Иван Беляев - У истоков Руси Страница 57

Мы уже видели, что в 1154 году полочане, недовольные своим князем Рогволодом Борисовичем, схватили его и отослали в Минск к его двоюродному брату Ростиславу Глебовичу, и посадили у себя князем этого Ростислава. Рогволод, содержавшийся в Минске узником, успел убежать к Святославу Ольговичу Новгород-Северскому и при его помощи в 1159 году занял пограничный город Слуцк и оттуда стал сноситься с дручанами, которые, кажется, и подняли его искать волости, обещая содействие и свое, и полочан. Дручане, получивши от Рогволода весть о занятия Слуцка, сказали ему: «Княже! Не мешкай, мы рады тебе, поезжай, и будем за тебя биться и с детьми». И когда Рогволод по такому зову двинулся из Слуцка, то вышли к нему навстречу 300 лодий дручан и полочан и ввели его в Друцк, а тамошнего князя, Ростиславова сына Глеба, выгнали и сами разграбили его двор и дружину. Вслед за тем и полочане поднялись на своего князя; но Ростислав на первый раз подарками успел остановить восстание и привел полочан ко кресту. Впрочем, примирение было не искреннее: спустя несколько времени полочане стали ссылаться с Рогволодом и прислали сказать ему: «Князь наш! Мы согрешили к тебе и к Богу, что прежде восстали на тебя без вины, разграбили имение твое и твоей дружины, а тебя самого выдали Глебовичам на великую муку; и ежели ты не вспомянешь всего того, что мы сделали с тобою в безумье, и поцелуешь к нам крест, то мы твои люди, а ты наш князь, а Ростислава выдадим тебе в руки, делай с ним что хочешь». Рогволод, разумеется, поцеловал к ним крест и обещался не поминать старого. Ростислав же, прождавши, что полочане ищут схватить его, бежал с дружиною в Минск; и полочане послали за Рогволодом в Друцк и посадили его у себя князем, потом, собравши войско, повели его к Минску выгонять Ростислава. В пособие к полочанам Рогволод выпросил помощь у Ростислава Смоленского; по дороге к Минску Рогволод успел отнять Изяславль у Ростиславова брата Всеволода; но под Минском не имел полного успеха и, простояв десять дней, принужден был заключить мир, причем все целовали крест друг к другу, не целовал креста только Ростиславов брат Володарь, убежавший в литовские леса искать себе помощников.

При таковом порядке Полотская земля во время Суздальщины сделалась просторным поприщем народных волнений и деятельного вмешательства соседних русских князей и Литвы. Рогволод еще два раза ходил неудачно на Ростислава к Минску, потом в третий раз, разбитый под Городцем Ростиславовым братом Володарем, набравшим себе полки Литвы, уже не осмелился воротиться в Полотск, боясь тамошней земщины, и ушел в Друцк. Полочане, очевидно недовольные им, посадили себе в князья Всеслава Васильковича, троюродного племянника Рогволоду. Этот новый князь, посаженник народа, княжил спокойно пять лет и в это время женился на дочери Романа Смоленского; потом Володарь Глебович, успевший при помощи литвы разбить Рогволода под Городцем, на шестом году повел литву к Полотску выпроваживать Всеслава. Полочане, как и следовало, стали за своего посаженника; но, разбитые Володарем, принуждены были признать Володаря своим князем и целовать к нему крест, впрочем, не надолго. За Всеслава вступились князья смоленские; и Володарь, принужденный бежать от Витебска, уже не смел воротиться в Полотск, куда опять прибыл Всеслав и был принят земщиною. Вместе с Всеславом Полотская земля поступила под покровительство смоленских князей. И когда Мстислав Ростиславич с новгородцами шел воевать в Полотских владениях, то Роман Ростиславич Смоленский заступился за своего зятя Всеслава и за полочан и уговорил Мстислава с новгородцами воротиться назад. Но по смерти Романа полотские князья Всеслав и Брячислав Васильковичи и еще четверо их союзников отступили от союза с Смоленском и передались черниговским князьям и во время их войны с смоленскими князьями привели к ним на помощь литву и ливь; с смоленскими же князьями соединился Глеб Рогволодович Друцкий, которого отец, как мы уже видели, был прежде под покровительством черниговских и новгород-северских князей. Этот переход полотских князей к черниговским лет через пять (именно в 1186 году) произвел войну Давыда Смоленского с полотскими князьями. Давыд вооружил смольнян и новгородцев и, соединившись с двумя полотскими князьями – своими союзниками, пошел на Полотскую землю; тогда полотская земщина мимо своих князей отправилась на границу, и, не допустив Давыда вступить в свою землю, приняла его с честью и дарами, и заключила мир, конечно обещая держаться смоленских князей, а не черниговских. Впрочем, в войне Рюрика Киевского и Давыда Смоленского с черниговским князем Ярославом, в 1195 году, полотские князья опять были на стороне черниговских. Но потом в договорной грамоте Мстислава Давыдовича с Ригою и Готским берегом, писанной в 1229 году, Полотск и Витебск являются уже в зависимости от смоленского князя, хотя еще имеют и своих князей; Мстислав в заключение этой грамоты пишет, что по этой грамоте немецкие купцы будут пользоваться покровительством как в смоленской, так равным образом в полотской и витебской областях. А в 1232 году Святослав Мстиславич, внук Романов, по смерти Мстислава Давыдовича занял Смоленск при помощи полочан, – следовательно, полочане имели уже его своим князем.

