История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 2 - Луи Адольф Тьер Страница 51

трону, при всей его доброте и великодушии, был на это готов. Можно было опасаться даже слишком большого усердия с его стороны. В то же время, будучи умнее и сообразительнее, чем о нем обыкновенно судили (последующие обстоятельства докажут это), он был способен, при большой заинтересованности, стать даже скромным и сдержанным. Отправить Мюрата в Испанию значило пригласить его на праздник. Но поскольку Наполеон хотел напугать правящий дом отправкой многочисленных войск в сочетании с абсолютным молчанием относительно своих намерений, он использовал своего зятя согласно принятому плану. Держа его при себе в Италии и в Париже, он не говорил ему ни слова о своих намерениях в Испании.

Двадцатого февраля, увидевшись с Мюратом днем и ничего не сказав о назначаемой ему миссии, Наполеон поручил военному министру отправить его ночью в Байонну, чтобы принять там командование войсками, вступающими в Испанию. Ему следовало прибыть туда 26-го и получить инструкции на месте. Инструкции были следующими: взять на себя верховное командование корпусами Жиронды и Океанского побережья, дивизией Восточных Пиренеев, дивизией Западных Пиренеев и всеми войсками, которые позднее вступят в Испанию;

прибыть в первые дни марта в Бургос, где будут ждать подразделения Императорской гвардии; устроить свой генеральный штаб в корпусе маршала Монсея, то есть в самом Бургосе; выдвигаться с этим корпусом на Мадрид через Аранду и Сомосьерру, направить туда же корпус Дюпона; завладеть к 15 марта обоими переходами через Гвадарраму; собрать шестьсот тысяч рационов, уже приготовленных в Байонне, чтобы войска были обеспечены запасом продовольствия на две недели на случай форсированного марша; ждать для всяких последующих движений приказов из Парижа; без промедления занять цитадель Памплоны, форты Барселоны, крепость Сан-Себастьян; представить испанским командирам в качестве причины оккупации обычное на войне правило обеспечивать свои тылы при движении вперед даже в дружественной стране; держать все войска сосредоточенными, как обычно делается при приближении к неприятелю;

следить за тем, чтобы жалованье выплачивалось наличностью, чтобы солдаты, имея деньги, не испытывали искушения грабить; не искать и не принимать сообщения с испанским двором, не получив на то ясного приказа; не отвечать ни на какие письма князя Мира; при расспросах, если невозможно промолчать в ответ, говорить, что французские войска вступают в Испанию в целях, известных одному Наполеону и, разумеется, выгодных делу Испании и Франции; туманно произносить слова «Кадис» и «Гибралтар», не утверждая ничего положительно;

баскским провинциям объявить, что их привилегии будут соблюдены, что бы ни случилось; обнародовать, по прибытии в Бургос, дежурный приказ, вменяющий войскам строжайшую дисциплину и братские отношения с великодушным испанским народом, другом и союзником французского народа; ко всем этим выражениям дружбы не примешивать ничьего имени, не упоминая ни короля Карла IV, ни его правительства в какой бы то ни было форме.

Таково было краткое содержание инструкций, отправленных Мюрату 20 февраля и подтвержденных и развитых последующими приказами. Генерал Бельяр был приставлен к нему в качестве начальника Главного штаба, генерал Груши – в качестве командующего кавалерией. Генералу Ларибуазьеру было поручено командовать артиллерией.

К инструкциям относительно вступающих в Испанию корпусов были добавлены другие, касательно армии Португалии. Наполеон хотел, чтобы предприятие, за которое Испании придется заплатить своей династией, ей ничего не стоило. Но он не был столь же щепетилен в отношении Португалии, к которой разрешил относиться как к завоеванной союзнице Англии. Оценив богатство этой страны сообразно богатству ее колоний, а не самой метрополии, он предписал Жюно наложить на нее контрибуцию в сто миллионов и с крайней суровостью подавлять всякие попытки мятежа. Он приказал распустить португальскую армию и отправить во Францию всех, кто не сможет быть отправлен в увольнение; особо тщательно следить за испанскими дивизиями, которые содействовали вторжению в Португалию, и оттянуть их как можно дальше от границ с Испанией. Наибольшую часть сил ему надлежало расположить в Лиссабоне, а две небольшие французские дивизии по 4–5 тысяч человек в каждой – в Альмейде, для сдерживания испанских войск генерала Таранко, занимавшего Опорто, и в Бадахосе, чтобы при необходимости выдвинуться на Андалусию. Следовало хранить этот приказ в строгой тайне, а если станет известно о каком-либо столкновении между испанцами и французами, распространить среди португальцев слух, что причиной столкновения было не что иное, как сама Португалия, которой испанцы хотели завладеть, в чем им было отказано.

Этих военных распоряжений было недостаточно, чтобы полностью достичь цели, которую ставил себе Наполеон. В то время как его войска должны были таинственным образом двигаться на Мадрид, говоря ободряющие слова лишь испанскому народу и ни единого слова правящему дому, он привел в действие и свою дипломатию. Богарне непрестанно требовал у Парижа инструкций на случай катастрофы, которая казалась неминуемой. Ему было предписано сохранять абсолютный нейтралитет в отношении мятежных группировок, разделявших Испанию, не выказывая интереса ни к одной из них; на расспросы о намерениях Императора Французов отвечать, что он весьма недоволен, но не говорить чем; о движениях французских войск намекать, что они направляются, вероятно, в Гибралтар и Кадис, ибо англичане подтягивают к этим пунктам крупные силы.

Наполеон применил и более надежное средство, чтобы исполнить ужаса несчастный испанский двор. Искуэрдо по-прежнему находился в Париже. Видя, что невозможно добиться обнародования договора Фонтенбло, он заключил, что Франция хочет другого, что раздел Португалии был лишь временным соглашением ради немедленной уступки Тосканы и что задумывается низложение самой испанской династии. Со своей обычной проницательностью он полностью предвидел цель, к которой стремился французский император. Внезапно Наполеон приказал обращаться с Искуэрдо с крайней суровостью, будто не хотел более иметь ничего общего со столь слабым, немощным и неискренним двором; словом, он хотел побудить посланника уехать в Мадрид, дабы принести туда переполнявший его ужас. Гофмаршал Дюрок получил приказ написать Искуэрдо о возвращении его в Мадрид. Искуэрдо покинул Париж в тот же день.

Наполеону нужно было ответить на письмо Карла IV от 5 февраля, в котором тот просил Наполеона ободрить его в его намерениях и объяснить движения французских войск, приближавшихся к Мадриду. В этом письме Карл IV уже не говорил о бракосочетании сына с племянницей Наполеона, видя, что тот притворяется, будто забыл о предложении. Как человек, ищущий ссоры, Наполеон, вместо того чтобы рассеять тревоги Карла IV, посетовал на его молчание по поводу бракосочетания, пример какового молчания сам и подал. Ответ его, датированный 25 февраля, был весьма краток и сух.

Это новое письмо, которое означало отказ ободрить несчастного Карла IV и должно было, напротив, исполнить его страха, доставил камергер императора Турнон, который уже бывал в Мадрид с подобной миссией и соединял с великой преданностью здравомыслие и любовь к