Людмила Черная - Повседневная жизнь московских государей в XVII веке Страница 55

Помимо больших палат во дворце была еще масса помещений поменьше, предназначенных для самых разных целей. Так, к паперти Благовещенского собора примыкала Панихидная (Сборная) палата, в которой проводились поминальные «столы». За ней следовала Ответная посольская палата, предназначенная для переговоров с иностранными дипломатами. В Ответной палате, как и в Грановитой, была сделана тайная каморка с окном, чтобы царь мог наблюдать за переговорами, не обнаруживая своего присутствия.

Среди важнейших дворцовых строений следует также назвать Казенный двор, где держали золото и серебро, по большей части в виде посуды; драгоценные предметы, подаренные иноземными послами; дорогие, затканные золотом и серебром или шелковые ткани; запас соболиных и других мехов. Здесь же находилась Образовал, или Иконная палата с множеством икон, крестов, ковчегов и других предметов церковной утвари. Всё, что приберегалось на Казенном дворе, использовалось в царском обиходе во время пиров или царских выходов, а также предназначалось для подарков. Поэтому Казенный двор тщательно стерегли стрельцы, как и Оружейную палату, в нескольких помещениях которой хранились мушкеты, пистоли, карабины, шпаги, панцыри, латы, шишаки, стрелы, «государевы оправные сабли» и другое оружие, а также краски для иконного дела, ртуть, ящик с деньгами, приходные и расходные книги. Сам государь постоянно контролировал состояние этих хранилищ. Однажды в 1627 году «за полтора часа до света» Михаил Федорович прислал грамоту о срочном опечатывании государственной печатью Оружейной и Иконной палат из-за внезапной кончины подьячего, отвечавшего за их сохранность. Из ответа, присланного царю, мы знаем, что в Оружейной палате были две железные двери: первые запечатывались главой приказа князем Борисом Александровичем Репниным, вторые закрывались на ключ, хранившийся у него же.

Не станем перечислять огромное количество хозяйственных построек, сосредоточившихся вокруг основного комплекса дворцовых зданий. Здесь были различные мастерские, портомойные (прачечные), кормовые и сытные дворы, где хранились съестные припасы, и др. Дворцовое хозяйство обслуживало царскую семью и придворных всем необходимым для повседневной жизни. Эти помещения без конца ремонтировались и перестраивались с целью расширения.

В 1647 году по государеву повелению чудотворная икона Спаса Нерукотворного была перенесена из Хлынова (Вятки) для помещения в Новоспасский монастырь — усыпальницу дома Романовых, настоятелем которого был царский «собинный друг» Никон. До окончания строительства Спасо-Преображенского собора эта икона хранилась в Успенском соборе Московского Кремля. После того как ее дважды пронесли через Фроловские ворота — сначала в Успенский собор, а затем в Новоспасский монастырь, — ворота были переименованы в Спасские. Вскоре последовал царский указ, предписывавший на веки вечные проходить через эти ворота в Кремль только с непокрытой головой, а над воротами был помещен образ Спаса Нерукотворного в золотой ризе.

Размах строительной деятельности юного Федора Алексеевича поражал современников. Датский посланник в 1682 году Гильденбрант фон Горн утверждал: «Москва при его государской державе стала каменная, которая преж сего была деревянная». Начал царь конечно же с Кремля, а именно с Теремного дворца. В 1677 году были построены новое каменное крыльцо у Боярской площадки со столбами, «переграда», представлявшая собой, по-видимому, некое решетчатое ограждение, а также переходы к церкви Спаса Нерукотворного. Крыльцо и переходы были расписаны мастерами Оружейной палаты «розными краски и аспиды».

Прямо у «переграды» по приказу юного царя поставили большую картину, написанную на полотне на темы «притчей» (каких именно, неизвестно, но, возможно, на любимый государем сюжет — суд царя Соломона). Ее автор неизвестен, но, поскольку в то же самое время (1677) у Золотой решетки на самом верху Золотой лестницы у входа в комнаты государя появилась еще одна картина — «Видения царя Константина, яко явися ему крест», написанная Иваном Салтановым, можно предположить, что и первое полотно создал он. В следующем году царь Федор приказал украсить росписью на библейские сюжеты стены своих комнат.

Большое строительство деревянных хором для всего царского семейства, включая вдовую царицу Наталью Кирилловну, началось в 1680 году. Для затягивания потолка и обивки стен потребовалось 800 аршин полотна, расписанного на темы «царственных притч, деисуса и апостольских проповедей». Отдельные помещения были обиты «золотыми кожами» с тиснением, «фряжскими листами» (гравюры на меди печатали прямо во дворце, где с 1677 года стоял специальный «фряжский» печатный станок).

