Вадим Каргалов - Конец ордынского ига Страница 6

То, на что не решились князья, сделали безвестные горожане — «вечники». Первыми восстали «вечники» Древнего русского города Ростова. Ростовские князья поддерживали особенно тесные связи с Ордой. По свидетельству летописца, в 1289 г. много было ордынцев в Ростове, «и изгнаша их вечьем, и ограбиша их». В 1320 г снова «собравшеся людие, изгониша их из града»[29].

В 1327 г. произошло большое антиордынское восстание в Твери, куда пришел с отрядом ордынской конницы «посол силен зело царевичь Щелкан Дюдепевичь изо Орды, от царя Азбяка». В ответ на насилия и грабежи приезжих ордынцев в Твери поднялось восстание, бои на улицах продолжался до захода солнца, «и побели Щелкан Дюденевичь на сени, и зажгоша под ним сени и двор весь... и ту сгоре Щелкан и с прочими... И гостей ординских старых и новопришедших, иже с Щелканом Дюденевичем пришли, аще и не бишася, но всея изсекоша, а иных истопиша, а иных в костры дров складше сожгоша»[30].

Городские восстания конца XIII — первой четверти XIV в. привели к ликвидации баскачества на Руси; под давлением антиордынских выступлений русских «вечников» хан пошел на серьезную уступку, которая объективно ослабляла его власть над Русью[31]. Таким образом именно выступления народных масс открыли национально-освободительную борьбу Руси против завоевателей, смели с русской земли «бесерменов» и баскаков.

К тому же времени относятся выступления против ханской власти отдельных русских князей. Старший сын Александра Невского великий князь владимирский Дмитрий Александрович открыто воспротивился решению хана передать ярлык на великое княжение своему брату Андрею Александровичу. Для того чтобы принудить его; к повиновению, хану пришлось посылать на Русь в 1281 г. большое карательное войско. Андрей сел на великокняжеский «стол», но ненадолго. Уже в следующем году он доносил в Орду, что Дмитрий «тебе, царю, повиноваться не хочет, и даней твоих тебе платить не хочет», и снова просил о помощи.

В 1282 г. хан послал на Русь «рать многую, Тураитемира и Алына». Дмитрий Александрович на этот раз уступил, но не прекратил борьбу за великое княжение, несмотря на явное противодействие ордынского хана. А в 1285 г. он сам нанес ордынцам серьезный удар. По словам летописца, «того же лета князь Андрей Александровичь Городецкий приведе царевичя изо Орды на старейшаго своего брата, великого князя Дмитреа Александровича».

На этот раз Дмитрий не стал «отъезжать» от опасности на север, а выступил сам навстречу «царевичу», который по ордынскому обычаю «распустил облавой» свое войско для ограбления русских земель (и жестоко поплатился за недооценку противника): «князь же Дмитрей Александровичь собрався со многою ратью и иде на них, и побеже царевичь во Орду»[32].

В исторической литературе установилось мнение, что первую победу в полевом сражении русские одержали над ордынцами лишь в 1378 г. на р. Воже. В действительности же победа «в поле» была вырвана полками старшего «Александровича» — великого князя Дмитрия — почти на сто лет — раньше. Удивительно живучими оказываются для нас порой традиционные оценки.

Ощутимые удары по ордынцам наносили и другие русские князья, не останавливаясь перед открытым вооруженным сопротивлением. В 1300 г. князь Даниил Московский разгромил под Переяславлем-Рязанским сильный ордынский отряд, пришедший на помощь местному князю. В 1310 г. под стенами своего города сражался с ордынцами князь Святослав Брянский. А в 1315 г. с завоевателями, которые пришли из Орды под Торжок, билось новгородское войско.

Тверской князь Михаил преградил в 1317 г. путь в свое княжество ордынскому войску полководца Кавгадыя. Как повествует тверской летописец, «великий же князь Михаиле съвокупися, и мужи тверичи и кашинци поидоша противу Юрию» (вместе с которым пришли ордынцы), «и ступишася обои, и бысть сеча велика», и «Кавгадый повеле дружине своей стяги поврещи, а сам поиде не люба а в стани», «неволею сам побежал»[33]. Неоднократно вступал в бои и князь Константин Суздальский и Нижегородский. Летописец отметил, что он «княжил лет 15, честно и грозно боронил свою отчину».

Однако эпизодические выступления князей против ордынских ратей и отдельные частные успехи не могли серьезно ослабить Орду. Для свержения ига была необходима общерусская борьба с завоевателями. Но на Руси еще не было центра, вокруг которого могли бы сплотиться для решительного боя с Ордой русские силы.

