Сергей Смирнов - Рассказы о неизвестных героях Страница 57

Не было ни медикаментов, ни бинтов. Но многие пассажиры, отправленные наверх, оставили в подвалах свои чемоданы. Там нашлось белье, которое и пустили на бинты.

В первые дни не было и воды. Лишь кое-где на полу зеленели затхлые вонючие лужи. Эту воду цедили через ткань и пытались пить, хотя каждый глоток вызывал тошноту. Потом бойцы обнаружили под потолком подвала колено водопроводной трубы и с трудом сломали его. Теперь у осажденных появилась питьевая вода.

Немногим лучше обстояло дело с едой. В складе буфета еще оставались ящики с печеньем, конфетами и мешки с кусковым сахаром. При строгой экономии этих запасов могло хватить более или менее надолго. Но уже вскоре положение изменилось к худшему.

Весь первый и второй день гитлеровские агитаторы через рупоры пытались уговорить подвальный гарнизон прекратить сопротивление, обещая ему «почетную капитуляцию». Чтобы смутить осажденных, передавались ложные известия о падении Москвы и Ленинграда, о том, что Красная Армия повсюду прекратила сопротивление. Впрочем, последнее доказать было трудно: совсем близко от вокзала, километрах в двух-трех к юго-западу, не умолкая, гремело сражение слышались орудийные выстрелы, взрывы снарядов и бомб, взахлеб строчили пулеметы. Это дралась окруженная Брестская крепость, и сознание того, что рядом ведут борьбу товарищи, помогало защитникам вокзала стойко сносить все обрушившиеся на них испытания.

На третий день противник перешел от уговоров к угрозам. Осажденным предъявили ультиматум — в течение получаса сложить оружие, иначе будут применены «крайние меры». Убедившись, что этот ультиматум не принят, враг начал действовать.

Сверху, из вокзального зала, саперы пробили отверстие в один из отсеков подвала. Через дыру туда вылили несколько ведер бензина и следом бросили гранаты. Отсек был охвачен огнем.

К несчастью, это оказалось помещение продуктового склада: защитникам подвалов грозила опасность остаться без пищи. И они бросились спасать продукты. Но вынести успели только несколько ящиков с печеньем и карамелью, все остальное сгорело. С трудом удалось и остановить распространение пожара в сторону отсеков, занятых гарнизоном. Огонь пошел в другую сторону — к вокзальному ресторану.

Немцы спохватились — пламя грозило всему зданию вокзала, которое они собирались использовать. К перрону срочно пригнали паровозы и принялись шлангами заливать огонь. А гарнизон подвала продолжал держаться.

Новые попытки проникнуть вниз не дали результатов. Теперь против входной двери осажденные устроили баррикаду из мешков с сахаром. Укрываясь за ней, бойцы встречали залпом каждого, кто открывал дверь. А у всех окон по-прежнему день и ночь дежурили стрелки, подстерегая зазевавшихся гитлеровцев, и на платформах и на путях станции то и дело падал то немецкий солдат, то офицер, настигнутый меткой пулей.

Огонь из подвалов мешал немцам: они торопились наладить движение поездов через Брест. Саперы получили приказ закрыть эти окна снаружи. Им приходилось подкрадываться к каждому окну сбоку или сзади и стараться неожиданно прикрыть чем-нибудь оконную амбразуру. Иногда это не удавалось сделать сразу и бесшумно. Тогда из одна вылетала граната, саперы врага все время несли потери. Но в конце концов им удалось заложить все окна толстыми листами железа, шпалами и рельсами. Однако стрелки, засевшие в подвалах, ухитрялись отыскивать какие-то щели или пробивали рядом маленькие амбразуры и продолжали стрелять, хотя, конечно, уже с меньшим успехом: немцы теперь могли вести восстановительные работы.

На пятый или шестой день последовал новый ультиматум врага. Теперь гитлеровцы угрожали защитникам подвалов газами. И хотя противогазов было всего несколько штук, эта угроза также не возымела действия.

Приоткрывая заложенные окна, гитлеровские солдаты начали бросать в подвал бомбы со слезоточивым газом и химические гранаты. Едкий газовый туман заволок подвальные отсеки. Люди кашляли, задыхались, нестерпимо резало глаза, и те, у кого не было противогазов, могли спасаться от удушья лишь одним способом — какой-нибудь кусок ткани мочили в воде и, закрывая лицо, дышали сквозь него.

Газовая атака продолжалась несколько часов. К счастью, погибли при этом немногие. Газ же, видимо, находил какие-то выходы наружу, и концентрация его постепенно уменьшалась. Мало-помалу воздух очистился. Гарнизон подвалов продолжал борьбу.