Была у Федора и своя программа переустройства «верховых» церквей. После постройки новых хором для царевен у них на сенях был восстановлен храм Спаса Нерукотворного с трапезной, над которой был построен новый храм во имя Успения Пресвятой Богородицы. Тогда же церковь Святой Евдокии была заново освящена во имя Воскресения Христова, а в узком проходе между ней и приделом Иоанна Белоградского была устроена Голгофа со Страстями Господними: выложена каменная Голгофская гора с кипарисовым распятием на вершине, выполненным лучшим резчиком того времени старцем Ипполитом. Напротив горы среди алебастровых колонн находилась плащаница с изображением Гроба Господня, над ней висели на проволоках 60 херувимов из алебастра, а рядом располагались 12 стеклянных лампад. Стена была украшена картинами на евангельские темы (Сошествие во ад, Воскресение, Вознесение, Явление Христа Магдалине), написанными любимым изографом царя Иваном Салтановым. Незадолго до смерти Федор приказал создать еще одну композицию Гроба Господня в «вертограде» (саду), в специально отведенной для этого каменной палатке между его комнатами и церковью Распятия. Умирающий царь всё время торопил с завершением этих работ, но так и не увидел готовый «Вертоград со Гробом Господним».

В 1680 году на Новом потешном дворе была построена церковь Похвалы Пресвятой Богородицы; для нижнего ряда («местного чина») ее иконостаса поп Иван Афонасьев заказал печатнику Симону Федорову житийную икону Феодора Стратилата. К ней был сделан резной киот, «вызолоченный листовым сусальным красным золотом и серебром, и расписанный баканом и ярью венецейскою[20] и иными разными цветными краски».

Можно только предполагать, как развернулось бы обустройство и украшение Кремлевского дворца и прилегающих строений, если бы Федору Алексеевичу суждена была долгая жизнь.

Загородные резиденции

В своих загородных усадьбах царь чувствовал себя в большей степени частным лицом, хозяином-домоправителем, мужем и отцом семейства, чем государем всея Руси. С другой стороны, Алексей Михайлович превратил свои подмосковные вотчины в резиденции, где порой заседала Боярская дума (например, в Измайлове) и куда время от времени иностранные послы приезжали на официальные приемы либо для прогулок и отдыха. В переходный период от Средневековья к Новому времени царские усадьбы устраиваются в расчете на публичность. Формирующаяся новая придворная культура повлияла и на внешний вид, и на интерьеры, и на быт царских вотчин — Коломенского, Измайлова, Алексеевского, Преображенского и др.

Все загородные усадьбы Алексея Михайловича составляли как бы единое целое. Все они были рассчитаны на публичную демонстрацию архитектурных, скульптурных, изобразительных, садовых и прочих достижений и новаций и имели ряд общих черт: по древнерусской традиции княжеских замков в состав дворцового комплекса включался храм; главные фасады царских дворцов были обращены к воде; парадные ворота, ведущие в усадьбу, всегда украшались; вспомогательные постройки выносились за пределы усадьбы; в каждой резиденции были раритеты и диковины, способные удивить посетителей (фигуры рыкающих львов в Коломенском, театр в Преображенском, зверинец и птичий двор в Измайлове, фонтаны, садовая скульптура, лабиринт-«вавилон», редкие растения и цветы и др.).

Комплекс загородных усадеб Алексея Михайловича отражал весь спектр его увлечений. Здесь государь раскрывался с иной стороны — представал не только самодержцем, но и домовитым вотчинником (в Измайлове), любителем театра (в Преображенском), ценителем русской деревянной архитектуры и «чинной» красоты соколиной охоты (в Коломенском), и заботливым мужем, отцом и братом; почитателем певческого искусства и заядлым шахматистом…

В 1663 году Алексей Михайлович приступил к созданию образцовой вотчины в Измайлове. В этот проект были включены сады, пашни, луга, мельницы, плотины, «аптекарский огород», пчельники, разведение водоплавающих птиц и рыб, зверинцы, создание полотняного, стекольного, чугунолитейного заводов. Сохранился отчет подьячего Тайного приказа Юрия Лутохина об осмотре села перед началом строительства для определения плана будущих построек: «…места, где пристойно быть на острову часам, и как по мере оградная стена и уступ от пруда, и меж тех стен на сад оставить места, а где быть амбарам, в которые класть угорские лесные запасы, и под тутовых садов на истоке, и быть пруду в скольких саженех уступя от Лебедевского пруда, делать плотину, и какова мерою будет, и глины на черепицу и на кирпичное дело осмотрить впредь для заводов, где пристойно». Известен также указ от 15 февраля 1663 года о присылке в Измайлово для сельскохозяйственных работ шестисот сошников, ста плугов, двухсот косуль (сох), четырехсот топоров, шестисот кос. Сам по себе этот перечень свидетельствует о размахе планируемых сельскохозяйственных операций.