Вильям Похлебкин - Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1 Страница 69

После смерти Филарета Никитича правительство возглавил боярин князь Черкасский, который вернул из ссылки "опальников": Грамотина, Телепнева и Лихачева. Грамотин вновь возглавил Посольский приказ, а Телепнев и Лихачев важного назначения не получили. Однако 6 апреля 1634 г. их приняли при дворе. Наконец, 21 сентября 1635 г. Федор Федорович упоминается как думный дьяк Посольского приказа и Новгородской чети. Первые два года Федор Федорович работал вместе с Грамотиным, который оставался начальником приказа. Нельзя сказать, что объем работы дипломатического ведомства возрос настолько, чтобы держать в нем двух думных дьяков. Лихачев был назначен для помощи престарелому Ивану Тарасьевичу. Лишь 25 декабря 1637 г., когда незадолго до смерти Грамотин ушел в монастырь, Федор Федорович единолично возглавил приказ. В 1641 году ему было пожаловано звание печатника - хранителя государственной печати.

При Лихачеве произошли некоторые изменения в организации учреждения. До него в Посольском приказе был один дьяк - Матюшкин. С приходом Лихачева назначили еще одного - Львова, имевшего большой стаж службы в этом ведомстве и ставшего впоследствии преемником Федора Федоровича.

Годы, когда Лихачев во второй раз стоял во главе Посольского приказа, были временем относительного затишья в русской внешней политике. В 1632 году Россия начала войну с Польшей, прежде чем удалось создать коалицию со Швецией и Турцией. Но Порта в войну не вступила; гибель Густава Адольфа под Лютценом помешала заключению русско-шведского союза. Военные действия под Смоленском велись неудачно. По условиям Поляновского мира 1634 года, завершившего Смоленскую войну, Речь Посполитая признала власть Михаила Романова де-юре и сделала России небольшие территориальные уступки, но удержала Смоленск. После военного поражения правительство Черкасского надолго оставило мысль о реванше, сосредоточилось на внутренних проблемах государства и заботилось лишь о спокойствии на своих рубежах. Оно во 2-й половине 30-х годов фактически отказалось от проведения какой бы то ни было внешней политики и свернуло контакты со всеми государствами, даже с Англией, с которой до тех пор традиционно существовали дружественные отношения и проводился частый обмен посольствами. Так, в наказе посольству Леонтьева, отправленного в 1637 году в Польшу для присутствия на церемонии бракосочетания короля Владислава IV, было категорически предписано избегать контактов с дипломатами других стран, да и само это посольство в Москве снаряжали неохотно, лишь по настойчивым просьбам поляков. Вообще Россия продолжала поддерживать контакты с Речью Посполитой, но при переговорах обсуждались главным образом вопросы о размежевании земель на новой границе и о порядке титулования московского царя. От рассмотрения более важных проблем в Москве уклонялись.

Сохранилось немало сведений об имущественном положении думного дьяка и его хозяйственной деятельности. В отличие от своих предшественников, таких как Третьяков и Грамотин, ставших крупными землевладельцами, Лихачев не разбогател. Как думный дьяк он получал денежный оклад в 250 рублей. По-видимому, царских земельных дач у него было немного. В 1627 году Лихачев вместе с дворянином Боборыкиным получили в вотчину по четверти села Дурнева под Москвой. Спустя год за ним было 25 четей вотчинной земли и 34 чети поместной. Для думного человека Федор Федорович был просто беден. К примеру, Третьяков владел землями в семи уездах, только под Арзамасом у него было 300 четей вотчины и 473 чети поместья.

Не дожидаясь пожалований от государя, Лихачев озаботился приращением своего состояния. В 1629 году дьяк купил в дворцовом селе Ильинском шесть пустошей на 116 четей. Кроме того, Федору Федоровичу принадлежало село Долгие Ляды под Рузой, к которому в том же 1636 году он прикупил из дворцовых земель три пустоши и деревни Осташова и Чередеева. Федор Федорович был энергичным хозяином, причем увеличивал свои доходы собственными усилиями, а не за счет государевых пожалований.

Единственной наследницей Лихачева была дочь Прасковья Федоровна. Его сын, тоже Федор, умер при жизни отца в 1634 году. В 1643 году Прасковья вышла замуж за стольника князя Прозоровского, который впоследствии стал боярином и в 1670 году был казнен Разиным в Астрахани. В приданое дочери думный дьяк дал село Дурнево. Думный дворянин Федор Федорович Лихачев умер 25 января 1653 года, перед смертью постригшись в монахи под именем Филарета. 21 марта того же года его зять Прозоровский сделал вклад по душе своего тестя в Троице-Сергиев монастырь.