Такой центр начинает складываться только с возвышением Москвы. Начальный период истории Московского княжества почему-то не привлекал внимания историков. Вероятно, прав был академик М. Н. Тихомиров, когда писал, что «в глазах позднейшего потомства имя Калиты вытеснило имена его предшественников и наследников, и только Дмитрий Донской оставил по себе такой же памятный след в родословцах»[34]. Не привлекала внимания историков и личность первого московского князя Даниила, младшего «Александровича». Между тем известные нам факты позволяют оценить время княжения Даниила Александровича вообще в отечественной истории, а в частности в возвышении Москвы.

Выделение Москвы из состава Великого княжества Владимирского относится к началу великого княжения Дмитрия Александровича, старшего сына Александра Невского. Став в 1276 г. великим князем, Дмитрий Александрович пробовал продолжать политику своего отца, направленную на усиление великокняжеской власти, и сразу встретил сопротивление других князей, особенно ростовских, углицких, ярославских. Чтобы усилить свои позиции, он выделил самостоятельные уделы своим младшим братьям. Андрей получил Городецкое княжество, а Даниил — Московское.

Дата образования Московского княжества, впервые названная А. В. Экземплярским, автором капитального труда о великих и удельных князьях Северо-Восточной Руси (1276), признана советскими историками[35].

О первом московском князе Данииле Александровиче (1276 — 1303) известно немного — он не пользовался особым вниманием летописцев. Даниил родился в 1261 г., за два года до смерти своего отца Александра Невского, его мать Васса вскоре умерла. По мнению А. В. Экземплярского, Даниил находился под опекой своего дяди Ярослава Тверского, а после его смерти, в великое княжение, своего старшего брата Дмитрия, получил самостоятельный удел. Неизвестно даже имя жены Даниила, от которой он имел несколько сыновей: Юрия, Александра, Бориса, Афанасия, Ивана[36].

Первоначально территория Московского княжества была небольшой. Она включала земли по среднему течению Москвы-реки с ее левыми притоками: Рузой, Озерной, Истрой, Всходней, Яузой, Пехоркой, и с правыми притоками: Сетупкой, Пахрой, а также верхнее течение р. Клязьмы с притоками Учей, Ворей, Шерной, Вохонкой и Дрезной. Верхнее течение Москвы-реки с городом Можайском принадлежало смоленским князьям, аижнее с городом Коломной — рязанским; рязанские владения доходили на север примерно до р. Гжелки. Московское княжество протянулось с востока на запад на 150 — 200 километров, с севера на юг — на 100 — 120 километров. В нем было всего три укрепленных города: Москва, Звенигород и Радонеж. С этого небольшого клочка земли, затерянной среди лесов, началась Россия.

В первой четверти XIII в. Москва занимала Боровицкий холм, на котором стоял деревянный Кремль, часть Китайгородского холма и Подола — низины между Боровицким холмом и Москвой-рекой. Основная часть городского посада располагалась на этих возвышенностях и лишь в двух местах языками спускалась к Москве-реке: на Подоле и между Кремлем и болотистым Васильевским лугом, где были торговые пристани. «Великий посад», простиравшийся примерно до Богоявленского, монастыря, был опоясан рвом. За р. Неглинной и на другом берегу Москвы-реки, где расстилался «луг великий», поселений еще не было. В окрестностях были «села красные, хорошие» и монастыри. Обычный, ничем не выделявшийся из ряда других северорусский город, столица небольшого удела, каких много было на Руси.

Летописцы ничего не сообщают о первых годах княжения Даниила Московского. Создается впечатление, что московский князь старался избежать участия в междоусобной борьбе. Он не упоминается в летописях в связи с событиями феодальных войн, не участвует в неоднократных походах великого князя Дмитрия на Новгород. Нет его имени и в списках князей, периодически ездивших в Орду, «ко царю». Даниил Московский остался в стороне и от ожесточенной борьбы за великое княжение, разгоревшейся между старшими «Александровичами» — великим князем Дмитрием и князем Андреем Городецким. Поэтому ордынские рати 1281 и 1282 гг., которые Андрей «наводил» на своего старшего брата, миновали Москву. Значительная часть Северо-Восточной Руси, от берегов Клязьмы и чуть ли не до Торжка, подверглась ордынскому разорению, а Московское княжество уцелело. В этих событиях прослеживается основная политическая линия Даниила Московского: не вмешиваться в усобицы, поддерживать мирные отношения и с великим князем, и с его соперниками, накапливать силы и заботиться прежде всего о собственном княжестве. Впрочем, когда самой Москве угрожала опасность, Даниил действовал достаточно смело и решительно. Так, в 1282 г., когда великий князь Дмитрий предъявил какие-то требования северо-западным русским князьям и Великому Новгороду, Даниил немедленно взялся за оружие. По свидетельству летописца, «князь велики Тферьскы Святослав Ярославич с Тферичи, и князь Данило Александрович с Москвичи, и Новогородци поидоша ратью на великого князя Дмитрия Александровича к Переяславлю»[37]. Великому князю пришлось уступить.