Прокопий Короленко - Черноморские казаки (сборник) Страница 53

Хотя слух оказался ложным, однако самый факт показывает, что черноморцы крепко тревожились за благосостояние войска, если бы навлекли на себя гнев Потемкина.

Черноморцы, дорожа славой войска и заслуженными правами, не менее заботились и о сохранении среди войсковой семьи чистоты нравов и безупречного поведения, чтобы и с этой стороны не потерять у начальства доброго о себе мнения. По поводу этому расскажу случай, характеризующий нравственную сторону черноморцев. Кошевое начальство, известившись, что полковой хорунжий армии прапорщик Андрей Белый занимается воровством и другими дурными делами и тем наносит войску бесчестие, изгнало его из среды войскового общества на собственное пропитание, с запрещением не только вновь принимать на службу в войске, но даже не иметь с ним честным людям никакого общения, чтобы и другие не могли совратиться с истинного пути.

Черноморское войско, собравшись за Бугом, организовало у себя войсковой кош, по примеру бывшего в войске запорожском. Первым кошевым атаманом за-Бугского коша был избран, по древнему обычаю казаков, старшина войска Сидор Игнатьевич Белый. Несмотря на войсковой выбор, Белый в звании кошевого был утвержден еще и со стороны правительства начальником края и военных сил там расположенных, фельдмаршалом князем Потемкиным-Таврическим.

После смерти кошевого Сидора Белого между черноморскими казаками образовались две партии: одна желала поставить во главе войска Головатого, другая Чепегу. Оба эти старшины были уважаемы в круге войскового общества, как первые народные представители; оба отличались военными достоинствами, и оба пользовались общею любовью и привязанностью казаков. И по положению в войске оба были из числа первых: Головатый, отличный администратор, был войсковым судьею, что давало ему, по службе в войске, первенство после кошевого атамана; Чепега, напротив, отличившийся в последнюю войну особенною храбростью, был одним из первых военачальников верных черноморских казаков, — что в тогдашнее военное время ценилось выше гражданских заслуг.

После долгих колебаний между мнениями войскового товарищества выбор пал на Чепегу. Известная во всем войске личная храбрость, распорядительность в бою и молодецкая отвага дали ему перевес над Головатым. Несмотря, однако, на соперничество Чепеги с Головатым из-за выборов в кошевые, оба они остались друзьями.

Эта борьба двух сторон была только слабым отблеском того, что происходило некогда в Запорожье, где выборы кошевых отличались необузданным разгулом и нередко сопровождались кровопролитием при разногласии рады казаков. За Бугом ничего подобного не было. Воля начальства приковывала всех и каждого к порядку и военной субординации. При таких гарантиях тишины и спокойствия само начальство не могло не принять на себя решения игры партий скорым назначением кошевого атамана одного из двух выбиравшихся войсковых старшин, тем более что, по тогдашним военным обстоятельствам, нужно было безотлагательно поставить человека во главе молодого войска, находившегося лицом к лицу с неприятелем.

По переходе казаков на Кубань высшее правительство один только раз требовало от войска выбора кошевого атамана, на место Чепеги, да и то утверждение избранного зависело от воли Императора; затем уже назначение войсковых атаманов постоянно зависело от Высочайшей власти.

Образовавшийся за Бугом кош Черноморских казаков не имел, по военному времени, прочных оснований; власть кошевого атамана была настолько несамостоятельна, что, несмотря на покровительство князя Таврического, черноморцы часто находились в зависимости от лиц, мало уважавших достоинство кошевого атамана. Казацкое самолюбие было задето за живое, и однажды дело дошло до взрыва. Это было по следующему случаю.

Для отыскания путей препровождения пленных турок, взятых на Дунае 6 июня 1789 года, генерал Голенищев-Кутузов предписал кошевому атаману Чепеге следовать с конницею Черноморского войска, вместе с бригадою полковника Исаева и с Бугским казачьим полкам полковника Скаржинского, чрез Тилигул, Куяльники и далее к открытию Бендер; для видимости же о всех распоряжениях по этой экспедиции Кутузов прислал в копии ордер, данный им по сему предмету полковнику Исаеву. По смыслу ордера, Чепега и Скаржинский должны были поступить под команду Исаева, от которого Чепега получил в то же время и отзыв о выступлении по назначению.