И.К. Грязев

Царствование Михаила Федоровича и первые годы правления его сына были временем относительного спада активности России на международной арене. Истощенная Смутой страна нуждалась в мирной передышке. Исключением стала русско-польская война 1632-1634 годов. Посольский приказ в это время возглавлял Иван Кириллович Грязев.

Он руководил внешнеполитическим ведомством недолго - немногим более полутора лет. Он возглавил Посольский приказ, когда Смоленская война уже начиналась - войска Шеина выступили в поход 3 августа 1632 г. Патриарх Филарет Никитич взял твердый курс на скорейшее, до истечения срока Деулинского перемирия, открытие военных действий против Речи Посполитой. К этой цели он шел решительно, преодолевая противодействие оппозиции. После отставки Лихачева Посольский приказ полгода работал без думного дьяка. 1 октября Грязева назначили думным дьяком Посольского приказа. Его предшественники на посту посольского думного дьяка Третьяков, Грамотин и Телепнёв к моменту своего назначения на эту должность уже являлись влиятельными высокопоставленными лицами. Все они имели длительный опыт руководства иными важными ведомствами, входили в состав Боярской думы. Грязева выдвинули в первую шеренгу государственных сановников из второго эшелона приказной бюрократии - на протяжении 12 лет он был в приказах только вторым дьяком. По всей видимости, расчет строился на том, что он доказал свое "радение" на государевой службе и хорошо разбирался в международной обстановке. Международная обстановка складывалась благоприятно для России. Шведский король Густав II взял курс на войну с Речью Посполитой в союзе с Россией. Внешняя политика Османской империи также была сориентирована на борьбу с Польшей. Однако и Швеция, и Турция уже вели войну: с империей Габсбургов в Германии и с Персией соответственно.

Русская дипломатия продолжала прилагать усилия, чтобы вовлечь в войну с Польшей Османскую империю. 8 февраля 1633 г. в Стамбул было отправлено посольство Дашкова и Сомова; они сопровождали возвращавшееся из России турецкое посольство Кантакузина. В тайном наказе послам предписывалось добиваться немедленного вступления турок в войну, а также просить замены на престоле Крымского ханства Джанибек Гирея, которого в Москве считали виновным в набеге 1632 года. Отправка платы за мир в Крым была прекращена. У русского правительства имелись основания надеяться, что эти требования султан удовлетворит: в декабре 1632 года турецкий посол Кантакузин заверил в этом руководство Посольского приказа. На переговорах в Стамбуле в этом же убеждал российских дипломатов великий визирь. Реальные поступки турецкого правительства свидетельствовали о его готовности выполнять обязательства.

Посольские дела, помимо Посольского приказа, контролировал также боярин князь Черкасский, доводившийся двоюродным братом царю. Переговоры с дипломатическими агентами Швеции вел лично Черкасский, а не посольский думный дьяк, как это было принято. Так, когда в Москву прибыл шведский гонец де Вержье, Грязев подписал ответную грамоту Боярской думы шведским вельможам от 25 апреля 1633 г. Но сам он едва ли был в курсе дел, с которыми приехал гонец. Думный дьяк даже не участвовал в беседе гонца с князем 8 мая. О целях приезда де Вержье в Посольском приказе не было известно. Шведский агент Руссель, прибывший в Россию в июле 1633 года, послал из Архангельска своего курьера Кайзера, который 11 августа был принят только Черкасским, и в Посольском приказе также не знали, в чем суть его миссии.

Но едва ли подобная практика была признаком недоверия лично к Грязеву. В июле 1633 года он лично вручил шведскому дипломату Беренсону в Посольском приказе "беловой" текст ответной грамоты в Стокгольм, хотя это полагалось сделать в присутствии бояр, от имени которых грамота была послана. Грязев также составлял тайный наказ и письма от имени царя и патриарха султану и великому визирю, отправленные с посольством Дашкова и Сомова.

Стиль работы Грязева отличался некоторыми особенностями. Он уделял больше, чем его предшественники и преемники, внимания разбору текущих дел, организационных и иных второстепенных вопросов. Обычно эти обязанности исполнял второй дьяк Матюшкин, подпись которого стояла на грамотах и памятях, адресованных другим ведомствам, воеводам и посольствам. Грязев в большинстве случаев сам подписывал такие документы.