Борис Рубцов - Гуситские войны (Великая крестьянская война XV века в Чехии) Страница 63

Прокопу стало известно, что войска, осаждавшие Пльзень, сняли осаду города и двинулись на соединение с ним. Встретившись со своими соратниками у Седльчан, Прокоп двинулся дальше на север и у Праги присоединил к своим армиям войска «сирот», которые за это время собрали силы в восточной Чехии. Отсюда соединённые силы народных армий подошли к Праге, но не смогли взять столицы и отошли на восток, к Колину, рассчитывая собрать здесь дополнительные отряды.

В это время панский союз уже располагал значительными боевыми силами. В отличие от крестьянских армий таборитов они были составлены главным образом из наёмников. Паны двигались за отступавшими армиями таборитов и «сирот», выжидая удобного момента для нападения. С юга подходили войска Ольдржиха из Рожмберка, с запада — отряды пльзеньских панов и королевский гарнизон крепости Карлштейн. Паны были очень осторожны. Память о славных победах полевых войск заставляла их держаться на почтительном расстоянии, и, только уверившись в своём большом численном перевесе, войска панов осмелились приблизиться к таборитам и «сиротам».

В армии панов, которую формально возглавлял Алеш из Ризенбурка, находились Менгарт из Градца, Йиндржих из Вартенберка (сын известного Ченека), Йиржи из Подебрад (будущий король Чехии), Вилем Костка из Поступиц, Дивиш Боржек из Милетина, а также изменник Пржибик из Кленова и многие другие.

Отряды таборитов и «сирот» расположились восточнее Чешского Брода, на возвышенности у села Липаны. Их враги разбили свой лагерь у соседнего села Гржибы. Позиция таборитов была очень удачна. Их возовое укрепление стояло на высоком холме, в то время как войска панов находились в низине. Это давало преимущества артиллерии таборитов и затрудняло действия противника. [289]

Но если позиционное превосходство было на стороне таборитов, то численное — на стороне панов. Источники свидетельствуют, что в армии Прокопа было 800 всадников, 10 тысяч пехоты и 360 возов, в то время как у панов насчитывалось несколько тысяч кавалерии, до 25 тысяч пехоты и 660 возов. В таких условиях таборитам предстояло дать бой врагу, вооружённому тем же оружием и хорошо знавшему их сильные и слабые стороны. Ведь у Липан стояли друг против друга армии, ещё недавно сражавшиеся совместно против общих врагов.

Три дня войска панов и таборитов простояли в бездействии. Паны не решались завязать бой. Наконец, 30 мая 1434 года в три часа началось сражение, исход которого имел самые губительные последствия для дальнейшей борьбы чешского народа.

Паны хорошо знали грозную силу возовой обороны и понимали, с каким опасным противником они имеют дело. Поэтому их план был рассчитан на то, чтобы выманить защитников лагеря из-за возовой ограды и подавить их численностью. Этому плану Прокоп смог из-за значительного перевеса вражеских сил противопоставить лишь план упорной обороны лагеря с расчётом перейти в удобный момент в контрнападение. Но враг был не только силен, но и опытен. Паны были хорошо знакомы с приёмами, вооружением и тактикой таборитов. Шпионы и перебежчики сообщали о военных приготовлениях, настроениях и вообще всех слабых местах таборитов. Всего этого Прокоп и таборитско — «сиротское» командование не учли в достаточной степени.

Сражение началось с того, что паны создали видимость решительной атаки. Они построили свои возы в колонну по 11 в ряд и двинулись на штурм лагеря таборитов. Во главе колонны находились пушки. Приблизившись на расстояние выстрела, атакующие обрушили на возовое укрепление таборитов и «сирот» сильный артиллерийский огонь. Осаждённые несли потери, но ответили ещё более сокрушительным обстрелом, перебили многих воинов и вывели из строя несколько вражеских пушек. После того как рассеялся дым и улеглась пыль, табориты увидели, что атакующие обратились в бегство.

Но отступление врага было только манёвром. Таборитские вожди не разгадали его смысла. Слишком много сражений было выиграно ими именно таким образом. [290] Они приняли притворный отход врага за действительное бегство и стремительно бросились преследовать его. Этим была ослаблена и расстроена защита возового укрепления.

В этот момент казалось, что победа и на сей раз останется за героическими народными воинами. Над полем сражения уже раздавался победный клич таборитов: «Вперёд! Враг бежит!». Но в решительный момент панская конница ударила во фланг преследующим, смяла их и напала на почти незащищённый лагерь.

Однако не всё ещё было потеряно. Если бы таборитское командование могло в свою очередь атаковать нападающих конницей, можно было бы отвлечь и остановить их, успев принять меры к обороне лагеря. Но в это время Прокоп Великий, как можно полагать, уже не имел конницы, которой командовал Чапек из Сана. Этот военачальник, по происхождению земан, был известен своей жадностью и больше всего заботился о том, как бы не потерять свои многочисленные имения и накопления. Чапек бесславно бежал к Колину, уводя с собой конницу таборитов. Была ли это преступная трусость или подлая измена — неизвестно. Важно, что в ходе сражения Чапек не принимал участия и что в самый решительный момент табориты остались без конницы.

