самому монарху.

Таким образом, вряд ли приходится сомневаться в том, что фактической дезинтеграции маджапахитского объединения на Восточной Яве сопутствовала и потеря власти королем, который был вынужден делить ее не только с крупными нечиновными феодалами, но и с наиболее крупными сановниками (которые теперь, впрочем, породнившись с монархом, могли иметь сравнимые с ним владельческие права). В этой ситуации отношения в среде высшего правящего класса привели в своей эволюции к такому положению короля, которое в известной степени было похожим на раннефеодальный статус «первого среди равных». Завершался виток исторического развития яванской государственности.

Ряд историков сходится в мнении о том, что правление Гириндравардханы в Маджапахите было долгим — около 40 лет, однако вполне убедительных доказательств этому нет. Внешне, судя по надписям, двор соблюдал при Гириндравардхане традиционные ритуалы и декорум, свойственный на протяжении веков яванской монархии Но это были последние 40 лет существования государства, во всяком случае период, за пределами которого у исследователей нет сомнения о гибели Маджапахита.

Надо признать, что в оценке временной полосы от 1486 до 1527 г. существуют различные, примерно равновероятные версии. Так, считается: что в первой четверти XVI в. высшую власть захватили главные патихи, которые боролись между собой; что до своего конца Маджапахит находился в положении униженного вассала Демака, ставленником которого и был Гириндравардхана; что Маджапахит перешел в руки правителя Демака уже в 1521 г. и т. д. Как бы то ни было, а по китайской летописи «Мин Ши» посольство из Маджапахита прибыло в последний раз в 1498 г. Есть данные, по которым отряды Демака вторгались в Маджапахит в 1517 г.

Местные письменные источники нарративного характера, отчасти эпиграфика и ранние португальские сообщения, содержат некоторые сведения об экономической и политической жизни сундского королевства в то время, когда старая государственность клонилась к упадку, когда на Малаккском полуострове, Яве, Суматре и в некоторых районах Восточной Индонезии уже приобрели силу исламизированные государственные образования и объединения. Сунда, однако, до последней трети XVI в. сохраняла приверженность к традиционным, неисламизированным формам культуры, а в начале рассматриваемого периода ее хозяйство, особенно торговля и внешние связи, явно были на подъеме.

Сельское хозяйство Сунды по-прежнему базировалось на сравнительно экстенсивном суходольном (ладанговом) земледелии с подсекой (хума), а данные об использовании савахов (заливных рисовых полей) незначительны. Но ремесла и торговля (особенно внешняя) получили большое развитие; далеко зашел процесс разделения труда. В литературе этой эпохи перечисляются самые различные категории лиц неземледельческих занятий, профессиональные группы, различающиеся по месту и статусу в социальной системе. Ее низовой и самый массовый уровень составляли (кроме крестьян, обрабатывающих ладанги и савахщ а также погонщиков скота, свиноводов и т. д.) кузнецы, ювелиры, медники; рыбаки, моряки и ловцы жемчуга; повара, подметальщики; художники, музыканты и танцовщики; сборщики портовых пошлин. Затем выделяются те, кто причастен к сфере управления и военного дела: мантри («министры») и служащие среднего звена, офицеры, солдаты и стражники. Наконец, это лица, близкие духовно-религиозной сфере: брахманы, пандиты, знатоки языков, сказители, гадатели, певцы.

Торгово-экономические связи внутри Сунды, значительная внешняя торговля развивались благодаря сети разветвленных сухопутных и речных трасс и волоков. Столичный район (Пакуан Паджаджаран) был хорошо связан с поселениями и торговыми пунктами в северо-восточных пределах королевства, в бассейне реки Чиманук, и с самым западным портом Бантеном. Существовал ряд портов, бывших важными центрами заморской и межостровной индонезийской торговли (в основном через северное низменное побережье): Калапа, Бантен, Чиманук, Понтанг и др. Главным предметом вывоза Сунды, расширившим роль Западной Нусантары в контактах между Средиземноморьем и Ближним Востоком и Восточной Азией, были высококачественные сорта перца. Здесь также сосредоточивались такие предметы регионального обмена, как рис, овощи, скот, пальмовое вино, фрукты, соль. Велась работорговля. Были в обращении различные денежные знаки — китайские и ближневосточные деньги, собственная монета (в том числе золотая). Разноязыкое иностранное купечество контролировалось и обслуживалось специальными государственными служащими во главе с портовыми начальниками — шахбандарами. В сундские порты прибывали торговцы и грузы из Китая, Бенгалии, с Мальдивских островов, из Персии, Египта, Мекки, Пегу, Тямпы. В таких важнейших портах, как Калапа (в районе современной Джакарты) собирались купцы со всей Сунды и всех областей малайско-индонезийского мира.

Долгое правление короля Нискала Васту Канчаны окончилось в 1475 г., когда ему наследовал его сын Дева Нискала. Дева Нискала царствовал недолго, всего 7 лет. Трон перешел к его сыну Джаядевате (1482—1521).

Махараджа Джаядевата в литературной традиции превозносится как мудрый правитель, при котором в стране воцарились законность, порядок и мир. Однако и хроника «Чарита Парахьянган», содержащая данные об этом короле, и португальские источники имеют очевидные указания на серьезный дестабилизирующий фактор в традиционной политико-идеологической системе сундского королевства: это растущая угроза со стороны мусульманских правителей северояванских портовых городов и княжеств, в первую очередь Демака, и начало проникновения ислама во внутренние области Западной Явы. Поборников новой религии было уже немало в начале XVI в. в Чимануке, на восточной границе Сунды, куда мусульманство проникало из Чиребона после подчинения его Демаком. Яванско-китайская и малайская торговая верхушка Бантена, авторитетные проповедники ислама сделали этот город плацдармом мусульманского влияния и впоследствии независимым от Сунда центром султаната.