Генрих Штоль - История Древней Греции в биографиях Страница 6

В следующем сражении пал Эвфай. Увлеченный стремлением поразить спартанского царя Феопомпа, он слишком удалился от своих и получил смертельную рану. Так как он не оставил наследника, то мессинцы избрали своим царем Аристодема. Пророки возражали против этого выбора, что нельзя передать царское достоинство Эпита человеку, обремененному проклятием, запятнанному кровью собственного дитяти; но пожертвованием своей дочери Аристодем доказал такую любовь к народу, и во всех сражениях он оказывал такую геройскую храбрость, что народ считал его лучшим и достойнейшим и предпочел его всем прочим соискателям короны. Действительно, новый царь не обманул ожиданий народа. Он оказывал справедливость своим подчиненным, в войне отличался обычной храбростью, необыкновенным рвением и осмотрительностью, так что войско следовало за ним с воодушевлением. Он приобрел себе союзничество аркадцев, аргосцев и сикионцев и беспрерывно старался при всякой возможности вредить спартанцам. Из Ифомы он, вместе с аркадцами, делал частые набеги на Лаконию, особенно во время жатвы, и всегда возвращался победоносно и с богатой добычей.

Спартанцы в Амфии платили им той же монетой, и таким образом проходили годы в грабежах и опустошениях, без решительных результатов.

Наконец, на восемнадцатом году войны, спартанцы ободрились и решились уничтожить мессинцев одним сильным ударом и окончить войну. Со всем своим войском, вспомоществуемые коринфянами, они направились к Ифоме. Аристодем выбрал из своих мессинцев, аргосцев и сикионцев самых сильных и храбрых воинов, в тяжелом вооружении, и поставил их, под предводительством своего друга Клеониса, длинной фалангой у подошвы горы Ифомы, так что гора закрывала им тыл; из прочих воинов, между ними и аркадцев, легковооруженных разным оружием, обвешанных отчасти, вместо щитов, козьими, волчьими и медвежьими шкурами, он образовал засаду, под своим собственным предводительством, в закрытом овраге. Тесно сомкнутая спартанская фаланга мужественно двинулась к рядам мессинцев. Произошло ужасное столкновение. Мессинцы, меньше числом, но народ отборный, стояли как каменная стена против могучего натиска врагов и не уступали ни на шаг. Обе стороны сражались с ожесточением копьями и мечами, и многие храбрецы нашли тут свою смерть. Вдруг Аристодем бросился из засады со своими легковооруженными воинами и напал на тяжеловооруженных спартанцев с тылу и боков. Спартанцы сначала посмотрели с презрением на нападение таких худо вооруженных людей, которые бросали свои стрелы лишь издали; они направились к ним, чтобы разогнать их, но в своем тяжелом вооружении не могли их настигнуть; Аристодем все снова нападал на них с тылу, между тем как мессинская фаланга производила на них сильный натиск с другой стороны. Тут всякая храбрость была напрасна. Спартанская фаланга редела, мессинцы мужественно бросились к их ряды, и после отчаянного боя уцелевшие спартанцы искали спасения в бегстве.

После такого тяжелого поражения спартанцы упали духом; они спросили в Дельфах, что им делать. Бог посоветовал им овладеть Мессинией хитростью. Они послали, поэтому 100 человек, как переметчиков, в лагерь мессинцев, с тем, чтобы они при удобном случае погубили их. Но Аристодем тотчас послал назад переметчиков. «Несправедливые поступки, — сказал он, — новы у лакедемонян, но их хитрости и коварства стары». Тогда спартанцы попытались посольствами отклонить от мессинцев их союзников, но напрасно.

Тем не менее, Мессиния скоро пала. По предсказанию оракула, спартанцы овладели страной хитростью. В предсказании, данном мессинцам, Дельфийский бог обещал победу тем, которые первые поставят на горе Ифоме десять раз десять треножников у алтаря Зевса. Спартанцы узнали об этом предсказании оракула, и Ивал, смелый и хитрый спартанец, сформовал наскоро из глины 100 треножников, пробрался, с охотничьей сумкой на спине и охотничьими тенетами в руках, в одежде поселянина, на высоту Ифомы и ночью поставил там свои треножники. С этого времени знаки при жертвоприношениях стали неблагоприятны мессинцам. Когда Аристодем хотел принести жертвы Зевсу на Ифоме, то назначенные для этого бараны так сильно бились рогами об алтарь, что даже умерли. Собаки сбежались в одно место, выли целую ночь, как волки, и побежали в лагерь спартанцев; эти вообще столь верные животные, повидимому, не хотели разделить участи своих господ. У очага Аристодема выросла трава, дочь его явилась ему во сне в черном платье, показала ему свою проколотую грудь, сняла с него вооружение, надела ему на голову золотой венец и накинула на него белый саван. Герой увидел свою участь, он увидел, что напрасно пожертвовал своей дочерью, что боги желают погибели Мессинии. Полный раскаяния и отчаяния, он отправился ночью на гроб своей дочери и добровольно умер.

