Олег Попцов - Тревожные сны царской свиты Страница 55

Коржаков произнес эту фразу как отчаянный вызов. К этому времени он почувствовал, что отношение к нему со стороны Ельцина меняется. И если раньше он дозировал настроение президента, сбрасывая в пропасть своих противников, способных оказать влияние на Ельцина, то теперь он впервые сам почувствовал холод, излучаемый этой пропастью. Он уже понимал, что вряд ли сумеет переиграть ситуацию в свою пользу. С ним разговаривала не просто дочь президента. С ним разговаривала дочь, ввязавшаяся в большую политику. Это был пробный шар. Он не сомневался, что его слова немедленно станут известны Ельцину. А значит, по отголоскам он поймет - усилила ли эта фраза состояние нерешительности Ельцина (ближе Коржакова у президента в его окружении человека не было) или ускорит развязку, позволит более отчетливо понять следующие шаги президента.

Эта фраза Коржаков самоинициативна. Сказал и пожалел или сказал не пожалев? Дочь президента уже находилась под влиянием сверстников, команды младореформаторов, которых Коржаков считал своими очевидными противниками. Так что отступать было некуда. Еще существовала надежда на долголетнюю привязанность президента. Но болезнь свела реакцию президента к нулю. Александр Коржаков устал быть высокочинным рабом, дядькой при дряхлеющем Отце нации. Нервы не выдержали, и он высказался.

Решительности Ельцину прибавила совсем иная ситуационная материя: идея политического союза с Лебедем, а в том, что автором замысла был, скорее всего, Сергей Шахрай, у меня нет сомнений - слишком изящна и умна интрига. Примечателен рисунок событий, случившихся через три месяца (отставка генерала Лебедя). Бытовала уверенность, что Лебедь захлебнется в Чечне и эти неудачи укоротят его нрав. Но наступило горькое разочарование. Вопреки всем предсказаниям, он остановил войну. Хасавюртовские соглашения зафиксировали поражение России, и отрицать это нелепо. Лебедь обменял ненависть генералов на любовь матерей.

Идея союза между Лебедем и Ельциным ситуационно неуязвима. Она обеспечивала самое главное - победу на выборах. Генерал запросил значимую должность. И Ельцин эту должность секретаря Совета безопасности генералу уступил. Никто из соавторов идеи не сомневался, что бунтующий, неделикатный характер генерала не впишется в рисунок кремлевских коридоров. Генерал начнет проявлять свое командирское властное диктаторство, и разразится скандал. Вопрос только во времени. Сразу после назначения на пост главы президентской администрации Чубайс произнес ключевую фразу: "Наша главная головная боль - Александр Иванович Лебедь".

Но вернемся к неожиданному решению Ельцина отправить в отставку всесильный триумвират. Бесспорно, больного Ельцина, а этот момент можно считать пиком его нездоровья, изнурял поток отрицательной информации. С одной стороны, на его стол ложились материалы, утверждающие, что деньги разворовываются и криминализация предвыборного процесса идет полным ходом (эту информацию поставлял Коржаков и его команда). С другой - такой же очевидности материалы об умышленном развале финансирования предвыборной кампании президента, о нежелании банков иметь дело с Сосковцом.

В этот момент наивысшего накала разыгравшихся страстей в состав предвыборного штаба вводится Анатолий Чубайс, за спиной которого стоит банковский пул, и поэтому именно Чубайс становится ключевой фигурой, регулирующей штабные финансы. Времени оставалось в обрез, финансовый профессионализм Чубайса был неоспорим, и он самолично решал: кому, куда, сколько и когда. Контроль же со стороны Коржакова Чубайс не без основания воспринимал как враждебные действия. Президент понимал, что прекратить эти взаимные обвинения возможно двумя способами. Первый - упразднить обе противоборствующие стороны, но это значит упразднить предвыборный штаб. Поступить так Ельцин не мог, значит, необходим выбор. И уже разбитый болезнью Ельцин, превозмогая себя, этот выбор делает.

В этот момент президентские решения утратили волевое начало. Они были, скорее, человеческим желанием отгородиться от неприятностей, скрытой мольбой оставить его в покое. В такие моменты негативное прошлое плюсуется с негативным настоящим. Нельзя исключить и чувственное начало. Болезнь предопределила итог. В такие моменты семейные узы сильнее служебных. Но и это было лишь частью президентской решительности. Мы уже писали, что первым, отреагировавшим на возможное участие Лебедя в политической игре, был Коржаков. Никакого особого плана Коржаков не вынашивал, но для защиты своих интересов на будущее - Коржакову Лебедь был выгоден. Именно в этот момент вокруг Лебедя стали появляться доверенные люди Коржакова. А когда обозначилась модель возможного политического союза Ельцин-Лебедь, Коржаков занервничал. Неожиданный телевизионный карт-бланш, полученный Лебедем на канале Березовского, был началом схватки за Лебедя - не в пользу президента, что само собой подразумевалось, а в пользу той или иной группировки в окружении Ельцина.

