Иван Беляев - У истоков Руси Страница 67

Новыми врагами Руси во время Суздальщины являются на западе немцы, утвердившиеся в Ливонии при устье Двины, и на востоке монголы или татары. Немцы, собственно бременские купцы, с 1158 года начали ездить для торговли к ливонцам или ливи, жившим при устьях Двины, и мало-помалу построили там два острожка Укскуль и Дален. Бременский архиепископ, узнав о немецких поселениях при устье Двине, выпросил разрешение у папы послать проповедников латинской веры в землю ливонских язычников и послал туда монаха августинского ордена Мейнгарда. Мейнгард, прибывши в Ливонию, выпросил позволение у одного из полотских князей – Владимира, княжившего в низовьях Двины, проповедовать евангелие ливонским язычникам, построил в Укскуле церковь, крестил некоторых из язычников и начал строить замки. Но успех его проповеди был непродолжителен, упорные язычники не только сами не крестились, но убедили и крестившихся ливонцев обратиться к прежнему язычеству и стали грабить имение самого Мейнгарда, уже получившего сан епископа. Тогда Мейнгард отправил посольство к папе с просьбою прислать войско для крещения язычников силою. Папа велел проповедовать крестовый поход в Ливонию; между тем, пока сбиралось крестовое ополчение, Мейнгард умер в 1196 году, и на его место прибыл новый епископ Бартольд с священниками и войском. Бартольда ливонские язычники убили в первой же битве, но сами были разбиты и силою принуждены креститься и обязались содержать у себя немецких священников; но лишь войско, провожавшее Бартольда, село на корабли, как ливонцы отреклись от крещения, ограбили священников и выгнали их. На место убитого Бартольда приехал новый епископ Алберт с войском на двадцати трех кораблях; язычники встретили его как заклятого врага и осадили в замке Гольм, но были разбиты и поневоле обещались принять христианство. Алберт в 1200 году выстроил в устье Двины город Ригу и населил его немецкими колонистами, за которыми сам ездил в Германию, потом в 1202 году упросил папу основать орден рыцарей меча, которые бы жили постоянно в Ливонии и воевали с тамошними язычниками для обращения их в христианство. Это новое учреждение дало силу немецким поселениям в Ливонии; немцы с поселением рыцарей меча стали твердою ногою на Ливонской земле и подчинили себе не только ливонцев, но и соседних эстов, мало этого, они даже успели отнять два полотских княжества в низовьях Двины, Кукейнос и Герсик. Ливонцы язычники обратились было за помощью к полотскому князю, к какому неизвестно; но и тот ничего не мог сделать в их пользу. Немцы отделались от него тем, что обещались платить ему ежегодную дань за ливонцев порабощенных рижской церкви и ордену меченосцев; и полотский князь, очевидно по тогдашним полотским обстоятельствам, очень слабый, поспешил заключить с ними мир и таким образом оставил ливонских язычников без помощи на произвол немцев. Через несколько времени немцы перестали платить и обещанную дань; но полотским князьям было уже не до Ливонии и не до немцев, им и дома от внутренних междоусобий, от вмешательства соседних князей и от напора литвы не было ни покоя, ни надежного пристанища. И таким образом немцы без опасения от полотских князей могли свободно распоряжаться в Ливонии; и в 1229 году заключили торговый договор с смоленским князем Мстиславом Давыдовичем, в который договор со стороны смоленского князя была включена и земля Полотская и Витебская. Но, подвигаясь к северо-востоку от Западной Двины в пределы эстонской чуди, немцы встретили себе крепких противников в псковичах и новгородцах, с которыми вступили в нескончаемые войны то удачные, то неудачные. Сначала они были в мирных сношениях с псковичами и новгородцами и во враждебное столкновение в первый раз вступили в 1217 году, вздумавши помогать эстонской чуди, и были разбиты под эстонским городом Оденпе, или Медвежьей Головою; и, потерявши в битве трех военачальников и 700 коней, принуждены были заключить мир, по которому должны были оставить Оденпе. В 1219 году новгородцы в другой раз сошлись с немцами под городом Пертуевом и опять разбили их и их помощников литву и ливонцев, но города взять не могли. Потом было еще несколько походов новгородских в Эстонию, и немецких в Псковские и Новгородские владения; но и те и другие походы оканчивались только сожжением сел и опустошением страны; в 1224 году немцам удалось после кровопролитного приступа взять Юрьев, или Дерпт, русский город в Чудской земле, причем были истреблены все русские жители Дерпта; а в 1233 году они захватили было Изборск, но в том же году были выгнаны оттуда псковичами; а в 1234 году Ярослав с новгородцами разбил их под Юрьевом и принудил к миру, по которому они, кажется, обязались платить дань с Юрьева. Вообще немцы были врагами беспокойными, но негрозными, они своими успехами в Эстонии были обязаны единственно тому, что новгородцы и псковичи были в это время в постоянных междоусобиях.

