Борис Рубцов - Гуситские войны (Великая крестьянская война XV века в Чехии) Страница 64

Для того чтобы оттеснить панов крайней католической группировки, с которыми они не хотели делить власть, паны-чашники соединились в этот период с земанством и богатым бюргерством Праги, идеологами которых были пражские магистры. Шляхта и бюргерство думали, что настало время пожать плоды предательства. В июне 1434 года ими был собран сейм в Праге.

Сейм показал, что политическое преобладание перешло к панам-чашникам. Хотя на сейме было весьма велико влияние Рокицаны и магистров Пражского университета, бюргерство занимало на нём подчинённое место. Это дало себя знать прежде всего в чётком разделении участников сейма по сословиям. Если в годы крестьянской войны на сейм посылали своих представителей города и [293] политические союзы, то теперь делегаты сейма были посланы от отдельных сословий. При этом не только фактическое господство, но и формальное первенство в органах сейма везде и во всём принадлежало высшей шляхте — панам.

Правительство Ризенбурка, впервые приобретшее действительную власть, было в сущности ширмой, за которой скрывались Менгарт из Градца, Ольдржих из Рожмберка и другие столпы реакции. Паны-чашники поспешили заключить длительное перемирие со своими католическими собратьями. В то же время был провозглашён мир между отдельными группировками внутри гуситов. Затем паны и бюргеры приложили все усилия к восстановлению расшатанного в годы крестьянской войны государственного аппарата. Во все округа были назначены наместники, которые должны были «восстановить порядок». Борьба народных масс не кончилась с поражением у Липан, крестьяне волновались, в стране было ещё много небольших таборитских и «сиротских» отрядов, которые, хотя и действовали разрозненно и без плана, всё ещё наводили трепет на феодалов. Затем сейм принял ряд решений, регулировавших действия феодальной администрации на местах и феодальных судов, которые должны были теперь оформлять расправу с участниками движения.

Во время следующего сейма, заседавшего осенью того же года, распался союз «сирот». Большая часть их городов перешла в состав Пражского союза, а идеологи «сирот» отказались от своих прежних взглядов и присоединились к чашникам. Однако некоторые из них не побоялись в этот момент открыто выражать своё сочувствие таборитам. В их лагерь перешёл Пётр Пэйн, Ян Немец из Жатца и некоторые другие «сиротские» теологи.

К этому времени ослабление Таборского союза позволило правительству Алеша из Ризенбурка удалить таборитские гарнизоны из городов Немчи и Отмухова. Крепости были переданы силезским князьям.

Укрепив своё положение внутри страны, чашники перешли к обсуждению условий восстановления власти Сигизмунда. Это было логическим продолжением всей их антинародной политики. На первых порах чашники предлагали корону Сигизмунду с некоторыми ограничениями. В марте 1435 года сейм сформулировал условия, на которых соглашался признать Сигизмунда королём. Чашники [294] требовали, чтобы для устранения религиозных раздоров причащение под двумя видами было установлено для всех живущих в Чехии; чтобы Сигизмунд подтвердил за панами, земанами и бюргерством все их права, включая право заседать на сейме; чтобы он обязался во время своего пребывания в Чехии принимать причастие по гуситскому обряду и чтобы так же поступала вся его свита. Кроме того, сейм постановил, чтобы в городах разрешалось жить только гуситам, а из изгнанных жителей городов могли вернуться лишь те, кому разрешали его сограждане. Наконец, сейм потребовал, чтобы Моравия была соединена с Чехией, чтобы Сигизмунд не назначал на высшие должности немцев и вообще иностранцев, а из чехов только тех, кто принадлежит к гуситам. Наконец, последним условием было объявление полной амнистии всех гуситов.

Требования чашников Сигизмунд рассматривал как чрезмерные. Он рассчитывал после Липан на полную капитуляцию Чехии и никак не хотел согласиться ни на какие ограничения прав своих сторонников — католических панов. Император стал затягивать переговоры. Между тем чашники занялись вопросом организации церковного управления. В переговорах с Базельским собором чешские уполномоченные требовали, чтобы церковное управление находилось в руках архиепископа и двух епископов, которые будут избираться духовенством и мирянами, чтобы на церковные должности в Чехии не назначались иноземцы и, наконец, чтобы запрещены были апелляции к папе на решения церковных судов в Чехии. Собор расценивал компактаты как крайнюю меру уступок и на речи чешских послов отвечал весьма туманно и уклончиво.

Наконец, Сигизмунд, который к этому времени решил внешне согласиться с требованиями сейма, приложил все усилия, чтобы получить от собора положительный ответ. Вероломный император надеялся, что, захватив власть в стране и укрепив своё положение, он сможет отказаться от всех обещаний, на которые он пока не скупился.

