Олег Гордиевский - КГБ Страница 62

«Я видел все ужасы, видел, как умирают в окопах молодые люди с отмороженными конечностями. Меня переводили из лагеря (для военнопленных) в лагерь, и я голодал наравне со всеми остальными пленными. Нас заедали вши, многие умирали от тифа. Я потерял веру в Бога, и когда вспыхнула революция, я примкнул к большевикам. Я порвал со своим прошлым. Я не венгр, не священник, не христианин, не даже чей-то сын. Я был лишь солдатом, „пропавшим без вести“. Я стал коммунистом, и остался им до сих пор.»

Вскоре после того, как Малый освободился из лагеря для военнопленных, его страстное желание защитить революцию от контрреволюции открыло ему двери в Чека. Его вера в Новый Иерусалим на земле, который будет свободен от эксплуатации человека человеком, перестала быть чисто религиозной и осталась с ним на всю жизнь. Но ее сильно поколебали ужасы Гражданской войны и коллективизации. Он вспоминал времена Гражданской войны так:

«Наши красные отряды „очищали“ деревни так же, как это делали белые. Все оставшееся население: старики, женщины, дети — расстреливалось из пулеметов за оказание помощи врагу. Я не мог слышать женских криков. Просто не мог.»

Во время «очистки» деревень Малый, по его словам, прятался и затыкал себе уши. Но он убеждал себя, что как только будет разгромлена контрреволюция, все ужасы Гражданской войны уйдут в прошлое. Однако они повторились в период коллективизации. «Я знал, что мы творим с крестьянством, — признавал Малый. — Очень многие были депортированы, очень многие убиты. Но я не уходил. Я надеялся, что у меня будет шанс искупить свою вину.» Он принял личное участие в деле человека, который был приговорен к смерти за полмешка картошки, который он украл, чтобы прокормить своих умирающих от голода детей. Малый убедил своего начальника рекомендовать изменить приговор на тюремное заключение. Кроме того, встретился с женой этого человека и заверил ее, что жизнь ее мужа спасена. «Это дело, — решил он, — и станет моим оправданием.»

«Но затем меня направили на двухнедельное задание. Как только вернулся, стал наводить справки по „моему делу“. Но не смог найти папки с делом. Побежал к начальнику. Он также не знал, что произошло, и мы вместе начали поиски папки. Наконец мы ее нашли. Поперек папки было начертано одно слово: „Расстрелян“.

На следующий же день Малый отправился в ИНО и попросил назначения за рубеж. И его первым заданием — очевидно, это случилось в конце 1932 года — была работа нелегалом ОГПУ в Германии. Несколько месяцев спустя после захвата власти нацистами он переехал в Вену. Его послание австрийскому агенту Хеде Массинг — а также, без сомнения, и Киму Филби — значительно отличалось от послания, распространенного Эрнстом Генри в Англии. Генри подчеркивал успех подпольной войны, которую вели фюнфергруппы немецких рабочих, а Малый утверждал, что борьбу с нацизмом надо вести из-за пределов германской границы: «Единственный способ бороться с фашизмом — это бороться извне. Мы не добились успеха внутри, поэтому надо действовать извне». В подпольной борьбе против международного фашизма Малый опирался на свой ранний большевистский идеализм, заражая агентов верой в окончательную победу Коммунистического Интернационала.

Филби получил первый опыт нелегальной работы на Коминтерн в Вене, действуя в качестве курьера между поставленными вне закона коммунистами Австрии и явками в Венгрии, Париже и Праге. В феврале 1934 года борьба между правыми и левыми в Австрии достигла, по словам Филби, «критической точки». Силы правого правительства Дольфуса и еще более радикальные боевики Хаймвера (их основатель князь Старемберг участвовал в неудавшемся гитлеровском путче в 1923 году) громили профсоюзные комитеты, левые газеты, организации социалистов, службы помощи бедным и даже отдельные домовладения. Артиллерийским огнем были уничтожены два крупных венских квартала, а девять лидеров-социалистов были повешены во дворе Верховного суда. И действия Филби в этой ситуации (а он занимался переправкой социалистов и коммунистов из страны), где он продемонстрировал смелость и смекалку, как не что иное убедили Малого в потенциале Филби как возможного агента НКВД. Корреспондент «Дейли Телеграф» Эрик Геде так описывает один из визитов Филби на его квартиру в Вене:

«Я открыл шкаф, чтобы что-нибудь себе выбрать. Когда Ким увидел там сразу несколько костюмов, он воскликнул: „Боже, у тебя их семь. Отдай их мне. Там шестеро друзей скрываются от виселицы в городской канализации.“ Мы запихнули костюмы в чемодан и, если верить Филби, они были использованы для переправки его друзей из их убежища через границу в Чехословакию.»