Таким образом, вольная полотская земщина в междоусобиях потеряла своих отчинных князей, и подчинилась чужим князьям смоленским, и стала воевать за них против смольнян же. Но мало этого, она в междоусобиях и ссорах с своими князьями потеряла влияние на свои колонии по Двине и Неману. Колонии сии с одной стороны по Двине в ее низовьях подчинились немцам, утвердившимся в Риге в 1200 году и в продолжение каких-либо десяти лет успевшим оттеснить или подчинить себе удельных полотских князей, владевших городами по низовьям Двины; а с другой стороны, колонии по Неману и его притокам были отхвачены полудикою литвою, которая сперва сама укрывалась в лесах, а потом стала укрывать у себя полотских князей. Полотские князья в первый раз укрывались в литовских лесах от Мстислава Великого и поднимали и водили на него литву; а потом стали собирать литовские полки на свою же братью на полотских князей и на полочан и тем сами же указали литовцам, как воевать с полочанами и другими русскими соседями. И таким образом, литовцы во второй половине XII столетия сделались страшными грабителями всех соседних русских владений, и не только уже не боялись прежде грозных для них полочан, но и стали сажать на полотский престол князей, искавших их помощи, и мало-помалу завладели всеми полотскими колониями по Неману и его притокам и посажали в тамошних городах или своих князей, или полотских же своих союзников, так что к концу XII века полочане для защиты от литовцев, предводительствуемых частью своими племенными князьями и частью изгнанными полотскими князьями, должны были искать защиты у смоленских князей; а наконец в XIII столетии и смоленских князей вместе с полочанами, в 1225 и 1239 годах, должен был защищать от литвы Ярослав Всеволодович, князь Владимира Суздальского.

Мимо отношений княжеских общественное устройство Русской земли во время Суздальщины в основных своих чертах оставалось более или менее в прежнем виде. Собственно, в земских делах русское общество по-прежнему управлялось своими выборными начальниками; по-прежнему важнейшие дела решались вече или народным собранием, в котором имели право участвовать все члены общества; по-прежнему города были центрами областей, и к ним тянули все другие виды поселений, так что распоряжения, сделанные городом, были обязательны для всех погостов или волостей, лежащих в пределах той земли, которая тянет к городу; по-прежнему не было еще забыто отношение городов к пригородам. Но во время Суздальщины в большей части русских владений это отношение стало ослабевать, пригороды в это время уже не всегда повиновались своим старшим городам; впрочем, старшие города еще не позабыли своих прав и продолжали по мере возможности поддерживать свои притязания и даже иногда вступали в борьбу с своими пригородами, опираясь на общий старый закон на Руси, по которому все власти, как на думу, на вече сходятся и на чем старшие сдумают, на том и пригороды станут; и сами пригороды продолжали еще признавать права старших городов и в случае надобности относиться к ним за советами и за помощью. Так, например, в 1176 году владимирцы, недовольные плохим управлением своего князя Ярополка Ростиславича, послали с жалобою к ростовцам и суздальцам как жителям старших городов, объявляя им свою обиду.

Начинающемуся изменению отношений между старшими городами и пригородами много способствовал новый порядок, утвердившийся во время Суздальщины, по которому князья стали заботиться о том, чтобы постоянно удерживать за собою свои отчинные владения и по возможности усиливать их. При этом порядке князья, естественно, мало думали о том, в старшем ли городе они живут или в пригороде; для них даже пригород, не имевший ни какого авторитета, казался удобнее, чем старший город, пользовавшийся большим земским значением, Это направление всего яснее выказали князья суздальские; они, начиная с Андрея Боголюбского, постоянно старались держаться во Владимире, суздальском пригороде, а не в старших городах Суздале и Ростове. И Андрей же Боголюбский так успел возвысить и усилить Владимир, что он действительно сделался первым городом во всей суздальской и ростовской стороне. И хотя владимирцы еще называли себя младшими низинными пред ростовцами и суздальцами; но когда по смерти Андрея ростовцы и суздальцы, как старшие, вздумали руководить при избрании преемника Андрею, то владимирцы отказались повиноваться им и, выбравши себе в князья Михаила Юрьевича, семь недель бились с ростовцами, защищая избранного князя. И летопись прямо говорит, что владимирцы бились не против князей, предлагаемых ростовцами, но, собственно, не желая покориться ростовцам, которые хвалились так: «Пожжем Владимир или посадника в нем посадим, это наши холопи каменьщики». То же было по смерти Михаила: владимирцы выбрали себе Михайлова брата Всеволода, а ростовцы призвали из Новгорода Мстислава Ростиславича и пошли войною на Всеволода и владимирцев; Липецкая битва кончила спор в пользу Всеволода и владимирцев, и с тех пор пригород Владимир получил окончательно первенство перед старшими городами Ростовом и Суздалем; так что после 37-летнето княжествования Всеволода, когда между его сыновьями начались междоусобия, то ростовский князь Константин Всеволодович, победивши владимирского князя Юрия Всеволодовича и сделавшись старшим князем во всей Суздальско-Ростовской земле, не остался в Ростове, а утвердился во Владимире.