Владимир Крючков - Личное дело Страница 62

Точнее сказать, американцы воспользовались ситуацией и расширили свое влияние на обширный регион. Более того, Вашингтон создал военные базы на территории почти всех бывших советских союзных республик, что совсем недавно не могло присниться даже в кошмарном сне. Есть все основания полагать, что это надолго, поскольку отвечает долгосрочным американским интересам в их противоборстве с Россией и Китаем. Вместо огромного региона, еще совсем недавно относительно стабильного, Москва получила в лице Афганистана и бывшей советской Средней Азии весьма взрывоопасную ситуацию, с опасным накалом обстановки, который к тому же еще не достиг своего апогея.

Что ж, «демократы» могут с полным основанием занести и это в свой «актив».

Глава 5. ПЕРЕСТРОЙКА: «АРХИТЕКТОРЫ» И «ПРОРАБЫ»

Прежде чем перейти к освещению основной темы настоящей главы, мне хотелось бы кратко коснуться последнего периода жизни Ю. Андропова.

Судьба отвела Ю. Андропову короткий период деятельности на высших партийном и государственном постах Советского Союза — всего один год и три месяца. Из них 8–9 месяцев он сохранял относительную работоспособность, остальное время фактически тяжело болел.

Серьезное заболевание с крайне неблагоприятными последствиями Юрий Владимирович перенес зимой 1980 года. Тогда, будучи членом Политбюро ЦК КПСС, председателем Комитета госбезопасности, он в конце января совершил неофициальную поездку в Кабул и там подхватил ветряную оспу. Все меры предосторожности вроде бы принимались, режим питания был строгим, афганской кухней Юрий Владимирович практически не пользовался, продукты питания и даже питьевая вода были привезены из Москвы. Правда, вместо положенных полутора суток Андропов пробыл в Кабуле около трех из-за нелетной погоды — необычно сильной метели, резкого похолодания. Полученная им там легкая простуда, казалось, ничего плохого не предвещала.

Вылет из кабульского аэропорта состоялся в сложных метеорологических условиях. Хорошей погоды решили не ждать — Андропов спешил домой, поскольку его ожидала ранее намеченная встреча с избирателями в городе Горьком. Андропов выехал в Горький буквально на следующий день по возвращении, хотя испытывал недомогание, — Юрий Владимирович полагал, что с простудой удастся справиться. Однако к концу встречи с избирателями Юрий Владимирович почувствовал себя хуже, поднялась температура, в Москву он вернулся уже вконец заболевшим и был немедленно помещен в больницу.

Около месяца его мучила высокая температура (до 40 градусов), были дни, когда он находился в бреду, и врачи испытывали серьезные опасения за его жизнь. Диагноз — ветряная оспа — был поставлен быстро; все понимали, что в 66 лет бороться с такой болезнью нелегко. Тяжелый недуг ударил по зрению, почкам, вызвал воспаление легких. Сердце, к счастью, выдержало. Только в конце марта — начале апреля Юрий Владимирович начал выходить на работу, и то вопреки рекомендациям врачей, но от последствий этого тяжелого заболевания так и не избавился. Кстати, в детстве у него уже была ветряная оспа и повторное заболевание ею, да еще в пожилом возрасте, усугубило тяжелое состояние больного.

Когда в ноябре 1982 года Ю. Андропова избирали Генеральным секретарем ЦК КПСС, у него были основания ссылаться на неважное здоровье и в связи с этим предлагать подумать о другой кандидатуре. Однако к его просьбе не прислушались.

16 июня 1983 года Андропова избирают Председателем Президиума Верховного Совета СССР. К этому времени обострившиеся болезни, особенно болезнь почек, давали о себе знать все сильнее, и лишь стремление Юрия Владимировича работать даже тогда, когда болезнь приковывала к постели, позволяло ему исполнять свои обязанности. Он много читал, диктовал, беседовал с товарищами по работе, поддерживал постоянную телефонную связь с широким кругом лиц в Москве и за ее пределами.

Будучи тяжело больным, он продолжал внимательно следить за тем, чтобы линия на активизацию производства, повышение дисциплины и ответственности осуществлялась с неослабевающей решимостью. Сейчас часто говорят о феномене Андропова, о том, как ему удалось в столь короткий срок добиться ощутимых результатов в наведении порядка и увеличении промышленного и сельскохозяйственного производства. Думается, что феномен этот прост и объяснение ему надо искать как раз в практической линии, проводимой Юрием Владимировичем. Причем весьма простая на первый взгляд концепция Андропова именно в тот момент оказалась наиболее актуальной и понятной людям, уставшим от распущенности и ясно осознавшим, что без наведения элементарного порядка ни за какое серьезное дело приниматься невозможно.