Филби впоследствии сказал своим детям, что, когда он еще был в Вене, «ему было дано задание по внедрению в британскую разведку, причем не имело значения, сколько времени ему на это понадобится». Это задание ему дал Малый, он же и отправил Филби обратно в Англию в мае 1934 года. Вслед за Филби из Вены в Лондон был послан и его контролер Арнольд Дейч, который в Вене работал на Малого как нелегал. Сегодня портрет Дейча висит рядом с портретом Малого в «комнате памяти» Первого главного управления. Подпись под ним оценивает его вклад в вербовку и управление кембриджскими агентами почти на том же уровне, что и вклад Малого.

Арнольд Дейч, 30-летний австрийский еврей, человек приятной наружности и значительных способностей, во многом походил на Малого и Мюнценберга. Его отцом был еврей-торговец, а вырос он в традиционно иудейском квартале Вены. Он закончил среднюю школу в июне 1923 года, когда ему было 19 лет. А осенью он поступил на философский факультет Венского университета. Несмотря на название факультета, большинство его студентов, равно как и сам Дейч, изучали естественные науки. Академическая карьера Дейча развивалась быстрее, чем это возможно в каком-либо американском или британском университете. В течение четырех первых лет он занимался в основном физикой и химией, посещая также занятия по философии и психологии. Пятый год в университете он посвятил написанию диссертации на соискание звания доктора философии под названием «О серебряных и ртутных солях амидобензотиазолов и новом методе количественного анализа серебра». 19 июля 1928 года, спустя два месяца после 24-летия, Дейчу было с отличием присвоено звание доктора философии, хотя его диссертация была воспринята неоднозначно. Во время устного экзамена при защите один из трех экзаменаторов поставил «неудовлетворительно», однако Дейч прошел большинством голосов. И на втором устном экзамене, который охватывал более широкий круг дисциплин и определял окончательную оценку Дейча, между двумя экзаменаторами не было единодушия. Профессор Шлик поставил ему «отлично», а профессор Райнигер — всего лишь «зачет». По решению председателя комиссии, Дейч прошел с отличием.

Профессор Мориц Шлик был основателем «Венского кружка» философов и естественников, а также известным физиком и философом. Он погиб в 1936 году от рук студента, обиженного тем, что Шлик провалил его диссертацию по этике. За десять лет до этого события Шлик, по всей видимости, оказывал заметное влияние на Дейча, который выбрал курс этики в летнем семестре 1926 года. Шлик уравнивал моральные ценности с чувством наслаждения, а самореализацию человека — с экстазом. Но для достижения состояния экстаза в современном обществе, утверждал он, человек должен прежде пройти через страдания; радость и печаль, совмещаясь, производят бурю, «которая доходит до таких глубин человека, как никакое другое впечатление». Шлик считал, что по мере развития цивилизации люди постепенно смогут прийти к наслаждению без страдания.

В течение всего своего обучения, в университетских документах и автобиографиях, Дейч неизменно определял себя евреем и с точки зрения религии (mosaisch) и происхождения (judisch). Трудно четко проследить интеллектуальную эволюцию Дейча от ортодоксального иудаизма к марксистскому материализму. Надо заметить, однако, что как бы ни была привлекательна для него шликова модель мира, при которой радость занимает место страданий, другое видение постепенно наполняло его ум, а в конечном счете пересилило первое — это концепция Коммунистического Интернационала, согласно которой будет построен такой мировой порядок, при котором человек будет освобожден от эксплуатации и отчуждения. В конце 20-х годов он присоединился к основанному венским психологом еврейского происхождения Вильгельмом Райхом движению «секс-клуб», которое открывало специальные клиники для консультаций рабочих по сексуальным вопросам. Дейч возглавлял издательство Munster Verlag, которое публиковало работы Райха и другую литературу «секс-клуба». На этом этапе Райх предпринял непростую попытку скрестить фрейдизм и марксизм. Он утверждал, что политическое и сексуальное подавление идут бок о бок и приводят в конечном итоге к фашизму. Некоторое время он тешил надежду, что Советский Союз сможет покончить и с тем, и с другим. В 1930 году Райх покинул Вену и перебрался в Берлин, где он вступил в Коммунистическую партию Германии. Однако когда через три года к власти пришел Гитлер, он был вынужден бежать из Германии и, после недолгого пребывания в Австрии, осел в Скандинавии, где занялся программой исследования сексуального поведения человека — она была настолько эксцентрична, что в результате Райх заработал репутацию «пророка усовершенствованного оргазма». Участие Дейча в движении «секс-клуб» и его роль в публикации некоторых из работ Райха в Вене привлекли к нему внимание отдела австрийской полиции по борьбе с порнографией, который и начал расследование его деятельности весной 1934 года, — правда, в это время он уже готовился отправиться в Англию.