Вот от слова до слова ответ Чепеги Кутузову, отражавший в себе чувство оскорбленного достоинства кошевого атамана и всего войска Черноморского. Захарий Алексеевич 8 июня 1789 года писал: «Ныне прибывши я в кош как объявил старшинам и казакам, вашего превосходительства, — о походе и о бытии мне с войском подведомственным господину полковнику и кавалеру Исаеву — ордер, то старшины и знатные казаки, будучи о походе довольны, сказали мне громко, что эта подведомственность в крайнейшую нам обиду, разорение и в вечное бесчестие, — так как будто бы Черноморское войско ничего незначащее и само собой справиться не может; а при том ведая прошлогоднюю от Донских войск обиду — приговорили: об увольнении от вышеписанной подведомственности и о бытии под одним только вашего превосходительства начальством, куда подлежит отнестись просьбою. О чем вашему превосходительству под высокое рассмотрение за долг почитаю сим поднесть».

Такое представление Кутузову сильно не понравилось, и он, того же дня, ответил строгим предписанием кошевому: «тотчас следовать в сказанный поход и догнать на Тилигуле, 10-го числа, бригаду Исаева и Бугский полк»; в противном случае, угрожая признать Чепегу ослушником, Кутузов добавил, что если не будет исполнено предписание, то он донесет фельдмаршалу , к которому и сам кошевой атаман должен будет явиться с главными зачинщиками неповиновения, побудившими его к такому безрассудному поступку. Кроме того Кутузов поставлял на вид, что так как Чепеге предписывалось только действовать вместе с Исаевым и Скаржинским, то от совокупных действий с российскими войсками он не мог отказываться. На обороте предписания Кутузов приписал своеручно: «Советую вам тотчас выступить и не подвергать себя и войско гневу его светлости, а себя строгому суду». Получив грозное повеление, кошевой атаман донес Кутузову, что хотя он и просил освободить его от подчиненности Исаеву, но от походу не отказывался, а соединившись с донцами и бугцами, выступил в предписанный путь и находится на марше, «чем долг воинской службы с тщанием исполняет».

Это донесение также не могло понравиться генералу Кутузову: в нем он видел свою ошибку в поспешном заключении о вине Чепеги в неисполнении «долга службы», чего вовсе не было. Тем более это было неприятно Михаилу Илларионовичу, что он, не выждав последнего донесения Чепеги, успел уже отрапортовать фельдмаршалу князю Потемкину о случившемся, не в пользу черноморского коша. Не верил ли Потемкин этому донесению, или снисходил к юному своему войску Черноморскому, только далеко не в Кутузовском тоне писал он Чепеге, 9 июня (№ 472), что «он (Чепега) иначе понял данное ему от Кутузова повеление об общем с прочими войсками предприятии к стороне неприятельской» и что «его (Потемкина) есть приказание всем действовать согласно», поэтому требовал, чтобы Чепега с войском «верных казаков черноморских как наискорее выступил в предназначенный поход». Но когда кошевой атаман, в защиту своей чести и чести войска, в тот же день донес Потемкину о точном исполнении ими служебных требований Кутузова, помимо просьбы о неподчинении Исаеву, то фельдмаршал заметил, вероятно, Кутузову о напрасно поднятой им тревоге, потому что последний, переходя от угрозы к ласкам, 11 июня писал кошевому атаману черноморцев: «Я уведомлен, что вы в назначенное от меня время в поход обще с донскими и бугскими казаками, выступили. Похваляю ваш усердие и исправность, и притом хочу изъяснить, что вы никак не должны почитать себя в команде г. полковника и кавалера Исаева, а посланы вы только содействовать ему, и споспешествовать общему делу, — о чем объявить можете и войску Черноморскому. Я имею твердую надежду, что вы, с войском вам вверенным, и впредь, когда потребуется от вас Ее Императорскому Величеству служение обще с другими российскими войсками, усердно и дружно долг свой исполнять будете».

Теперь скажем несколько слов о внутреннем управлении войск.

По случаю военного времени Черноморское войско формировалось за Бугом из одних служивых людей; к ним мало-помалу присоединялись семейства, поселявшиеся на отведенной князем Тавриды земле, между Бугом и Днестром, по берегу Черного моря, в пустых селениях молдаван, переведенных в открывшуюся с турками войну на левую сторону Буга. Не успели черноморцы водвориться за Бугом, как уже последовало переселение их на Кубань. При таком переходном состоянии войсковой кош хотя и был основан за Бугом по примеру запорожского войска, но не имел полного состава запорожского; кроме кошевого атамана, помощниками его по управлению войском были войсковой судья, писарь и еса у л; да и эти немногие должности замещены были только ввиду крайней необходимости, что видно из найденного в делах выборного листа на должность войскового есаула.