Мануэль Саркисянц - Английские корни немецкого фашизма Страница 52

В противоположность англичанам, немцы кайзеровских времен с их миссионерским менталитетом стремились распространять собственную культуру среди населения колоний[1029]. Адольфу Гитлеру, напротив, казалось бессмыслицей, чтобы Германия «мотивировала свое право на колонии способностью и желанием распространять немецкую культуру...» Ведь в этом отношении фюрер также равнялся на английские образцы: англичанину никогда бы не пришло в голову обосновывать создание колоний «чем-то, кроме абсолютно реальных и практических преимуществ». «Не стоит забывать и про плеть, повсеместное использование которой обуславливалось полным отсутствием риска вступить в противоречие с культурной миссией». А «если... туземцы... у нас... чувствовали бы себя лучше, чем при англичанах, то для нормального англичанина это... говорило бы только в пользу английского типа колониальной политики»[1030].

Опасения же, что подобные колониальные методы могут быть применены в самой Англии, что система насилия, «легализованная» в Британской Индии (со ссылкой на незрелость туземцев и их привычку к деспотизму), может быть навязана и Англии, возникли почти одновременно с созданием Британской Индии. В 1788 г. Эдмунд Бёрк тщетно убеждал разорителя Бенгалии Уоррена Гастингса не подменять божью или человеческую этику «географическо-климатической нравственностью» (не релятивизировать нравственность). То есть если максима завоевателей «Я нахожу народ в рабском состоянии и обращаюсь с ним как с рабами» будет перенесена из покоренной Индии в чувствующую себя свободной Англию, свободы последней утратят свою силу[1031]: «Нижняя палата... сможет сохранять свое величие... до тех пор, пока она будет в силах препятствовать проникновению нарушителей закона из Индии в законодатели Англии». («Как можем мы в дальнейшем [всегда] сохранять деспотическую власть над ста миллионами азиатов и [при этом] не потерять собственной свободы?» — спрашивал Ричард Кобден в 1857 г.[1032]) Это знаменитое предостережение было тем более уместным, что даже крупнейший английский критик конформизма, Джон Стюарт Милль, отвергая насильственное подчинение, делал исключение для «отсталых обществ, раса которых еще пребывает в несовершеннолетнем состоянии». То есть Милль совершенно по-утилитаристски ставил право людей на свободу в зависимость от их «аттестата зрелости». Этот, пожалуй, самый влиятельный из социальных критиков Англии оправдывал деспотизм, если он практиковался в отношении варваров и «имел целью их исправление»[1033]. Британское правительство, угнетавшее туземцев в Индии («факты... в которые трудно поверить, даже после ужасов Европы XX века»[1034]), в самой Англии не желало полностью ограничивать себя законами; кровавый террор, при помощи которого в 1857 г. было задушено восстание за независимость Индии, мог быть применен и против недовольных низших слоев Англии: об этом еще 18 сентября 1857 г. в Лондоне предупреждал оппозиционный полковник Фицмайер[1035][1036].

Наиболее известное изложение опасностей, угрожающих демократии в имперской «метрополии» со стороны империализма, было сделано Джоном Гобсоном[1037] в 1902 г. Он показал, что антидемократизм органически свойствен империализму, что дух империализма «отравляет идею демократии, заложенную в уме и характере народа». В то время как империя расширяется, колониальные военные «открыто презирают демократию», внося этот дух презрения в парламент и подрывая парламентаризм, чтобы и дальше возлагать «ярмо империализма на плечи "негров"».

«Юг Англии полон людей ...чей характер сложился в атмосфере наших деспотически управляемых владений. Немало их ... занимает ответственные посты в полицейских учреждениях и тюрьмах; они — сторонники всяких принудительных мер... Если все искусство тиранической власти, если все ее силы, приобретенные и применяемые в наших несвободных владениях, обратятся против свободы нашего отечества, то, право, это будет справедливым возмездием за империализм. ...Каким непрерывным потоком льется сюда яд безответственного автократизма»[1038], неся с собой равнодушие и даже откровенную враждебность к свободам подданных.