После смерти своего храброго царя мессинцы пришли в сильное отчаяние. Голод свирепствовал в укрепленной Ифоме и еще раз побуждал мессинцев к открытому бою. Они сражались с отчаянием; лучшие из народа и все его вожди умерли геройской смертью. Пять месяцев спустя, после двадцатилетней войны, остатки народа передали врагу свое укрепление Ифому. Кто не хотел оставаться в стране и служить лакедемонянам, искал убежища в горах Аркадии, Сикионе, Аргосе или примыкал к Алкидамасу, который нашел убежище за морем в Регии, в Нижней Италии.

Спартанцы овладели Мессинией благодаря своей непоколебимой твердости; не судьба победила мессинцев, а спартанская храбрость. По внутренним противоречиям в истории этой войны ясно видно, что дошедшие до нас сведения о ней происходят из источников, благоприятных к мессинцам. Укрепление на Ифоме было разрушено, а мессинские поля разделены были между спартанскими семействами; побежденные мессинцы сделались крепостными крестьянами, которые должны были обрабатывать землю и отдавать половину дохода своим спартанским господам; они были, «как ослы, обремененные тяжелой ношей», по выражению поэта Тиртея. Они должны были дать клятву, что никогда не отпадут от спартанцев и не предпримут против них ничего худого. Когда в Спарте умирал царь или другое правительственное лицо, то из Мессинии должны были приходить к погребению мужчины и женщины в черных платьях.

Мессинцы сделались илотами.

4. Аристомен

Тяжело стонали мессинцы под игом спартанцев, как «ослы, обремененные тяжелой ношей». Более 60 лет прошло со времени разрушения Ифомы, но они не могли забыть своей старой свободы. Жестокость их гордых победителей воспитала в их сердцах вражду и чувство мести, и они с жадностью ожидали случая отомстить кровавым образом и выгнать ненавистных притеснителей из страны. Все, кто мог избавиться от чуждого гнета, собрались и гористой местности у границы Аркадии, около древней царской столицы Андании, куда, по-видимому, не проникло господство спартанцев. Тут началось восстание против Спарты, так называемая вторая Мессинская, или Аристоменовская война, по имени героя Аристомена, юноши из древнего царского рода Эпитидов, который был душой этой войны. Аристомен собирал около себя юношество, жаждавшее свободы, посылал послов в угнетаемую страну, чтобы приготовить народ к восстанию, и искал помощи и союзничества других государств Пелопоннеса.

Время было благоприятно. Своим властолюбивым поведением на границах Спарта возбудила недовольство и подозрение своих соседей, аркадцев и аргосцев, так что они готовы были к войне с нею. Жители Пизы освободились от элеян и образовали свое собственное государство; они охотно помогали ослаблению власти спартанцев, которые всегда были союзниками их врагов. Сикион также обещал свою помощь; этот город был с давних пор врагом Спарты, между тем как его ревнивые соседи, коринфяне, держали всегда ее сторону. В самой Спарте господствовали внутренние раздоры.

Наши сведения о ходе этой войны во многих отношениях столь же темны, как относительно первой Мессинской войны. Уже древние не знали с достоверностью, к какому времени отнести эту войну. Географ Павсаний относит ее к 685–668 годам, но новейшие исследователи относят ее с большей вероятностью к 645–630 годам. О ходе этой войны рассказывает нам подробно Павсаний, которому мы большей частью будем следовать в нашем рассказе; но не следует забывать, что Павсанию служил источником позднейший поэт, Рианос из Крита (около 230 года до P. X.), который обработал вторую Мессинскую войну в эпическом стихотворении, не дошедшем до нас; здесь он перемешивал старые предания с новыми выдумками. В его стихотворении Аристомен был представлен вместе и Ахиллесом и Одиссеем.

По достаточном приготовлении к войне Аристомен вторгнулся со своим геройским войском в равнину Мессинии, где народ с радостью восстал. Дело дошло до сражения при Дерах, которое осталось нерешительным, потому что у обеих сторон еще не было союзников; но уже тут Аристомен оказал геройские подвиги, по-видимому, превосходившие все человеческое, а чтобы уже в начале войны напугать лакедемонян, он ночью пробрался даже в город Спарту и повесил там на металлическом храме Афины — в медном доме на акрополе — щит, с надписью: «Аристомен посвящает этот щит богине в знак победы над спартанцами». Мессинцы предложили юному герою царский венец, но так как он от него отказался, то они передали ему неограниченное главное начальство на все время войны.