Совсем иной характер имели монголы, или татары, новые враги Русской земли, надвинувшиеся на нее с востока; они в два похода, следовавшие быстро один за другим, как мы уже видели, покорили себе почти всю Русь, их грозной силе ничто не могло противиться; но о них мы будем говорить после.

Кроме врагов Русская земля во время Суздальщины терпела многие другие несчастия, иногда доводившие тогдашних людей до отчаяния. В одном северном краю Руси, т. е. в Новгородских и Суздальских владениях, по летописям насчитывается шесть значительных пожаров. Особенно были сильны пожары в 1194 году; в этом году горели Ладога, Руса и Новгород, в Новгороде в это время продолжались пожары от Недели всех Святых до Успеньева дня, т. е. до 15 августа; так что каждый день загоралось в нескольких местах, и люди в страхе бросали свои дома и жили в полях. Велик также был пожар в 1211 году, истребивший в Новгороде 4300 дворов и 15 церквей; а пожар 1217 года истребил половину Новгорода, причем погибло множество товаров и людей. В 1223 году по всей Суздальской земле была страшная засуха, так что леса и болота сами загорались, и по всей земле такой был дым и мгла, что птицы падали на землю, а звери из лесов бежали в города и селы, и на всех людях был страх и ужас. 1187 и 1230 годы особенно замечательны страшными повальными болезнями; под 1187 годом летопись говорит: «Была сильная болезнь в людях, так что не было двора, где бы кто-нибудь не хворал; а в иных местах целые дворы были наполнены больными, так что некому было и ходить за больными». О море же в 1230 году в летописи сказано, что в одном Смоленске в это время было похоронено в нарочно по случаю мора выстроенных четырех скудельницах тридцать две тысячи человек; а в Новгороде в одной скудельнице похоронили 3030 человек и еще в двух без числа, так что не успевали хоронить и трупы валялись по улицам и площадям.

Но величайшее бедствие Русской земли в северных ее пределах, т. е. в Новгородских и Суздальских владениях, составляет голод, в продолжение семидесяти лет возобновлявшийся семь раз, так что на каждые десять лет приходилось по голодному году. Особенно страшны были годы 1212-й и 1214-й, когда по всей Суздальской земле голод доходил до того, что люди ели дубовую кору, мох, солому и падаль и многие умирали от голода. Еще более страшный голод был в Новгороде в 1215 году; дороговизна хлеба тогда дошла до того, что кадь ржи доходила до десяти гривен, тогда как прежде считалось страшною дороговизною, когда кадь ржи доходила до 3 или до 4 гривен; люди ели липовый лист, сосновую кору и мох, многие продавали своих детей в рабство, многие умирали с голоду; поставили скудельницу и полну наклали трупов, но и затем по площадям, улицам и полям везде валялись трупы, так что собаки не успевали поедать их; а жители области Водь все или померли от голода, или разбежались в разные стороны. Но верх ужаса и бедствий, какие только выдержали во время Суздальщины новгородцы, представляет 1230 год. В этом году в первых числах мая было значительное землетрясение, потом в мае же солнечное затмение, а 14 сентября мороз побил хлеб по всей волости новгородской, и голод быстро возрос до того, что кадь ржи продавалась по 20 и по 35 гривен, а к весне люди начали есть не только мох, липовую и сосновую кору, но принялись за лошадей, собак и кошек, а иные ели трупы мертвых; были и такие, которые резали и ели живых людей, но таковых отыскивали и которых сжигали, иным отрубали головы, других вешали. Вместе с голодом явился страшный мор, не успевали хоронить мертвецов, по улицам и площадям не было прохода от непохороненных трупов. Голод дошел до того, что люди потеряли всякое чувства сострадания, даже родители не делились хлебом с детьми и продавали детей приезжим торговцам из хлеба, дороговизна достигла страшной цены, коврига хлеба продавалась по гривне, т. е. на нынешние деньги почти по три рубля серебром. И в этом памятном году, по свидетельству Новгородской летописи, голод был не в одном Новгороде, но и по всей Русской земле, выключая киевскую область, и также сопровождался мором; а другие летописи говорят, что голод стоял три года.