Александр Елисеев - Как обуздать олигархов Страница 62

Между прочим, в этой своей глубинной основе марксизм был сущностно, мировоззренчески един с либерализмом, который он вроде бы отрицал. Однако это было отрицание некоторых проявлений капитализма, но вовсе не его сущности. Сущность оставалась той же самой: экономика преобладает над политикой. А следовательно, общество доминирует над государством. Ведь классы общества завязаны на производстве-распределении, тогда как государственная организация сосредотачивается на подчинении-управлении. В мире традиции общество подчинялось государству, но при капитализме все перевернулось с ног на голову — отсюда и экономический детерминизм.

Так вот марксизм, даже и в его революционной, большевистско-ленинской версии, ничем принципиальным от либерализма не отличался. Его адепты точно так же выступали за преобладание экономики над политикой, общества над государством. Только если при капитализме авангардом этого самого доминирующего (гражданского) общества выступила монополистическая буржуазия, то при «коммунизме» в центр всего встала партийная бюрократия. Партия — она ведь часть общества, а ее бюрократия — нервная система партии.

В сущности, советизм есть тот же самый капитализм, только партийный, здесь роль буржуазии играет номенклатура. Только это более примитивный и менее гибкий капитализм («четвертькапитализм», который в 1991 году сменился «полукапитализмом»). В условиях нормального капитализма все решает буржуазия, которая овладевает государственными рычагами посредством партийных структур. При советизме буржуазии нет (точнее, она находится в тени, подполье), а на ее месте находятся те, кому этого не полагается. Но модель они выстраивают такую же, в сущности, как буржуазия.

Правильнее, конечно же, было бы говорить о частично феодализме и частично капитализме. Выше уже отмечалось, что советский строй, образованный в результате крестьянско-рабочей революции, очень сильно напоминал феодализм (вождизм, новый аристократизм и т. д.). Но это — одна сторона. С другой же стороны имела место разветвленная партийно-бюрократическая олигархия, которая в 1953–1956 годах покончила с вождизмом. Правда, был еще период хрущевского волюнтаризма, но он не имел уже ничего общего со сталинизмом. Потом пришло время откровенно олигархического правления, при котором была проведена рыночная реформа Косыгина, а теневая экономика превратилась в мощнейший фактор. Капиталистический уклад в СССР взял верх над феодальным. Перестройка только легализировала этот процесс, привела его к логическому завершению.

Этот историко-социологический экскурс был сделан для того, чтобы обозначить одну важнейшую вещь. В СССР (за исключением сталинской эпохи) государство подчинялось обществу, вернее, его авангарду — партийной бюрократии. И такое подчиненное государство не могло в полной мере реализовать все свои огромнейшие возможности.

А они, эти возможности, и в самом деле грандиозны. Государство создано для того, чтобы возвышаться над различными группами, выполняя роль этакого наднационального регулятора. И эту роль оно выполняет даже тогда, когда подчинено буржуазии или номенклатуре. Поэтому-то ни буржуазия, ни номенклатура не распускают государство — оно им попросту необходимо. Оно приходит на помощь тогда, когда эгоизм общественных групп создает серьезные проблемы, для которых требуется властный арбитр. Конечно, этому арбитру не особо дают разгуляться, ограничивая его руководящую роль всякими парламентами и центральными комитетами. Но его надклассовая роль, несомненно, признается.

Именно эта надклассовая природа государства и дает ему возможность осуществлять планомерное руководство экономикой, возвышаясь над любым местничеством, превосходя любой эгоизм, одолевая любую групповщину. Но для того, чтобы это руководство было по-настоящему эффективным, оно должно быть полностью свободным от любого подчинения обществу и, что не менее важно, бюрократии. Ведь бюрократы, как ни крути, но представляют собой нечто вроде общественной группы, класса. Они, безусловно, теснее связаны с государственным управлением, чем с производством-распределением-потреблением. Поэтому, кстати, бюрократическое правление в условиях России предпочтительнее буржуазного. Однако править страной все-таки должен один Глава, Верховный правитель, при котором передача власти осуществляется по наследству, а не ставится в зависимость от различных институтов (всегда имеющих общественно-классовую природу).

