Артем Корсун - Серые кардиналы Страница 63

Царица Анна Иоанновна вознаграждает его, возведя в наследственное графское достоинство (27 апреля 1730 г.) и дает ему чин сенатора за большие заслуги в государственной и дипломатической деятельности.

Императрица Анна весьма уважала Остермана за солидность, огромные знания и обстоятельность. Без Остермана было не обойтись – надо только набраться терпения, пропуская мимо ушей все его многочисленные оговорки, отступления и туманные намеки, и дождаться-таки дельного совета.

Педер фон Хавен, посетивший Россию во времена Анны Иоанновны, отмечал: «Остерман сохранял при дворе неизменное к себе доверие, хотя лишь немногие из других сановников умерли естественной смертью, большинство впало в немилость. По этой причине я однажды предложил ему такую анаграмму его фамилии Ostermann Nam Resto, которую он с удовольствием воспринял». Имелась в виду остроумная игра слов: по латыни «nam» – «действительно, поистине», а «resto» – «уцелеть, спастись, сохранять, длиться».

В 1734 г. Остерман заключил в Санкт-Петербурге договор с английским резидентом о дружбе и взаимной торговле на 15 лет. В 1736 г. началась война с Турцией, против которой Остерман активно возражал. Он доказывал новой императрице, что Россия не может извлечь из этого выгод, война приведет к большим военным потерям и значительным финансовым издержкам. Предположения Остермана оправдались. Россия, помимо некоторого расширения своих границ и блистательных успехов своего войска, никаких существенных выгод от войны с Турцией не получила. В 1740 г. был издан манифест, сочиненный Остерманом, о заключении с турками мира. Он получил в награду от императрицы серебряный сервиз, бриллиантовый перстень и пенсию в 5 тысяч рублей.

Миних. Бирон. Остерман. Итак, Остерман достиг вершины своей политической власти, власти, которую ему, однако, приходилось делить с еще двумя немцами: Иоганном Бироном, герцогом Курляндским, политиком скорее средним, но зато любовником царицы, обладавшим огромным влиянием; и честолюбивым генерал-фельдмаршалом графом Буркхардом Христофом Минихом, удачливым военным и президентом Военной коллегии. Этот немецкий триумвират – впрочем, редко выступавший единым фронтом, но достаточно часто действовавший и плевший интриги друг против друга, – будет править Россией на протяжении последующих десяти лет.

Стоит напомнить, что в сознании прилежного выпускника советской школы, в винегрете из исторических фактов, фамилия Остерман воспринимается не иначе как часть триады Миних – Вирой – Остерман – визитной карточки немецкого засилья, терзавшего матушку-Русь в зловещие времена Анны Иоанновны. Понятно, что все это – не совсем объективная точка зрения – пристрастная и конъюнктурная, по вполне рациональным причинам введенная в оборот деятелями режима, сменившего режим царицы Анны Иоанновны. Хотя при Анне Иоанновне влияние немцев на российскую политику было огромным, представляется недопустимым говорить о немецком засилье или особенной «немецкой» партии. Соперничество и альянсы при дворе пронизывают все партии и национальности. Большинство немцев на российской службе, и прежде всего Остерман, были приверженцами исключительно интересов монархии и соответствующего правителя.

Что касается триады Миних – Бирон – Остерман, то скорее это было все же Миних. Бирон. Остерман. Три независимых друг от друга деятеля, никогда не составлявшие единой партии. Все трое – неглупые и, по меньшей мере, небездарные. Отличающиеся друг от друга практически во всем. Кроме, пожалуй, одного: для новой царицы, более интересовавшейся роскошной и расточительной придворной жизнью, чем государственными делами, эти три выдающихся немца (а вскоре и другие специалисты из Германии и Прибалтики) станут главной опорой ее господства, поскольку она не доверяет русской аристократии и живет в постоянном страхе перед заговорами.

Императрица Анна ценила Андрея Ивановича и как человека, целиком зависящего от ее милостей. Он так и не обрусел, хотя и взял жену из русского старинного рода, и оставался для русской знати чужаком, «немцем». Поэтому он так льнул к сильнейшему, причем всегда делал это безошибочно. Сначала таким человеком был для Остермана вице-канцлер П. П. Шафиров, потом А. Д. Меншиков, которого Остерман предал ради Петра II и Долгоруких, затем, при Анне, он заигрывал сначала с Минихом, а потом долго добивался расположения Бирона, став со временем его незаменимым помощником и консультантом.

