Иван Беляев - У истоков Руси Страница 60

Смольняне и полочане вели деятельную торговлю с Новгородом, Ростовско-Суздальскою землею, Киевом, Черниговом и Волынью; ибо, по свидетельству летописей, мы встречаем смоленских гостей во всех сих краях. Относительно же иноземной торговли смольнян и полочан во время Суздальщины, мы имеем прямые и довольно подробные свидетельства, что торговля сия преимущественно была ведена с Северною Германиею и берегами и островами Балтийского моря. По свидетельству договорной грамоты Мстислава Давыдовича Смоленского с Ригою и Готским берегом, писанной в 1229 году, Западная Двина по взаимному условию смольнян и немцев была признана от верховья до устья свободною для обоюдной торговли, с одной стороны, смольнян, полочан и вислян, а с другой стороны, немцев и готландцев; по сей грамоте смольняне и полочане имели право свободно торговать Двиною до устья и потом Балтийским и Немецким морями до Любека; а немцы из Двины могли свободно идти волоком в Днепр до Смоленска и из Смоленска в другие русские города, куда захотят. Князь Смоленский по грамоте принимал на себя обязанность защищать приезжих торговых немцев от обид во всей Смоленской земле; а немцы должны были платить тем же русским купцам, приезжающим в Ригу и другие немецкие города до Любека. Немцы имели в Смоленске свои дворы и свою церковь. У смольнян и полочан продолжалась торговля и с литовцами; но во время Суздальщины эта торговля, очевидно, была стеснена, с одной стороны, немцами, занявшими берега Балтийского моря в Ливонии, Эстляндии и Курляндии, а с другой стороны, волынцами, вошедшими в это время в более тесные связи с литвою.

Самым торговым народом на Руси по-прежнему были новгородцы: их торговые гости во время Суздальщины разъезжали с своими товарами по всем краям Русской земли; их мы встречаем, по летописям, и в Киеве, и в Галиче, и во Владимире-Волынском, и в Чернигове, и в Смоленске, и особенно в земле Ростовско-Суздальской, в которой они разъезжали большими товариществами; так, например, Ярослав Всевододович Переяславский во время одной войны с Новгородом зараз захватил в своей земле до двух тысяч новгородских гостей с их товарами. Кроме русских княжеств у новгородцев в это время продолжалась сильная торговля и колонизация на крайнем севере нынешней Европейской России, в Заволочье, где новгородская торговля и колонизация, с одной стороны, проникала до Белого моря и Северного океана, а с другой стороны, до Камской Болгарии и до Уральских гор и даже в Сибирь. Северная Двина для новгородцев и особенно для их колонистов в Заволочье служила большою дорогою для торговли с шведами и норвежцами. Корабли шведские и норвежские и в XIII веке продолжали еще ходить в устье Северной Двины для торговли с тамошними новгородскими колонистами; в 1222 году норвежцы за убийство одного своего купца двинянами приходили в устье Двины на четырех кораблях мстить двинянам и пограбили у них много серебра и мехов. Двинские колонии новгородцев в это время были довольно сильны и богаты; знаменитые новгородские граждане имели там большие владения и даже свои города. Их торговые промыслы и колонии в этом краю в глубоком Севере простирались даже в Сибирь за Уральские горы, а на юге сближались с владениями волжских или камских болгар, где новгородскими повольниками в 1174 году основана довольно сильная и богатая колония Вятка, получившая свое название от реки Вятки, на которой было построено первое поселение новгородских выходцев. Новгородская колония на Вятке в XIII столетии имела уже у себя города Никулицын, Какшаров и Хлынов и владела соседними племенами чудь, черемисы и вотяки и торговала с Камскою Болгарией и пермью. По Балтийскому и Немецкому морям Новгород и его пригороды Псков и Ладога вели деятельную торговлю с шведами, датчанами и немцами; новгородские торговые корабли доходили до Любека. Особенно новгородская торговля с немцами усилилась со времени учреждения союза вольных немецких городов, известного под именем Ганзы. Ганза имела в Новгороде свою главную контору, которая называлась матерью всех иных контор; у немцев и готландцев были свои дворы и церкви в Новгороде, Пскове и Ладоге; новгородцы заключали с немцами торговые договоры, из которых некоторые дошли и до нас. Вообще торговля во время Суздальщины, по свидетельству памятников, производилась по известным правилами; купцы в русских городах составляли отдельный класс жителей, по значению своему в русском обществе занимавший первое место после бояр; так, в летописи под 1177 годом купцы во Владимире упоминаются прямо после бояр, летопись говорить: «И возсташа во Владимире бояре и купцы». Еще в прежнее время, по уставу Всеволода, в Новгороде купцы разделялись на пошлых и не пошлых; точно так же и во время Суздальщины по смоленской грамоте купцы разделялись на правых купцов и не правых; в грамоте прямо сказано, что свободный путь по Двине, по воде и по берегу, дается русским и немцам, только тем, кто правый купец есть. По Всеволодову уставу старосты купеческие выбирались только из пошлых купцов, непошлые купцы не могли быть выбранными в старосты; а по смоленской грамоте торговля заграничная дозволялось только правым купцам; следовательно, торговля вообще хотя никому не была запрещена, но преимущественные торговые права и заведывание торговою управою принадлежали пошлым, или правым, купцам. Пошлыми же, или правыми. купцами по Всеволодову уставу были те, которые внесли в ту или другую купеческую общину пятьдесят гривен серебра; таким образом главная торговля и торговый суд и управа были принадлежностью тех только купцов, которые заявили свою состоятельность вкладом в общину довольно значительного определенного капитала, но определенный капитал, раз внесенный в общинную казну, делал пошлым купцом не только самого взнесшего, но и все последующее его потомство, как прямо и сказано у Всеволода: «А пошлым купцом быть или отчиною или вкладом». Следовательно, звание пошлого, или правого, купца было наследственным, точно так же, как звание боярина. Торговля по уставу Всеволода имела свой суд и управу независимо от общего городского суда и свой сбор пошлин также независимо от княжих посадников и бояр, как прямо сказано у Всеволода: «А поставил есми три старосты от житьих людей и от черных людей тысяцкого, а от купцов два старосты; управливати им всякая дела Иванская; и торговая и гостиная и суд торговый; а посаднику в то не вступаться, ни бояром новгородским».