Только такому правителю и станет под силу осуществить настоящую постиндустриальную революцию, выводящую общество на новый (и он же старый — традиционный) уровень. Он сможет избавиться от всех олигархических кланов — и буржуазных, и бюрократических. Это будет достигнуто путем радикального сокращения бюрократического аппарата и национализации крупного капитала.

Опираясь на команду советников и немногочисленных операторов, при помощи автоматизированных систем управления, такой правитель придаст экономическому развитию настоящую планомерность. И тогда производительные силы достигнут высочайшего, невиданного уровня развития. Возникнет то самое пресловутое изобилие, которое покончит с напряженной борьбой за существование. Человек станет получать по потребностям, а все необходимое (еда, одежда, жилье, личное транспортное средство и т. д.) станет бесплатным. Деньги же сохранятся как некий чек, необходимый для приобретения чего-то уж совсем экзотического. Автоматизация высвободит огромное количество рабочих рук, и большинство людей получат возможность заняться подходящим непроизводительным трудом, характер которого будет зависеть от их склонностей.

Рынок окажется разбитым наголову. И все это произойдет без массовых экспроприации (вплоть до мельчайших частных торговцев), которыми так увлекались коммунисты. Последние слишком много внимания уделяли отношениям распределения, тогда как в центр всего необходимо ставить отношения производства. А здесь уже достаточно только экспроприировать олигархию — с тем, чтобы отнять у нее гигантские ресурсы, которые она использует для завоевания (точнее — отвоевания) государства. Остальное уже сделает технократия, опирающаяся на науку и автоматизацию. Речь, конечно, идет вовсе не о ликвидации частной собственности, но об ее социалистическом переформатировании, о включении в справедливую систему общественных отношений, свободную от подавления человека человеком и одной группы другой группой. И поможет в этом общинный принцип, столь укорененный в общественном сознании.

Тут надо вспомнить, что в общине гармонично сочетались два начала — коллективное и личное. Да, был общинный сход, был общий земельный фонд (леса и т. д.), но были и личные хозяйства. И была общинная помощь, когда всех нуждающихся поддерживали «всем миром». Поэтому, кстати, и не было до революции того массового разорения крестьянства, которое наблюдалось в странах Запада. И, что характерно, промышленность развивалась бурными темпами. Проблемы, конечно, были, и немалые, но была и уникальная ситуация — развитие промышленности сочеталось с сохранением крестьянского мира.

И сегодня община может быть лучшей, социалистической формой организации русского народа — в целом и предпринимателей — в частности. Причем тут могут (и должны!) быть самые разные формы. Место для национального бизнеса найдется в самых разных организациях. Так, возможно создание территориальных предпринимательских общин. А возможно и активное участие предпринимателей в жизни и деятельности всеобщих территориальных образований. К примеру, предприниматель мог бы организовывать производство или/ и содействовать его организации, получая содействие от самой общины. Да и ничто не мешает участию предпринимателя в деятельности коллективных предприятий. К примеру, он мог бы консультировать народные предприятия и производственные кооперативы, получая от них вознаграждение в виде гонорара. И так далее и тому подобное — форм может быть практически бесконечное множество, и они вовсе не противоречат друг другу. (Само собой, найдутся те, кто захочет быть вне всяких «общин», надеясь только на себя и на закон. Что ж, в таком случае им придется вступить в зону большого риска, тогда как общинная помощь никогда лишней не бывает. Да и государственная тоже. Так, государству выгоднее — прежде всего политически — кредитовать тех предпринимателей, которые интегрированы в различные общественные проекты.)

Любопытно, что общественно-частная собственность существовала в сталинской России. Говорят о тотальном огосударствлении экономики при Сталине, но это еще один антисталинский миф. Как раз тогда-то и была возможность заниматься легальным и практически частным бизнесом! После войны активно действовали многочисленные артели и кустари-одиночки.