Но положение осажденных становилось все более тяжелым. В перестрелках с противником, от взрывов гранат, которые то и дело неожиданно кидали в окна гитлеровские солдаты, от болезней погибали люди. Стонали раненые — их нечем было лечить. Трупы убитых и умерших оставались тут же и смрадом разложения отравляли и без того спертый и душный воздух. Мертвых негде было хоронить в этих бетонных коробках с такими же бетонными полами. Таяли запасы печенья и конфет — единственной пищи осажденных. Их приходилось экономить, и голод становился все более нестерпимым.

Но сдаваться никто не собирался. И так же, как защитники Брестской крепости, этот подвальный гарнизон жил одной надеждой — на то, что вот-вот с востока подойдут наши войска и снова отбросят врага за Буг, за линию границы. Они и не представляли себе, как далеко за эти дни ушел фронт, как несбыточны все их надежды. А голос сражающейся Брестской крепости как бы звал их к борьбе, укреплял их волю и упорство.

Между тем враг торопился покончить с этой горсточкой упрямцев, засевших в подвалах вокзала. Они заставляли немецкое командование держать на станции отряд солдат, и им время от времени удавалось сквозь щели в забитых окнах подстрелить какого-нибудь офицера. Не помогали ни уговоры, ни ультиматумы, ни огонь, ни газы. И гитлеровцы решили затопить подвалы водой. Было открыто одно из окон, и в подвал просунули брезентовый шланг.

Вода шла весь день, всю ночь, весь следующий день. Защитники подвала попробовали отгородить этот отсек от остальных, устроить своеобразную плотину. В двери поставили большой лист железа и обложили его мешками с мелом, которые хранились здесь, в подвалах. Но вскоре вода размыла мел, и плотина была прорвана. Вода медленно распространялась по всем отсекам, и уровень ее неуклонно поднимался. Тогда стали отдирать доски деревянного пола, кое-где настеленного на бетоне, и строить из них подмостки вдоль наружной стены, чтобы с этого настила по-прежнему охранять окна.

А вода поднималась.

Подвалы Брестского вокзала устроены так, что пол находится на разном уровне: есть более глубокие и более мелкие отсеки. В одних вода стояла по колено, в других уже доходила людям до пояса, а были и такие помещения, где человек погружался по горло или даже не доставал до дна и мог передвигаться только вплавь.

По неосторожности от воды не уберегли остатки продуктов. Погибло все печенье, а карамель превратилась в сплошной мокрый и липкий ком, от которого отщипывали по кусочку ежедневный «паек».

Наконец вода перестала прибывать. Говорят, что в районе вокзала вышел из строя водопровод, и поэтому затопить подвалы доверху немцам не удалось. И из этих залитых подвалов по-прежнему раздавались выстрелы.

Тогда озлобленные этим упорством враги прибегли к последнему, уже издевательскому средству. К вокзалу одна за другой стали подъезжать машины, нагруженные нечистотами, которые сливали в окно подвала.

Трудно представить себе страшную картину этих последних дней обороны вокзала. В темноте, с трудом дыша воздухом, пропитанным запахом нечистот и смрадам гниющих трупов, увязая по пояс или по грудь в отвратительной зловонной жиже, в которой плавали раздувшиеся мертвецы, молчаливо бродили люди, исхудавшие, шатающиеся от голода и болезней, но продолжающие сжимать в руках винтовки. У них уже не было никаких надежд на то, что их выручат из осады, и только бешеная ненависть к врагу да гордое, упорное желание не подчиниться его злой воле даже ценою своей жизни, только эти чувства еще заставляли их жить и бороться, как заставляли они драться и героев Брестской крепости.

Их теперь было всего два-три десятка человек, самых выносливых и стойких. И они уже понимали, что долго не продержатся. Мысль о плене была им ненавистна. Выход оставался один — попробовать с оружием в руках пробиться из осады, постараться подороже продать свою жизнь в этом бою.

Но дверь, выходившую в ресторан, немцы плотно забили снаружи, а все окна были заложены листами железа и шпалами. Казалось, осажденные наглухо заперты в этом бетонном ящике.

К счастью, с бойцами почти до конца обороны оставался какой-то железнодорожник, хорошо знавший и вокзал и станцию. Он вспомнил, что в другом конце здания находится такое же подвальное помещение котельной и там есть дверь, ведущая наружу, на станционные пути.

Под потолком подвалов тянулись, уходя во все стороны, узкие и извилистые обогревательные ходы. Циркулируя по этому лабиринту, теплый воздух зимой обогревал полы в вокзальных помещениях. Ходы эти были достаточно широки, чтобы по ним мог проползти человек. Несколько бойцов отправились в разведку и сумели отыскать путь в котельную. Там действительно оказалась дверь. Снаружи она тоже была забита шпалами, но ночью ее все же удалось открыть. Дверь выходила в сторону, противоположную перрону, на запасные пути, и к тому же сверху была прикрыта бетонным козырьком, тянувшимся вдоль всего здания вокзала. Отсюда и решено было прорываться на следующую ночь, на исходе второй недели обороны.