Галина Ершова - Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Северная Америка. Южная Америка Страница 66

Шумовые инструменты представлены погремушками и украшениями (бусами и браслетами), которые при движении танцора создавали тот же эффект, что и погремушка. Кроме того, любая волнистая поверхность могла использоваться для создания шума.

Встречаются отдельные инструменты, для изготовления которых были использованы естественные органические материалы, например, флейта из кости или тростника. Однако большинство музыкальных инструментов изготовлялось из глины. Следует заметить, что зачастую изделие из глины как бы имитировало природные материалы. Так, например, встречаются глиняные флейты, напоминающие кость с частью сустава. Нередко керамическая антара, представляющая собой перевязанные дудочки, уподоблялась бальсовому плоту. В других случаях музыкальные инструменты выполнялись даже в виде самых неожиданных частей тела – ноги человека или лапы животного. Встречаются свистульки-окарины и в форме целых животных – например, морской касатки.

Илл. 95. Хлопковая ткань из погребения в некрополе наска. На рисунке, имеющем, по всей видимости, мифологический характер, изображены женщина, пума и обезьяна

Основным же музыкальным инструментом древних насканцев была антара. Об этом свидетельствуют не только многочисленные археологические находки, но и изображения – как рисованные, так и фигурные. Как уже отмечалось, антара появилась еще у предшественников насканцев – в Паракасе. Но в Наске этот инструмент приобрел исключительно важное значение.

Следует заметить, что целые антары чаще всего встречаются в погребениях, что, по всей видимости, связано с представлениями древних насканцев о странствии душ умерших. В большинстве же случаев они подвергались ритуальному повреждению. Так, например, за полевой сезон 1994–95 года в Кауачи было найдено в одном тайнике 27 антар со следами намеренного повреждения. Какое событие могло произойти в середине IV века, чтобы было сделано такое странное приношение богам? Да и сами антары не выглядели обычными. Их отличает особая тщательность изготовления и необычайно большие размеры. Антары из Кауачи состояли из 10–15 трубок и достигали 90-сантиметровой длины. При этом выполнены они были из очень тонкого слоя глины, толщина которого составляла всего около 1 мм. Внутренняя поверхность трубок была абсолютно гладкой, что необходимо для хорошего звучания. Акустические исследования показали, что древние мастера умели предельно точно настраивать свои инструменты.

Погребения

Несмотря на общее стилистическое сходство с культурой Паракас, общество Наска достаточно резко меняет свои погребальные традиции. Достаточно сказать, что насканцы практически перестали мумифицировать своих покойников.

Все это свидетельствует об очередном существенном изменении идеологических и религиозных представлений населения.

Как описывает Бушнелл, кладбище неподалеку от Куачи с воздуха выглядит как территория, подвергнувшаяся массированной бомбардировке. Все это – результаты грабительских раскопок «черных археологов», или, как их называют в Южной Америке, уакерос. Даже Стронгу, еще в 50-е годы, досталось совсем мало неразграбленных погребений, да и те принадлежали представителям лишь бедных и средних слоев древнего населения. Основные, богатые, захоронения оказались пустыми.

Тем не менее, благодаря раскопкам мы можем составить достаточно полное представление о погребальном обряде, практиковавшемся в обществе Наска.

Могилы культуры Наска неподалеку от Кауачи представляют собой простые грунтовые ямы, прямоугольные, круглые или овальные. Стены в мягком грунте обкладывались адобами. В твердом грунте в этом не было необходимости. Диаметр ям обычно составлял от 0,5 до 1,5 м, глубина от 0,35 до 3,5 м. Могила имела перекрытие из дерева и тростника, часто укреплявшееся на специальных уступах. На перекрытии, для которого изредка употреблялся и камень, встречаются следы огня.

Другой вид погребальных сооружений встречается в местности Чавинья, в устье реки Ломас. Это расположенные группами камеры до 1 м глубиной.

Стены сложены из крупных адобов. Сверху помещения перекрыты деревянными шестами и связками тростника и слоем гальки. В этом слое над головами погребенных были поставлены закрепленные между камнями плоские деревянные столбики.

К северу от архитектурного комплекса Уака-дель-Лоро, на отрогах гор, находится еще один значительно разграбленный могильник. Погребальные помещения имеют стены из адобов, покрыты штукатуркой и выкрашены в желтый цвет. В некоторых местах заметны следы росписи белой, красной или черной краской. Внутри таких помещений – грунтовые могилы. Могильные ямы разбросаны и вокруг сырцовых камер. Есть могильник и около храма в Трес-Палос.

