Владимир Крючков - Личное дело Страница 63

Мои звонки натолкнулись на любопытную реакцию. Идея, мол, хорошая, но мир может узнать, что руководитель Советского государства болен, начнутся спекуляции и т. д. и т. п. Дмитрий Федорович Устинов, кому я позвонил первому, поначалу отверг это предложение напрочь: «До сих пор в мире мало что знают о состоянии Андропова, а если пригласить иностранных специалистов, то все моментально разлетится по свету. Не навредим ли Юрию Владимировичу и государству?»

В конце концов этот «довод» удалось отбить контраргументом, что в случае неблагоприятного исхода мир так и так узнает правду о его здоровье из наших некрологов, которые неизменно отличаются откровенностью, даже с перебором. «Гуманен ли такой подход?» — спросил я. Согласие на привлечение иностранного специалиста было получено при условии сохранения конфиденциальности. Сам Андропов своего мнения на сей счет не высказывал, заметив, что этот вопрос пусть решают без его участия.

Вот тогда-то, летом 1983 года, в Москву и был приглашен профессор А. Рубин, посетивший Андропова в больнице. Волновались оба. Переводчик был наш. Американский врач первые минуты оценивал ситуацию, определял оптимальную линию собственного поведения. Он, конечно, увидел, что перед ним тяжело больной человек, и быстро взял инициативу в свои руки. Он, разумеется, понял, что пациент смотрит на него, как на последнюю надежду. Юрий Владимирович почти не задавал вопросов. Рубин нашел заболевание почек серьезным, дал ряд практических советов, а на вопрос Андропова, сколько времени он будет работоспособен, на что может рассчитывать, уклончиво, дипломатично ответил: «При выполнении рекомендаций врачей можете сохранить работоспособность и на пять, и на восемь лет, а там будет видно».

В январе 1984 года Рубин еще раз приезжал в Москву, осмотрел Андропова, но был бессилен что-либо сделать.

А. Рубин сдержал слово, не нарушил обет молчания. Мне же рассказать об этом дают право книга Е. Чазова и другие публикации, появившиеся в печати в последнее время.

Предпринималась еще одна попытка найти эффективный метод лечения заболевания Андропова — при помощи лечащего врача бывшего канцлера Австрии Б. Крайского, у которого было такое же заболевание почек, как и у Андропова. Через лечащего врача Крайского удалось приобрести важный медицинский прибор для очищения крови, получить несколько полезных рекомендаций и обменяться опытом лечения. Проявил большое внимание, участие и сам Крайский, который, основываясь на личном опыте, просил посоветовать Андропову особенно не ограничивать прием жидкости, дабы не мучить себя жаждой. «Легче сделать лишнюю процедуру очищения крови», — заметил он.

До последней минуты Юрий Владимирович — этот мужественный человек — продолжал напряженно думать о делах, постоянно требуя от своих товарищей полной самоотдачи, честности и принципиальности, плана новых действий и решений. Он страстно выступал за оздоровление общества, призывал к беспощадной борьбе с коррупцией, выступал за равную ответственность всех и каждого перед законом. Огромную надежду в этой связи Юрий Владимирович возлагал на партию, в которую верил, понимая, что ее огромные потенциальные возможности так и оставались в полной мере не задействованными. Во внешних делах он придерживался правила — никогда не поступаться интересами отечества. В могуществе, военном и экономическом, в духовности нашего народа видел залог величия Советского государства. Не стоит, однако, считать, что Андропов тем самым исключал возможность компромиссов при решении международных проблем, отнюдь нет! Но, как он часто подчеркивал, компромисс оправдан лишь тогда, когда соблюдены все жизненно важные интересы государства и когда в основе его лежит не слабость одной из сторон, а реальный баланс сил.

С годами память все чаще воскрешает передо мной образ Юрия Владимировича Андропова и особенно последние его недели и дни. Он отгонял от себя мысли о смерти как о физическом рубеже жизни, но в его словах, рассуждениях постоянно присутствовала озабоченность, тревога по поводу того, что будет с государством, партией не в отдаленном, а в ближайшем будущем и что он должен успеть сделать. По-моему, что его особенно угнетало, так это отсутствие у него решения, даже четкого мнения относительно преемника на посту руководителя партии и главы государства.

