Тверская улица в домах и лицах - Александр Анатольевич Васькин Страница 70

В 1935 г. она свела довольно тесную дружбу с самим Альбертом Эйнштейном. Во время войны Эйнштейн жил в Принстоне (штат Нью‑Джерси) и работал там профессором университета. Создатель теории относительности и скрипач по совместительству испытывал к Коненковой самые глубокие и нежные чувства. Они достаточно часто встречались (встречи между возлюбленными происходили вне дома, иногда в университетском кабинете ученого), он посвящал ей стихи и писал ей нежные письма во время ее отъездов. Кстати, почти через полвека любовные письма Эйнштейна к Маргарите Коненковой были выставлены на аукционе «Сотбис». Десять писем, датированных 1945 и 1946 гг., были предъявлены для продажи неназванными родственниками Коненковой. Письма представляли собой листки бумаги, исписанные по‑немецки изящным почерком, который, по мнению экспертов, несомненно, принадлежит гениальному физику.

Эйнштейн позже представил свою подругу руководителю атомного проекта в лаборатории Лос‑Аламоса Роберту Оппенгеймеру, а также и некоторым другим физикам, игравшим заметную роль в разработке атомного оружия. Через Оппенгеймера Маргарита Коненкова познакомилась с его женой Кэтрин. Супруги Оппенгеймер придерживались левых взглядов в политике, не скрывая симпатий к Советскому Союзу, а Роберт и вовсе состоял в Коммунистической партии США. Короче говоря, для вербовки они были вполне подходящим объектом.

«Научным руководителем» Коненковой была резидент советской разведки в США капитан госбезопасности Елизавета Зарубина, направленная за границу лично Сталиным для сбора сведений об американской атомной бомбе и вербовки наиболее ценных американских ученых. Надо сказать, что в это время в США находилось так много советских разведчиков (а именно об этом свидетельствуют многочисленные мемуары, вышедшие в последнее время), что складывается впечатление, что вся советская разведка выехала тогда за океан. И если это так, то не зря. Ведь, в конце концов, именно благодаря этим людям Советский Союз стал ядерной державой.

Каждый резидент отвечал за свой участок работы. Зарубина получила задание поближе подобраться к семье американских физиков‑ядерщиков и в том числе курировала деятельность Коненковой. Графиня получила задание от Зарубиной, чтобы та познакомила ее с женой Оппенгеймера. Ведь в самом деле, а как иначе советская разведчица могла войти в дом физика – только через знакомство с его женой!

Вскоре Зарубина стала часто бывать в доме Оппенгеймеров.

А супруги Коненковы тем временем продолжали часто навещать Эйнштейна. На таких встречах присутствовала обычно и жена Эйнштейна. Хотя бы внешне создавалась семейная идиллия. Сам скульптор вряд ли знал о подпольной миссии своей жены. Не догадывался он и о том, что жена ему изменяла с великим физиком. А может быть, и догадывался, но ведь Маргарита совершала свои измены не просто так, а для дела… И если бы скульптор узнал об этом, то вряд ли стал бы выяснять отношения. Маргарита изменяла ему не для себя – для родины, на которую он так хотел вернуться.

Но не только информацию об атомной бомбе собирала жена скульптора. Она внесла свой вклад и в решение важнейших задач советской внешней политики. Так, однажды от Елизаветы Зарубиной Коненкова получила задание внушить Эйнштейну необходимость подписания им приглашения руководителям советского Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) посетить США. Во время войны Сталин решил отправить наиболее представительных его членов в США. Но как это сделать? Самим напрашиваться – унизительно. Вот если бы пригласили. И не кто‑нибудь, а самые уважаемые представители американской общественности.

Однажды Зарубина пришла к Оппенгеймерам и стала говорить о необходимости написать такое письмо. Оппенгеймер согласился. Он сказал, что подпишет нужное письмо‑приглашение, но высказал предположение, что будет лучше, если письмо подпишет председатель Комитета еврейских ученых, писателей и артистов Эйнштейн, а он как член Комитета готов поставить и свою подпись.

Дело оставалось за Эйнштейном. Здесь и понадобилось все влияние Коненковой, которое она оказывала на всемирно известного физика. Она уговорила Эйнштейна подписать письмо‑приглашение. Происходило это в университетском кабинете физика. Здесь же состоялась и последующая встреча Эйнштейна с Михоэлсом, приехавшим к нему, как они оба думали, благодаря этому письму.

Если верить мемуарам советского разведчика Павла Судоплатова, Маргарита Коненкова была агентом, проходившим под оперативным псевдонимом Лукас, и в ее задачу входило оказывать влияние на ученых, занятых разработкой американского ядерного оружия в рамках программы «Манхэттен». И вместе с тем американские эксперты считают крайне маловероятным, что Эйнштейн способен был чем‑либо помочь Советскому Союзу, поскольку не был вовлечен в американский ядерный проект на техническом уровне. Лукавят американцы. И никогда не признаются в том, что великий физик мог работать на «империю зла». Но мы‑то знаем, кому он показал свой знаменитый язык!

В отличие от экспертов, домработница Эйнштейна правды не скрывала, сказав однажды: «Ему нравились красивые женщины, а они его просто обожали». Примерно в том же духе отзывался один из друзей великого физика: «Эйнштейн достаточно сексуален и в полной мере пользуется своим природным обаянием».

Расстались влюбленные в 1945 г. Продолжала ли свою конспиративную деятельность графиня после возвращения в СССР – об этом нам ничего не известно. А вот перед ее мужем открылись самые широкие перспективы. Вернувшись в СССР из США в 1945 г., Коненков стал активно работать в жанре скульптуры, получил звание народного художника СССР, академика и даже Героя Социалистического Труда (к девяностолетию). Прожил он почти сто лет.

В Москве в честь С.Т. Коненкова названа улица, а на Тверской улице, в доме номер 17, располагается его мемориальный музей‑мастерская. Как‑то в 1968 г. Коненков задумал лепить бюст поэта А.Т. Твардовского, для чего он и пригласил последнего в свою мастерскую на улицу Горького. Как свидетельствует заместитель Твардовского по «Новому миру» А.И. Кондратович, Твардовский «приехал оттуда ошарашенный»:

«Вначале все шло мило, хорошо, но потом вдруг старик стал заговариваться. Прежде всего, Твардовского удивило, что в мастерской стоят несколько бюстов Сталина. Твардовский заметил это Коненкову. Тот взъерошился: «А что? Это был великий человек! Это был такой великий человек! С ним Бог пришел к нам».

Твардовский остолбенел. Но Бог стал присутствовать и потом:

– Я люблю одного поэта – Блока, – сказал Коненков. – Как у него сказано: «В белом венчике из роз впереди Иисус Христос».

Твардовский заметил, что в своих статьях и книжках он пишет совсем другое. Старик замахал руками: «Какие статьи, какие книжки! Я их даже не читал. Приносят мне, я что‑то подписываю!»

Между тем работа шла: Коненков решил делать Твардовского под Теркина. И напряжение разговора росло.

– А