Бирон понимал, что особая сила Остермана как политика состояла в его феноменальном умении действовать скрытно, из-за кулис. Впрочем, в этой его черте мы не видим какой-то особой злокозненности характера Андрея Ивановича – таков был мир дипломатии XVIII века.

Зачем Остерману власть? Во время правления (точнее сидения на троне) Анны Иоанновны, которая не имела ни желания, ни способностей заниматься делами монархов – просто идеальный правитель для расцвета феномена «серых кардиналов» – Остерман реально управлял государством. Он – российский государственный деятель и европейский политик. Как использовал Остерман всю полноту власти?

Во внутренней политике он, насколько это вообще возможно, пытался осуществить консолидацию реформ, которые Петром I часто начинал слишком стремительно и импульсивно, совершенно не считаясь со средствами и людьми, и направить их по более спокойному пути.

На посту премьер-министра он, как и ранее, будучи генерал-почтмейстером, председателем Комиссии по коммерции и Военно-морской комиссии, прежде всего заботился об организации почтовой связи и транспорта, строительстве дорог и расширении их сети на восток: необходима была не только ориентация экономики и торговли на Запад, но и их экспансия в Сибирь и Китай. Он пытался создать лучшие условия для частной инициативы, укрепить купечество и внешнюю торговлю, снизить таможенные пошлины и эффективнее использовать залежи полезных ископаемых. Он также обращал внимание на тяжелое положение крестьян и пытался облегчить социально-правовые условия их существования. Он предпринял усилия по модернизации флота, любимого детища Петра Великого, и оживлению торгового судоходства. Он продолжал оказывать интенсивную поддержку наукам и образованию в петровском духе и в целом старался выстроить более эффективную государственную машину для управления этой огромной империей.

Но прежде всего Остерману важно было обеспечить достижение своих долгосрочных внешнеполитических целей и одновременно расставить новые вехи. Доминантами этой внешней политики являются: упрочение политической, экономической и культурной открытости по отношению к Западу – завещание Петра Великого, защищать которое он старается всеми средствами; стабилизация достигнутой новой роли России как европейской великой державы, и прежде всего – оттеснение Османской империи. На флангах этой политики – обеспечение российского влияния в странах, являющихся ее непосредственными соседями – Польше и Швеции. Этим Остерман надеялся успокоить ситуацию на подступах к России, погасить исламскую экспансию и одновременно добиться на южных границах империи того, что когда-то удалось достичь в итоге Северной войны на Балтийском море: получить новый выход к морю, что означает – открыть для России Черное море.

Для реализации этих целей Остерман делает ставку на абсолютную царскую власть, на династическое обеспечение своей «системы» через хитроумную и проводимую в строгой тайне матримониальную политику царской семьи с германскими княжескими домами, а также на прочный союз с Австрией при его дополнительных гарантиях благодаря альянсам с Пруссией и Англией.

Новую систему союзов Остерман, по-видимому, и здесь продолжавший развивать идеи Лейбница о соперничестве обеих стран с турками и их общей задаче спасти христианскую Европу от ислама, выстроил в общих чертах уже в 1725 г. в памятной записке. Эти соображения в конечном итоге вылились в смену дипломатических ориентиров России и отход от политики союзов Петра Великого, в последние годы жизни повернувшегося к Франции.

Эта новая система – «оборонительная политика равновесия», направленная против всяческих гегемонистских устремлений Франции, порождает значительные внутриполитические трудности, поскольку отношение к его политике при царском дворе далеко не однозначно. Но эта система, в комбинации с дипломатическими мерами по обеспечению мира на Севере, хорошо проявила себя как в войне за польское наследство 1733–1735 гг., так и в, хотя и не столь успешных, походах против турок (1737–1739). Система Остермана с ее принципиальной ориентацией на союз с Австрией выдерживает и потрясения, испытанные европейской государственностью в 1740 г., и тяжелые последствия смен правительств в Берлине, Вене и Санкт-Петербурге, пусть Остерману и не удается, несмотря на все усилия, предотвратить военные столкновения между Пруссией и Австрией.