Дмитрий Бантыш-Каменский - Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов Страница 52

9 Февраля 1790 года прекратилась жизнь върнаго союзника Екатерины II, Императора Iосифа. Потемкинъ, возведенный на степень Великаго Гетмана Козацкихъ Екатеринославскихъ иЧерноморскихъ войскъ, открылъ, въ Маъ, военныя дъйствiя въ предълахъ Турцiи: Контръ-Адмиралъ Ушаковъ поразилъ Оттомановъ на водахъ Чернаго моря; Генералъ-Маiоръ Германъ разбилъ на Кубани славнаго Сераскира Баталъ-Пашу и взялъ его въ плънъ; Генералъ Гудовичь овладълъ Килiею; Контръ-Адмиралъ Рибасъ Тульчею; братъ его Исакчею; Суворовъ Измаиломъ. Потемкинъ проводилъ это время въ Яссахъ съ великолъпiемъ и пышностiю, ему одному свойственными; но среди различныхъ увеселенiй, Князь Тавриды былъ мраченъ, задумчивъ, искалъ разсъянiя, и вездъ унынiе, грусть преслъдовали его. Шестнадцать лътъ онъ первенствовалъ въ Россiи, не страшась совмъстниковъ: явился Зубовъ{322}и могуществомъ своимъ пробудилъ сладостную дремоту самонадъяннаго вельможи. - "Матушка, Всемилостивъйшая Государыня! писалъ тогда къ Императрицъ Потемкинъ - "Матушка родная! При обстоятельствахъ, Васъ отягощающихъ, не оставляйте меня безъ увъдомленiя. Не ужели Вы не знаете мъру моей привязанности, которая особая отъ всъхъ? Каково слышать мнъ со всъхъ сторонъ нелъпыя новости и не знать: върить ли, или нътъ? Забота въ такой неизвъстности погрузила меня въ несказанную слабость. Лишась сна и пищи я хуже младенца. Всъ видятъ мое изнуренiе. Ъхать въ Херсонь сколь ни нужно, не могу двинуться. Ежели моя жизнь чего нибудь стоитъ: то въ подобныхъ обстоятельствахъ скажите только, что Вы здоровы и проч."{323}. Онъ отправился въ С. Петербургъ, въ Февралъ 1791 года, былъ принятъ съ отличнымъ уваженiемъ Императрицею, получилъ отъ Нея въ подарокъ дворецъ, извъстный подъ именемъ Таврическаго; платье, укращенное алмазами и дорогими каменьями, въ двести тысячь рублей.

Всъ продолжали раболъпетвовать передъ Потемкинымъ и со всъмъ тъмъ глубокая печаль не покидала его: онъ скучалъ почестями, ласками; былъ недоволенъ всъми, даже самимъ собою; жаловался приближеннымъ на боль зуба, говорилъ: что выъдетъ изъ С. Петербурга тогда только, кат выдернетъ оный и, предаваясь горестнымъ предчувствiямъ, устроивалъ въ своемъ Таврическомъ дворцъ блистательный праздникъ для Екатерины. Особливое вниманiе заслуживали двъ огромныя залы, отдъленныя одна отъ другой восемнадцатью колоннами. Первая изъ нихъ назначена была для танцевъ: колоссальные столбы въ два ряда окружали оную; между ими находились ложи, убранныя гирляндами и внутри богатыми штофами; на сводъ висъли огромные шары, служившiе вмъсто люстръ; блескъ ихъ отражался въ безчисленныхъ зеркалахъ ; вазы Каррарскаго мрамора необыкновенной величины, и печи изъ лазуреваго камня украшали эту залу. Въ другой находился зимнiй садъ, наполненный лавровыми, померанцовыми и митровыми деревьями: песчаныя излучистыя дорожки, зеленые холмы и прозрачные водоемы, въ которыхъ ръзвились золотыя и сребристыя рыбы; прiятный запахъ растънiй; восхитительное пънiе птицъ; гротъ, убранный зеркалами съ мраморною купальнею внутри; возвышавшiйся на ступеняхъ сквозный алтарь, съ восьмью колоннами, поддерживающими сводъ его; яшмовыя чаши, лампады, вънки и цъпи изъ цвътовъ, украшавшiя оный; поставленная среди колоннъ на порфировомъ подножiи съ златою надписью: Матери Отечества и мнъ премилосердой, статуя Императрицы изъ Пароскаго мрамора; лабиринтъ, окружавшiй алтарь съ жертвенниками благодарности и усердiя, истуканами славныхъ мужей въ древности, драгоцънными сосудами, и на зеленомъ лугу высокая пирамида, обдъланная въ злато, съ гранеными цъпочками и вънцами, изъ разныхъ прозрачныхъ каменьевъ, съ лучезарнымъ именемъ Екатерины: все это напоминало о волшебныхъ замкахъ, изумляя взоры прелестнымъ соединенiемъ разныхъ климатовъ и временъ года.