Юрий Владимирович хорошо понимал, что его жизнь быстро идет к концу. На все утешения друзей и близких отвечал улыбкой и проницательным взглядом. Вокруг причин смерти Андропова было много разговоров, разных домыслов и слухов. Нет-нет да возникают они и поныне. Мне хотелось бы внести ясность в этот вопрос.

Начну с цитаты из книги «Здоровье и власть» нашего известного академика, признанного в мире кардиолога Евгения Ивановича Чазова. Книга издана в 1993 году. Вот что сказано в ней о здоровье Андропова: «Андропов, его окружение, в основном руководство КГБ, ставили вопрос о возможности пересадки почек. Причем окружение Андропова просило, чтобы консультация (имеется в виду консультация зарубежного специалиста, профессора А. Рубина) проходила без участия советских специалистов, которые, по их мнению, могли оказывать определенное «психологическое», «коллегиальное» давление на А. Рубина в оценке состояния и рекомендациях метода лечения. Я понимал, что эта просьба исходила от Андропова, и просил А. Рубина быть предельно откровенным и беспристрастным. Мне понравилось, как профессор держался во время консультации — общительный, вежливый, очень пунктуальный и в то же время с чувством достоинства, присущим специалистам высокого уровня. Он полностью подтвердил правильность тактики лечения, избранной советскими специалистами, и отверг возможность пересадки почек. Консультация А. Рубина имела большое значение, так как сняла в определенной степени напряженность, связанную с постоянными вопросами представителей КГБ: все ли делается для Андропова, правильно ли его лечат… Консультация А. Рубина произвела впечатление и на Андропова, который после нее успокоился и начал активно работать в силу своих возможностей».

Теперь несколько фактических моментов и пояснений к приведенной цитате.

В течение многих лет Юрий Владимирович страдал болезнью почек и сердца. В 1966 году случился инфаркт миокарда, тяжелый, почти на два месяца приковавший его к постели. Врач тогда прямо сказал Андропову: если хотите жить и работать, надо облегчить работу сердца. «Вот видите, Юрий Владимирович, — сказал доктор, — графин воды. В нем два литра. В вашем организме 10 графинов лишней жидкости, то есть 20 литров. Это нагрузка на сердце, выполняющее роль перекачивающего насоса». Андропов за четыре месяца сбросил более 20 кг веса и благодаря физической зарядке и режиму питания неизменно держал форму. После этого сердце ни разу не подводило его.

В конце 60-х годов чешские врачи предложили Андропову сделать операцию на почках в целях предупреждения тяжелого заболевания и выхода их из строя вообще. Однако гарантии не давали. Юрий Владимирович советовался с врачами, с семьей, говорил со мной и решил от операции воздержаться. Решение принимал сам. Болезнь почек все ощутимее давала о себе знать, он скрупулезно выполнял все рекомендации врачей и в общем-то держался вплоть до 1983 года.

Хотел бы подчеркнуть, что в Комитет госбезопасности не поступали сигналы, которые подвергали бы сомнению действия советских врачей при лечении Андропова. Что касается Евгения Ивановича Чазова, то для его методов лечения всегда были характерны заботливость, компетентность и полная отдача своих сил и времени. У Е. Чазова не отмечалось стремления монополизировать истину. Кстати, сам Андропов высоко ценил Чазова как врача, следовал его предписаниям и относился к нему с уважением.

В начале 1983 года Андропов почувствовал себя хуже и откровенно пожаловался мне на недомогание. Жаловаться он, кстати, не любил. Ни о чем при этом не просил, но сказал, что временами ему становится невмоготу. У меня возникла мысль обратиться к зарубежным врачам — не из чувства недоверия к нашей медицине, а исходя из пословицы: «Один ум — хорошо, а два — лучше». Близкие друзья поддержали это предложение, но тут возникла необходимость получить добро от кого-либо из членов высшего руководства.

Мои звонки натолкнулись на любопытную реакцию. Идея, мол, хорошая, но мир может узнать, что руководитель Советского государства болен, начнутся спекуляции и т. д. и т. п. Дмитрий Федорович Устинов, кому я позвонил первому, поначалу отверг это предложение напрочь: «До сих пор в мире мало что знают о состоянии Андропова, а если пригласить иностранных специалистов, то все моментально разлетится по свету. Не навредим ли Юрию Владимировичу и государству?»