Грунтовые могилы содержат обычно одиночные захоронения, а группы камер представляют собой сооружения для одновременного захоронения нескольких человек. Рядом с покойниками оставлялись различные сосуды с запасами еды. В погребения помещалось оружие, человеческие фигурки – из глины или связанные из хлопка или шерсти. Из-за суммарности публикаций и неточности полевой фиксации невозможно говорить о сходстве и различиях в обряде и инвентаре отдельных захоронений. Пожалуй, для мужских погребений характерно присутствие копьеметалок, а для женских – веретен с пряслицами и мотков ниток.

Тела покойных уложены в положении зародыша. Ориентировка их разнообразна. В Кауачи, например, они расположены лицом на юг, по направлению к «Большому храму», в Чавинье – лицом к северу, а в погребениях, исследованных Х.С. Тельо, – всегда лицом на восток. Подобный разброд в организации погребального обряда свидетельствует или о смешении групп населения с разными культурно-религозными традициями, или о полной идеологической неразберихе, царившей в обществе Наска.

Маленьких детей хоронили в разбитых округлых сосудах, поставленных в могилу.

Могилы свидетельствуют о значительном социальном расслоении этого общества. Особенно отчетливо это видно по захоронениям Чавиньи. Здесь есть как бедные могилы, так и принадлежащие знатным личностям, которые уходили на тот свет в сопровождении слуг и домочадцев.

Проблема мертвых голов

Древним паракасцам не давали покоя головы живых людей. Насканцы же никак не могли оставить в покое головы не только живых, но и мертвых.

Детишкам, как это было принято, продолжали деформировать черепа, путем сдавливания лба и затылка. Некоторым взрослым иногда трепанировали черепа – но уже не в таком массовом порядке, как это происходило в Паракасе. Любопытно, что отношение общества к этим людям (вернее, головам) резко изменилось. Судя по всему, все «трепанированные» состояли на особом учете. И когда они умирали, их головы отделялись от туловища, а в погребение клали обезглавленное тело с приставленной к нему небольшой тыквой! Опасные (или особо ценные?), по всей видимости, головы захоранивались отдельно, в специальных тайниках.

Этот, казалось бы, странный факт может послужить доказательством гипотезы Л.П. Гримака о попытках древних американцев достичь с помощью нейрохирургического вмешательства измененного состояния сознания. Люди, перенесшие трепанацию, становились «колдунами» или ясновидящими и неизбежно занимали особое положение в обществе. Совершенно очевидно, что в Паракасе были и великолепные хирурги, и множество ясновидящих. В Наска по неизвестной нам причине эта традиция постепенно утрачивается. Очень может быть, что новая власть решила разделаться с колдовскими практиками, для чего головы умерших (возможно, убитых) колдунов стали отделяться от тел. Как известно, нарушение целостности тела при захоронении, согласно поверьям многих народов, предопределяет невозможность реинкарнации или возрождения умершего. Не случайно у Булгакова фрагмент исчезновения головы Берлиоза стал одним из ключевых в сюжете «Мастера и Маргариты». Можно предположить и иное – постепенно исчезала традиционная школа нейрохирургов, и потому все более редкие трепанированные головы колдунов стали носить особый сакральный характер. Так или иначе, практика трепанаций черепа в культуре Наска угасает и постепенно практически сходит на нет.

Иногда отрезанные засушенные человеческие головы оказывались в чужих погребениях в качестве сопроводительного инвентаря. Эти головы носили следы традиционной для Наска деформации. Они были прикреплены к шнурам, на которых их некогда носили. Археологи называют их «головами-трофеями», полагая, что они были отрезаны у побежденных врагов.

Культ так называемых «мертвых голов» занимает особое место в этой культуре. Головы встречаются не только в погребениях. Их изображение появляется на керамике и тканях и имеет в себе черты сходства с «плачущими масками» из Паракаса. Иногда это круглый сосуд, выполненный в виде головы и расписанный как человеческое лицо, а иногда – роспись на сосуде, где появляется орнамент из голов. Изображаются и птицы, несущие головы под крыльями или даже в клюве. «Лицо» (голова) иногда изображается поглощаемым неким фантастическим ягуаропобным существом. А сам «бого-кот» или «кото-демон» представлен в виде одного из обязательных украшений приличного человека – уже упоминавшейся золотой маски, изображавшей усатую морду кошачьего.