По договорной грамоте Мстислава Давыдовича Смоленского с Ригою и Готским берегом отношения русских и немецких купцов определялись следующими образом: 1-е, относительно суда. В случае суда между русским и немцем в Смоленске русский должен представить двух свидетелей, одного русского и одного немца; то же немцы должны делать для русских в Риге и других немецких городах. Русский в Смоленске не может приставить к немцу детского для вызова в суд, не объявивши о том наперед немецкому старосте; ни немец не может в Риге или на Готском береге приставить детского к русскому, не объявивши наперед русскому старосте. Ни немец не платит судных пошлин в Смоленске, ни русский гость в Риге и на Готском береге. Которое судное дело между немцем и русским порешено в Смоленске, того дела нельзя начинать снова, ни в Риге, ни на Готскому береге; равным образом дело, поконченное в Риге или на Готском береге, не начинается снова и в Смоленске. А суд как в Смоленске, так и в Риге и на Готском береге должен производиться перед добрыми людьми. Смоленский князь не должен вступаться в суд немцев, между собою они правятся своим судом; и немцам не вступаться, ежели русские купцы в немецкой земле будут правиться своим судом. Ни русин не может звать немца на суд к иному князю, кроме смоленского, ни немец в Риге или на Готском береге не может звать русского на иной суд, кроме Рижского или Готского. 2-е, относительно взыскания долгов. Ежели русский задолжает и русским и немцу, то взыскивать долг сперва немцу, а потом русским; точно так же ежели немец в Риге или в другом каком немецком городе задолжает и немцам и русскому, то при взыскании долга прежде всех удовлетворяется русский. Ежели русский будет взыскивать свой товар на немце в Риге, или на Готском береге, или ином городе немецком, то должен довольствоваться тамошним судом, а другого суда не искать, так же поступать и немцу в Смоленске. Ежели русский не станет платить долга, то идти к тиуну и взять у него детского. 3-е, относительно торговли. Немец, приехавши в Смоленск, может свободно торговать или в Смоленске, или везти свои товары в какую угодно сторону; точно так же и русский свободно торгует в Риге и на Готском береге или может ехать в другой какой немецкий город до Травны. Немец свободно покупает все товары в Смоленске, точно так же и русский в Риге и на Готском береге. Русский, купивши товар у немца и отвезши его к себе на двор, должен заплатить деньги, а не отдавать товар назад; точно так же и немец, купивши товар у русского, не может принудить русского взять товар обратно. Ежели испортятся или изотрутся весы, то их должно проверять по образцовым весам, хранящимся у русских в церкви Св. Богородицы на горе и у немцев в Латинской церкви. 4-е, относительно проезда купцов с товарами. Немец по всей дороге, по Смоленским владениям, едет ли в Смоленск или из Смоленска, не платит проезжих или мытных пошлин; точно так же и русский не платит проезжих пошлин, проезжая с товарами по немецкой земле. Когда немцы придут с товарами к волоку от Двины, то волоцкий тиун, по вестям нисколько не медля, должен нарядить волоцких перевозчиков; и ежели у которого перевозчика погибнет на перевозе товар, то за это платит вся община волоцких перевозчиков; то же самое немцы для русских гостей должны делать у себя. Ежели к волоку подъедут в одно время и русские, и немцы, то им бросать жребий, чей товар везти наперед; такой же порядок должны соблюдать немцы в своей земле для русских гостей. Ежели у русского или у немца на дороге бурею разобьет судно с товаром, то на воде и на берегу товар свободен от всякого насилия; и ежели у хозяина товар потонул, то ему никто не должен мешать вытаскивать его; и ежели у хозяина своих людей мало и понадобится помощь, то он должен нанимать при свидетелях и платить цену, по какой рядил при свидетелях, а сверх ряды с него не требовать.