Можно ли считать, что эта предрасположенность к Лебедю главного телевизионного канала, находящегося под контролем Бориса Березовского, была предвосхищением будущего союза президента и генерала? Нет, Березовский вел свою игру. Ему нужен был в случае даже относительного успеха Лебедя политический капитал, товар, который он мог бы выгодно продать. И Березовский, переметнувшийся буквально накануне отставки триумвирата в другой лагерь, решил заявить свои права на политический товар с ярлыком "генерал Лебедь", но замысел неожиданно дал сбой.

Лебедь удачно использовал предоставленные ему телевизионные возможности, критику в адрес президента практически прекратил, был внешне лоялен к демократам, но внутренне быстрее двигался в сторону Коржакова ему импонировал девиз, предложенный главным телохранителем: "Мы патриоты". Принимая пост секретаря Совета безопасности, Лебедь решил, что секретная информация, которой располагает Коржаков, для него важнее демократических всхлипов Галины Старовойтовой. Президент понял, хотя, скорее всего, его подвели к этой мысли, что триумвират достаточно быстро превратится в квартет. И тогда А.Лебедь, натура неадекватная, обретет не только власть, но и силу, создать противовес которой будет практически невозможно. Появление Лебедя, независимо от его желания либо нежелания, предрешило судьбу "могучей кучки". Получить у себя под боком группировку, состоящую из первого вице-премьера, двух всевластных генералов и плюс к тому претендующего на сверхмасштабную власть секретаря Совета безопасности - это значит своими руками создать центр власти, едва ли не равносильный президентскому. Кто может поручиться, что завтра они не скажут: страной управляем мы, а не президент. Сосковец уже видит себя премьером. Нет, нет, этого допустить нельзя.

Отставка триумвирата обескровила А.Лебедя.

Не исключено, что в преддверии этих баталий президента насторожил факт покушения на Бориса Федорова, председателя национального фонда спорта. Фонда, в руках которого были сосредоточены громадные финансовые средства. Ведь Борис Федоров был в числе ближайших людей, если не из первого кольца президентского оцепления, то уж из второго точно. Достаточно того факта, что долгое время кабинет Федорова был в Кремле. И только после ссоры его с Шамилем Тарпищевым (человеком, создавшим фонд и осуществлявшим негласный контроль за ним) Федоров переезжает из Кремля на место своей официальной резиденции.

То, что Коржаков не просчитал последствий истории с покушением, несомненно. Вряд ли после покушения на Федорова в семье президента в независимости, были разговоры на эту тему или нет, не возникли чувства необъяснимой тревоги. Да и фигура Тарпищева обрела мрачную тень и насторожила семейство. Криминальная среда образовалась в двух шагах от президента. И еще одно. Президент вдруг заметил, что группировки близких ему людей концентрируются не вокруг него, а рядом с ним. Они постоянно заявляют о своей преданности президенту, что являются его опорой; дают понять, что именно они приведут президента к власти снова, в их руках после отставки Грачева сосредоточились все рычаги управления силовым аппаратом власти. Они все - антагонисты демократов. Они знают о президенте больше, чем знает о себе сам президент. Они входят в его дом. Они хранители всех мыслимых и немыслимых тайн. Они были всегда рядом с ним во время всех неурядиц. Все это так. Он сам наделил их силой, которая может привести его вновь к власти, но в такой же степени отрешить от нее любого, в том числе и самого президента.

О правоте наших доводов говорит фраза, произнесенная Анатолием Чубайсом на своей пресс-конференции 20 июня 1996 года: "Сегодня, когда Борис Ельцин принял решение об увольнении господ Сосковца, Барсукова и Коржакова, был вбит последний гвоздь в крышку гроба под названием "иллюзии военного переворота в Российском государстве". Там, наедине с Ельциным, этот довод сыграл решающую роль. Ельцин согласился, потому что наверняка в последние дни думал об этом сам. А может быть, просто устал, уступил: хватит с меня этих столкновений? Нет, непохоже, не в его духе.