Александр Елисеев - Как обуздать олигархов Страница 63

Любопытно, что общественно-частная собственность существовала в сталинской России. Говорят о тотальном огосударствлении экономики при Сталине, но это еще один антисталинский миф. Как раз тогда-то и была возможность заниматься легальным и практически частным бизнесом! После войны активно действовали многочисленные артели и кустари-одиночки.

В 1950-е годы их насчитывалось 150 тысяч. А начало этому было положено еще в январе 1941-го, когда, как сообщает А. Балиев, «Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) предписали существенно ослабить госконтроль за экономикой промысловой кооперации, постановив: отменить централизованное планирование деятельности промысловой кооперации; планы работы артелей должны утверждаться только региональными исполкомами; продукция артелей остается в распоряжении региональных властей. При Совнаркоме РСФСР было создано управление промысловой кооперации. Межрайонные и городские союзы промысловой кооперации сохранялись, но их руководство должно было обязательно избираться. Предприятия на два года освобождались от большинства налогов и госконтроля над розничным ценообразованием… В послевоенные годы государство продолжило линию на комплексное стимулирование ПК…14 июля 1950 г. Совет Министров СССР упразднил управления промысловой кооперации при совминах союзных республик и управления при региональных администрациях. Предписывалось воссоздавать выборные руководящие структуры. Вместо госуправления промысловой кооперацией были созданы Центрпромсовет, советы в союзных и автономных республиках… Особенно наглядно политика поддержки ПК проявлялась в том, что кооперацию фактически стимулировали на соревнование с госотраслями по производству потребительской продукции, с госторговлей и сферой услуг. С этой целью с осени 1950-го началось укрупнение мелких промысловых артелей».

По сути, при Сталине создавалась особая модель, когда частное предпринимательство существует в формате общественной ассоциации. При этом промысловые кооперативы рационально дополняли государственную промышленность. Так, они использовали «отходы», которые оставались от работы крупных предприятий. Дальнейшее развитие промысловой кооперации привело бы и к росту частной инициативы, но только не в рыночно-анархическом формате. В СССР рождалась совершенно новая форма частного предпринимательства. Опять-таки, все завалил Хрущев — в 1956 году было принято постановление ЦК и Совмина о включении промысловой кооперации в государственные структуры. И ведь этого марксиста-догматика до сих пор считают реформатором и борцом с «бюрократическим сталинизмом»!

Но необходимо подчеркнуть еще раз — это можно сделать только в условиях сильного, самодержавного государства, стоящего над всеми общественными и бюрократическими структурами. Такое грандиозное преобразование под силу только национально-государственному социализму, которым и является социализм с русским лицом — правый социализм, социализм по Леонтьеву и Сталину.

«И, напротив, все попытки порыва в постиндустриальный социализм провалятся без сильной власти Главы Государства». Так, С. Черняховский в своей работе «Завтра социализма» рисует такой политический идеал: «…Основным политическим и представительным органом становятся профессиональные и корпоративные Советы специалистов, в своей единой системе обладающие безусловным приоритетом над исполнительными структурами, точнее — сами исполнительные структуры из особой ветви власти превращаются в рабочие органы представительных органов. Система организации представительной власти дополняется и ограничивается организацией форм прямой демократии, основанной на безусловном допуске всех граждан ко всему объему управленческой, политической, экономической и профессиональной информации и системе профессиональных, местных и общегосударственных референдумов через единую информационную национальную электронную сеть».

Эта конструкция выглядит очень красиво, но она сохраняет весь утопизм марксизма, предполагающего отмирание государственности. Без сильной единоличной власти, стоящей над группами, «социализм по Черняховскому» окажется приватизирован наиболее амбициозными и эгоистическими представителями общественных и профессиональных групп. Они неизбежно составят протоолигархию, которая использует прямую демократию в своих, корыстных целях.

Все это, конечно, не значит, что государственный социализм откажется от представительства и свобод. Ни в коем случае! Только речь пойдет уже о свободе и представительстве с постиндустриальной спецификой.