Благоприятное время было упущено. Вслед за панской конницей на штурм лагеря таборитов двинулась наёмная пехота. Она опрокинула ослабленную линию защитников возовой обороны и прорвалась в середину её. Завязался упорный и кровопролитный бой внутри самого возового укрепления. У таборитов и «сирот» уже не было единого командования. Отдельные отряды мужественных защитников народного дела отчаянно сопротивлялись превосходящим силам врага, но ряды их таяли, подкреплений ждать было неоткуда. Численное превосходство взяло своё. К вечеру битва на Липанском поле закончилась.

В бою под Липанами было убито до двух тысяч верных защитников народного дела. Смертью храбрых пали Прокоп Великий, Прокупек и многие другие вожди таборитов и «сирот».

Победители добивали раненых, подвергали издевательствам и убивали пленных. Менгарт из Градца загнал часть пленных в сараи и там сжёг их. [291]

После битвы Менгарт двинул свои войска к Колину, где скрылся Чапек, но не взял города, заключив перемирие с Чапеком.

Реакция немедленно оценила создавшееся после Липан положение. Войска пльзеньских панов двинулись на север, в Литомержицкий край, и открыли военные действия против находившихся там отрядов «сирот» и их союзников. Возликовала и международная реакция. Когда была снята осада Пльзня, католические церковники и светские феодалы Европы решили, что недалёк час их победы. Пльзеньские паны, эти закоренелые враги чешского народа, превратились в героев дня. Католические священники восхваляли их в проповедях. Сигизмунд всячески старался выказать им свою особую милость. Собор прислал им солидные денежные подарки. Новую волну торжества в лагере реакции вызвала весть о Липанах. Но феодально-католическая реставрация не могла осуществиться сразу и в полной мере. Слишком страшен был ещё чешский народ, понёсший поражение, но не сломленный.

После кровавых событий на Липанском поле панский союз стал господствующей силой в Чехии. Это объяснялось расстановкой классовых сил в стране. С одной стороны, паны-католики и их поповско-монашеская свора были слишком ненавистны народу, и с этим нельзя было не считаться. Сигизмунду и наиболее дальновидным организаторам Базельского собора было ясно, что преждевременный и слишком резкий крен вправо может вызвать новый подъём революционной активности побеждённого, но не покорённого чешского трудового народа. С другой стороны, препятствием для кровавого разгула реакции оставался Таборский союз, куда всё ещё входило до 20 городов Чехии: Табор, Градец Кралёвый, Писек, Прахатице, Водняны, Яромерж, Колин, Нимбурк, Часлав, а также города Лоуни, Слани, Жатец и Литомержице, где находился гетман Якубек из Вржесовице. Кроме того, таборские гарнизоны всё ещё оставались в Тржебиче и Иванчице, в Моравии, в Трнаве и Тополчанах, в Словакии, наконец, в некоторых силезских городах, в том числе в Немчи и Отмухове.

Но армия Табора уже не представляла собою той революционной силы, какой она являлась в первые годы Великой Крестьянской войны. Здесь чётко обозначались те сдвиги, которые произошли за истекшее время внутри [292] всего крестьянско-плебейского лагеря. Фактически ещё задолго до Липан внутри Табора возобладали умеренные бюргерско-земанекие элементы. Первым шагом на этом пути явилась кровавая расправа с крайними хилиастическими сектами в 1421 году. С этих пор каждое событие в Таборе было шагом именно в этом направлении.

К началу 30-х годов Таборский союз состоял из двух разнородных элементов — из объединения бюргеров ряда чешских городов и из полевых армий, где, несмотря на явные симптомы разложения, была сильна и по-прежнему задавала тон крестьянско-плебейская революционная масса, накладывавшая свой отпечаток на союз в целом. После Липан грозные полевые армии перестали фактически существовать, а оставшиеся бюргеры вскоре остро почувствовали свою изоляцию. Это ясно выразил в своём выступлении на съезде таборитских представителей в декабре 1434 года один из бюргеров Табора. Отвечая на призыв гетмана Яна Рогача, который указывал, что не всё ещё потеряно и можно и следует продолжать борьбу, он признал, что от таборского бюргерства отошли и труженики и мелкая шляхта — первые потому, что были обременены податями, а вторые потому, что их надежды добиться богатства и власти оказались эфемерными. «Мы оттолкнули от себя почти всех бойцов, с помощью которых мы вели войны», — констатировало его устами бюргерство Таборского союза. Однако даже и теперь Таборский союз, не говоря уже об остатках полевых армий, оставался серьёзным препятствием для окончательного торжества католической реакции.