С другой стороны, то, что сразу после 1857 г. англичане начали проводить авторитарно-репрессивную политику по отношению к индийцам, отражало страх привилегированных классов перед расширением избирательных прав[1039], страх, объяснявший, почему англичане приветствовали (правда, пока что в других странах) вождистский принцип. О том, что и демократические страны применяют в своих колониях вождистский принцип, напоминал — и не совсем необоснованно — гитлеровский наместник генерал Риттер Франц фон Эпп[1040]. Именно на основе колониального опыта Британской Индии (ставшей прообразом гитлеровского «восточного пространства») Фицджеймс Стефен[1041], служивший в 1869—1872 гг. в совете вице-короля лорда Ричарда Мэйо[1042], вывел следующее правило: «Подсчет голов [для выяснения результатов голосования] происходит по тем же принципам, что и проламывание голов»[1043]. В том смысле, что если головы не собираются разбивать, то вовсе незачем их сначала тщательно подсчитывать. А значит следует избегать голосования. Мудрое меньшинство должно повелевать невежественным большинством — так же, как всадник повелевает лошадью[1044]. Под заголовком «Свобода, равенство, братство» упомянутый идеолог английского колониализма — еще до Хьюстона Стюарта Чемберлена, вдохновителя Гитлера — разоблачает эти идеалы как «большие слова для мелких вещей»[1045]. «Люди не должны быть свободны», — утверждал он на основе своего колониального опыта в Индии. Это положение ассоциировалось с англичанами, владевшими Индией. Книга «излагала европейские проблемы в [британско-]индийском свете»[1046], отрицая европейскую демократию во имя-бюрократического деспотизма Британской Индии. Фицджеймс Стефен был настолько восхищен системой управления британскими колониями в Индии, что «готов был перенести ее на своих соотечественников в Англии». Именно «философия британской государственной службы в Индии» Фицджеймса Стефена вдохновила будущего вице-короля Индии лорда Керзона. В конечном счете, властвование в этом регионе стало считаться ценностью само по себе; ценностью являлась и «гордость от того, что ты принадлежишь к господствующей расе»[1047]. На основе опыта британского правления в Индии Фицджеймс Стефен пришел к выводу, что «упоение властью, расовая гордость и культ насилия — это основы жизни»[1048]. «Лютая ненависть к революции и революционерам... пылкое желание противодействовать всем чаяниям народа... Чувство, которое возмущенный жандарм испытывает по отношению к толпе, во имя гуманности бьющей стекла...»[1049]

Вполне логично, что для этого отставного хранителя британского порядка в Индии — еще до Хьюстона Стюарта Чемберлена, до Альфреда Розенберга, и до Адольфа Гитлера — даже основоположник исторического христианства ассоциировался с бунтом. Сознательный администратор британской колонии поступил бы со столь мятежным пророком точно так же, как римский прокуратор Понтий Пилат с Иисусом из Назарета... (писал Фицджеймс Стефен). (Хотя Стефен открыто и не высказал мысль о том, что распятие Христа было справедливым делом, он тем не менее приходит к выводу, что британский колониальный управляющий какой-нибудь мятежной провинции поступил бы правильно, казнив подобного религиозного провидца.)[1050]

В целом англичане в Индии в позднеимпериалистический период — так же как X. С. Чемберлен, вдохновитель Гитлера, — имели склонность к деуниверсализации христианства. Христианскую религию словно бы сводили до роли отличительного признака англичан как уникальной расы — англичане стали придерживаться такой позиции задолго до «немецких христиан», духовно ориентировавшихся на Третий рейх. Ведь индийцы были не вправе, меняя религию и становясь христианами, рассчитывать также на изменение своего социального статуса, — социальная дистанция между ними и англичанами должна была оставаться незыблемой и в конфессиональном отношении[1051].

Идеолог империализма лорд Альфред Милнер утверждал, что туземцы, перешедшие в христианство, становятся «наглыми, неуправляемыми и ленивыми»[1052]. Из представлений о расе, существовавших в викторианскую эпоху, следовало, что христианское учение является источником «опасных представлений о демократии и всеобщем равенстве», и, естественно, англичане не могли допустить распространения подобных идей среди тех, кого «совершенно заслуженно следовало удерживать в подчиненном положении»[1053]. Таким образом, они предпочитали, чтобы туземцы оставались язычниками, и расценивали деятельность миссионеров как пагубную. Просвещать каннибалов, рассказывая им, что все равны перед Богом — значит портить их и вводить в заблуждение. «Даже священная правда не может сделать черного белым, а белого черным; точно так же, как не может она сделать вас равным... вашему хозяину»[1054]. Принадлежность к высшему или низшему классу определялась в глазах англичан не верой, но цветом кожи. Те же, кто стремился «подняться выше своего статуса», будь то английские рабочие или чиновники-индусы, и подражал людям более высокопоставленным, становились посмешищем в глазах общества. Так, уже в 1916 г. вице-король Индии лорд Челмсфорд запретил индусам организовывать собственные отряды бойскаутов, считая, что это могло «оказать на них опасное влияние». Однако, поскольку главным долгом бойскаутов являлось безоговорочное подчинение вождю, к 1921 г. вице-король лорд Руфус Ридинг стал лидером индийских скаутов[1055].