На этотъ праздникъ были приглашены Княземъ Таврическимъ (28 Апръля) три тысячи особь обоего пола. Всъ были въ маскарадныхъ платьяхъ. Потемкинъ явился въ аломъ кафтанъ и богатой длинной епанчъ изъ черныхъ кружевъ. Одежда его блистала драгоцънными каменьями, а на шляпъ было ихъ столько, что одинъ Адъютантъ несъ оную. Послъ шести часовъ прибылъ туда Дворъ. Когда карета Императрицы подъъхала къ крыльцу, раздалось въ воздухъ ура! загремъли трубы на амфитеатръ, построенномъ противъ Дворца, и начался народный праздникъ{324}. Потемкинъ и всъ гости его встрътили Государыню съ знаками глубочайшаго почтенiя и преданности. Вступивъ въ залу, Екатерина взошла на приготовленное для Нея мъсто, окруженное прозрачными картинами и надписями. Все собранiе разсъялось подъ колоннами и въ ложахъ. Торжественные звуки музыки вокальной и инструментальной{325}разнеслись подъ сводами залы. Двадцать четыре пары знатнъйшихъ дамъ и кавалеровъ начали танцовать балетъ, изобрътенный самимъ хозяиномъ. Великiе Князья Александръ и Константинъ Павловичи, своимъ участiемъ придали болъе блеска этой прелестной труппъ. Танцовавшiе были въ бълыхъ платьяхъ, украшенныхъ брилiантами на десять миллiоновъ рублей. Въ концъ балета явился славный ЛеПикъ. - Императрица удалилась потомъ въ другую залу, гдъ богатые ковры в гобелины обратили вниманiе посътителей. Въ ближней комнатъ стоялъ искусственный золотой слонъ, на которомъ висъли жемчужныя бахрамы и множество было алмазовъ, изумрудовъ и рубиновъ. Онъ ворочалъ хоботомъ и сидъвшiй на немъ Персiянинъ, великолъпно одътый, ударилъ въ колоколъ. Тогда Потемкинъ повелъ высокихъ своихъ посътителей и прочихъ гостей въ театръ. Занавъсъ поднялся: явилось лучезарное солнце, въ срединъ котораго въ зеленыхъ лаврахъ сiяло вензловое имя Екатерины II-й. Поселяне и поселянки, воздъвая руки къ благотворному свътилу, показывали движенiями усерднъйшiя свои чувствованiя. За симъ слъдовала комедiя, а послъ оной балетъ, представлявшiй Смирнскаго купца, торгующаго невольниками всъхъ народовъ, между которыми не было, однакожъ, ни одного Русскаго. Изъ театра собранiе возвратилось въ большую залу и зимнiй садъ: сто тысячь огней освъщали внутренность дома. Карнизы, окна, простънки усыпаны были кристальными шарами, наполненными воскомъ. Огромныя люстры и фонари умножали блескъ. Вездъ сверкали яркiя звъзды или прекрасныя радуги изъ рубиновъ, изумрудовъ, яхонтовъ и топазовъ. Безчисленныя зеркала и хрустальныя пирамиды отражали это волшебное зрълище. "Ужели мы тамъ, гдъ и прежде были?" - спросила Императрица Потемкина съ удивленiемъ. Между тъмъ на хорахъ, украшенныхъ драгоцънными Китайскими сосудами и двумя позлащенными органами, заиграли Польской съ громомъ литавръ, пънiемъ и пушечными выстрълами:

Громъ побъды раздавайся!

Веселися храбрый Россъ!

Звучной славой украшайся:

Магомета ты потрёсъ.

Славься симъ, Екатерина!

Славься, нъжная къ намъ Мать!

Воды быстрыя Дуная

Ужъ въ рукахъ теперь у насъ;

Храбрость Россовъ почитая,

Тавръ подъ нами и Кавказъ.

Славься симъ , Екатерина!

Славься, нъжная къ намъ Мать! и проч.{326}.

Во время бала, Государыня играла въ карты съ Великою Княгинею Марiею Феодоровною. Музыка, танцы, пляски (въ томъ числъ Русскiя и Малороссiйскiя), качели, находившiяся внутри покоевъ, и разныя другiя увеселенiя занимали гостей. Въ наружномъ саду, наполненномъ толпами любопытнаго народа, зажжены увеселительные огни; пруды были покрыты флотилiею, прекрасно иллюминованною; рощи и аллеи испещрены также фонарями. Голоса пъсенниковъ и звуки роговъ раздавались между деревьями. - По данному отъ хозяина знаку вдругъ исчезъ театръ, а на мъсто его, и еще въ нъсколькихъ комнатахъ, явились для шести сотъ особъ накрытые столы. Они расположены были такимъ образомъ, что взоры всъхъ обращались къ лицу Государыни. Прочiе гости ужинали стоя: для чего разставлено у стънъ множество столовъ. Въ концъ залы, на самой высотъ, сiяли стеклянные разноогненные сосуды. Сервизъ былъ золотой и серебряный. Кушанья и напитки соотвътствовали великолъпному убранству дворца, богатой одеждъ служителей. Потемкинъ самъ служилъ Императрицъ; но Она пригласила его състь. Послъ ужина балъ продолжался до утра. Государыня съ Августъйшею Фамилiей уъхала въ одиннадцать часовъ. Никто не помнилъ, чтобы Она пробыла гдъ нибудь на балъ такъ долго. Казалось, Екатерина удаленiемъ своимъ боялась нарушить блаженство хозяина. Когда Она выходила уже изъ залы, вдругъ раздалось нъжное пънiе съ тихимъ звукомъ органовъ, низшедшее съ хоровъ, которые закрыты были разноцвътными стеклянными сосудами, озаренными яркимъ огнемъ. Всъ безмолвствовали и внимали прiятной гармонiи:

Царство здъсь удовольствiй;

Владычество щедротъ Твоихъ;

Здъсь вода, земля и воздухъ

Дышетъ все Твоей душой;

Лишь Твоимъ я благомь

И живу и счастливъ.

Что въ богатствъ и честяхъ?

Что въ великости моей,

Если мысль, Тебя не зръть,

Духъ ввергаетъ въ ужасъ.

Стой и не лети, ты, время!

И благъ нашихъ не лишай.

Жизнь наша путь есть печалей:

Пусть въ ней цвътутъ цвъты{327}.