В результате всей этой закулисной борьбы и длительных переговоров феодально-католическая реакция решила стать на путь внешнего признания условий чашников. Правда, при этом были оставлены нужные лазейки для их нарушения. Так, хотя Сигизмунд формально обязался не восстанавливать в Чехии разрушенных церквей и монастырей и не возвращать в страну католических [295] попов и монахов, каждому пану или городу было предоставлено сделать это с разрешения архиепископа. В октябре 1435 года чашники избрали архиепископа и двух епископов. Архиепископом стал Рокицана. Наконец, на сейме в Йиглаве летом 1436 года были официально утверждены и обнародованы компактаты и Сигизмунд был признан королём Чехии.

20 июня император особой грамотой подтвердил компактаты и дал обязательство соблюдать условия, на которых его избрали. Королевская грамота была составлена в намеренно неясных и неопределённых выражениях. Признавая словесно компактаты и требования сейма, Сигизмунд тут же окружал каждую свою уступку такими оговорками, которые в сущности сводили на нет его высокопарные декларации. Особенно важно было то, что император получил право составлять из чешских панов специальный орган, которому предоставлялось право решать вопрос о законности или незаконности земельных владений, приобретённых во время войны. Шляхтича или горожанина, завладевшего монастырской или панской землёй, можно было лишить её.

Таким образом, предательство шляхты и бюргерства, которые на Липанском поле сражались в сущности не столько за свои, сколько за интересы Сигизмунда и феодальной реакции, не было по достоинству оценено королём. Он показал, что интересы крупных феодалов были ему ближе, так как паны и прелаты являлись его основной опорой. Католическая церковь начала подготовлять возвращение утраченных богатств и влияния. Всё это пагубно отразилось на дальнейшем развитии Чехии. Признанный панами и сеймом, Сигизмунд стал готовиться к въезду в страну. 26 августа 1436 года он вступил в Прагу.

Сигизмунд не собирался выполнять условия, на которых была восстановлена его власть. Он сделал наследником всех чешских земель австрийского герцога Альбрехта, кровавого палача чешского народа. Сигизмунд, несмотря на свои обещания, покровительствовал восстановлению католических церквей и монастырей. На улицах Праги снова появились стаи чёрной саранчи — монахов и монахинь; Сигизмунд медлил утвердить Рокицану в сане архиепископа и в конце концов сместил его. Вопреки принятым обязательствам император окружил себя католиками, а панам-гуситам старался не предоставлять важных [296] должностей и назначений. Кроме того, Сигизмунд обещал не наказывать всех выступавших против него и католического духовенства. Но очень многие участники борьбы подвергались под различными предлогами преследованиям. Император, правда, удерживал крайних сторонников реакции от необдуманных выступлений, но это было продиктовано только страхом Сигизмунда, не забывшего о многих годах военных поражений. К тому же в это время социальная атмосфера в стране была ещё очень накалена. Не все очаги крестьянской войны были подавлены феодалами до конца. Во многих местах действовали отдельные отряды таборитов.

После битвы при Липанах команду над уцелевшими отрядами таборитских полевых войск принял на себя гетман Ян Рогач. В декабре 1434 года в Таборе происходил таборитский сейм, на котором Ян Рогач пытался ободрить дезорганизованных поражением представителей городов и вдохновить их на продолжение борьбы. Но бюргерство Табора считало войну проигранной и уже вынашивало планы соглашения с Сигизмундом. Большинство богатых бюргеров хотело только сохранить своё положение и богатство и готово было предать интересы народа. Как и пражане, таборитские бюргеры не понимали, что этим самым они предают свои собственные классовые интересы.

Яну Рогачу не удалось получить эффективную поддержку, и он со своими верными соратниками отошёл к Градцу Кралёвому. В городе власть находилась в руках городского плебса, во главе которого стояли старый сподвижник Жижки — священник Амброж и верный друг Желивского — священник Якуб Влк. Народным вождям, опиравшимся на поддержку городских низов, удалось организовать прочную оборону города. Неоднократные нападения и даже длительные осады, предпринятые войсками панского союза, оканчивались провалом. Император бросил под Градец значительные силы, которыми командовал Дивиш Боржек из Милетина. Но осаждавшие не смогли взять город, были разбиты и обращены в бегство. После неудачных попыток взять Градец силой Сигизмунд направил туда своего посла. Последний был, однако, там заключён в тюрьму (это был один из бывших таборитских военачальников — Бедржих из Стражниц).