Заметим, что человеку ни к чему свобода смещать или назначать власть. Большинство все равно некомпетентно в политических вопросах, и в условиях «демократии» им манипулирует олигархия и нанятые ею политиканы.

Но любому человеку нужно защищать интересы своей профессиональной группы и своей территориальной общины. Вот именно от этих групп и необходимо формировать представительство на местном и общенациональном уровне, как это и было в эпоху традиции.

Причем в условиях постиндустриализма возможностей для такого корпоративного представительства станет гораздо больше. Ведь роль информации значительно усилится, следовательно, значительно повысится и вес мнения, высказываемого в представительствах и СМИ. Впрочем, можно ожидать, что последние две реальности в информационном обществе соединятся в одно целое. Ведь уже и сейчас у любой серьезной структуры есть свой сайт, то есть — СМИ. А завтра пресса как таковая исчезнет и каждое издание будет реальным предприятием.

В аграрном обществе Средневековья роль совещательных корпоративных и общинных структур тоже была велика, но велика она была недостаточно. Теперь же, при лавинообразном развитии информационных технологий, необходимый уровень окажется достигнутым. Причем без всяких жульнических «демократий».

Как же будут называться новые органы представительства? Разумеется, Советами! Это хорошее, корневое русское слово. И оно великолепно характеризует основную задачу представительства — советовать, снабжать власть добротным и полезным информационным материалом. И критиковать, само собой. Ведь советы могут быть очень и очень критическими.

В заключение зададимся вопросом — а как же капитал, а как же рынок? Исчезнут ли они после победы национально-государственного социализма? Нет, конечно же, не исчезнут. Противоречия неустранимы, идеального общества быть не может. В том-то и была величайшая ошибка марксизма, что он грезил о социальном устройстве, лишенном антагонизмов. И будучи погружен в эти грезы, он, в лице советских лидеров, объявил об устранении этих антагонизмов тогда, когда они еще были очень сильны. Выше уже говорилось о том, что рынок оказался отогнан от центра к периферии, но он так и не стал периферией. Отсюда — и его великий триумф 1991 года.

При настоящем социализме рынок станет периферией. Он уйдет в идеальную сферу мечтаний. Всегда будут и индивидуумы, и группы индивидуумов, мечтающие усложнить процесс обмена. Сам обмен, как очевидно, останется — пусть и в очень ограниченном объеме. Следовательно, сохранится и некоторая база для реставрации рынка в области экономики и политики. И попытки этой реставрации будут осуществляться неоднократно.

Вообще нам довольно трудно представить себе противоречия постиндустриального общества, которое еще только рождается на свет. Но то, что они будут, — это очевидно. И пугаться этого не стоит. История всегда требовала от людей борьбы и свершений. Ей не нужны гармоничные миры, завороженно созерцающие идиллические картинки «прекрасного далека». И пока есть борьба — продолжается история, продолжается жизнь.

КОНТУРЫ СОВЕТСКОЙ МОНАРХИИ

Разные группировки русских патриотов и националистов выдвигают свои проекты переустройства России. И все они сводятся к тому, чтобы создать «правильный» государственный аппарат. Даже можно сказать так: спор идет о том, как «обустроить» бюрократию. Одни предлагают сделать чиновников зависимыми от народа — это «национал-демократы». Другие выступают за то, чтобы поставить бюрократов под контроль монарха, вождя или «национальной элиты». И тут уже разброс политических пристрастий самый разный — от монархистов до фашистов. В последнее время все громче звучит голос национал-демократов, и в этом выражается разочарование в авторитарных моделях.

Как представляется, не правы и те и другие. Сторонники демократии закрывают глаза на то, что реальную власть при ней имеют элитарные группы «богатеньких», которые всем и «рулят». Понятно, что их возможности влиять на политическую ситуацию во много раз превосходят возможности доярок или даже профессоров. Вот им-то и подчиняется «демократическая» бюрократия, которая, впрочем, довольно-таки сильна и сама по себе. Да что там — влиятельные бюрократы часто сами становятся бизнесменами — и наоборот.