31 декабря 1983 года, уже лежа в постели, Юрий Владимирович встретил свой последний Новый год. Поздравить Андропова с наступающим праздником пришли председатель КГБ СССР В. Чебриков, начальник охранного управления Ю. Плеханов и я. Медицина просила не злоупотреблять временем, не слишком утомлять больного, но Андропов не торопился, своим поведением давал понять, чтобы мы не уходили. Врачи позволили ему выпить бокал шампанского. Тогда впервые на глазах у него блеснули слезы…

Наше свидание с Юрием Владимировичем продолжалось более часа. При прощании он подал мне знак, чтобы я задержался и остался у него один. Я дошел до двери и, извинившись перед товарищами, вернулся к Юрию Владимировичу. Он полулежал на койке, была заметна его усталость, живыми казались одни лишь глаза. Его лицо стало грустным и тяжело задумчивым. «Спасибо. Еще раз прощай. Позванивай», — очень тихо, но внятно произнес он. Мы обнялись. Больше живым я его не видел.

Умер Юрий Владимирович Андропов 9 февраля 1984 года, под вечер, на семидесятом году жизни (а точнее, на 69-м году, так как год он себе прибавил, когда в юности нужда заставила его пораньше поступить в фабрично-заводское училище). Имя Андропова, уверен, займет достойное место в истории нашего государства. Многое сегодня выглядело бы иначе, не вырви смерть его так скоро из наших рядов.

Личность Андропова несла в себе черты многих советских людей, его судьба отражала, как в зеркале, свершения и неудачи, радости и горести, которые переживала наша страна за годы советской власти. Трудное и голодное детство. Рыбинский речной техникум, матрос на Волге, комсомольский вожак. В Великую Отечественную войну — Карельский фронт, партизанская борьба. После войны — комсомольская, дипломатическая работа, вновь партийная, органы госбезопасности, лидер партии, председатель Президиума Верховного Совета СССР.

Одаренный природой, Юрий Владимирович быстро все схватывал, жадно поглощал книги — по истории, художественные произведения, публицистику. Любил поэзию и сам писал стихи. Предметом его особого интереса всегда была внешняя политика. Юрий Владимирович любил и умел слушать, владел искусством ведения дискуссии. На каком бы посту ни находился, он сохранял человеческую простоту и доброжелательность в общении с людьми. Великолепный слух и приятный голос, общительность делали его душой любой компании, к нему всегда тянулись люди. И еще одна черта выгодно отличала Юрия Владимировича от многих других наших руководителей: это исключительная порядочность, я бы сказал, щепетильность и кристальная честность.

Для Андропова всегда были характерны глубокое понимание происходящих в стране и в мире процессов, способность к анализу. Но вместе с тем он был совершенно однозначен в своих идеологических и политических взглядах. Тут для него плюрализм был просто крамолой. Безусловно, Андропов был твердо привержен социализму, не воспринимал, как таковой, капиталистический строй, хотя считал возможным и даже нужным перенять его отдельные аспекты. Он видел изъяны в развитии нашего общества, но выход усматривал лишь на путях совершенствования самой системы, полагая, что большого успеха можно добиться даже за счет простого укрепления стабильности и порядка.

Бережно относился Юрий Владимирович к нашим взаимоотношениям с социалистическими странами, расценивая социалистическое содружество как важнейшее наше завоевание в результате Второй мировой войны. При этом он исходил из того, что ничего из завоеванного нами такой ценой уступать нельзя, и был неизменно тверд в отстаивании этой своей позиции. Вместе с тем вмешательство в дела Чехословакии в 1968 году счел позже ошибкой. Когда в Польше в 1981 году обстановка резко обострилась, Андропов не допускал и мысли о каком-то силовом участии извне в решении польских проблем.

В Комитете госбезопасности СССР Андропов проработал ровно пятнадцать лет — с мая 1967 по май 1982 года. Для органов он сделал много полезного: усилил степень их подотчетности, вытеснил технарский подход, повысил профессионализм в работе на самых различных направлениях чекистской деятельности, укрепил принцип коллегиальности в принятии решений, заставил органы безопасности отказаться от несвойственных функций и руководствоваться в своей работе только действительными потребностями защиты государства. При Андропове стала расширяться и совершенствоваться правовая база КГБ. Однако это было лишь началом длительного процесса наполнения деятельности органов новым содержанием. В рамках той системы государственности сделать что-либо более значимое и кардинальное было просто невозможно. К этой работе приступили позже.