Евгений Анисимов - Толпа героев XVIII века Страница 72

К лету 1762 года наступило время убедиться в истинности клятв возлюбленного – отношение Петра III к Екатерине стало почти враждебным. 9 июня за официальным обедом, в присутствии двора и знатных гостей, император позволил себе публично оскорбить свою супругу-императрицу. Все восприняли это как сигнал к ее грядущей опале и разводу. И тогда Екатерина решила действовать, точнее, она согласилась на план переворота, который братья Орловы и их друзья давно вынашивали и не раз предлагали ей. Идея свержения Петра III находила к этому времени активную поддержку в гвардейской среде, ибо Петр III всего за несколько месяцев своего царствования сумел настроить против себя очень многих. Екатерина же, с присущими ей расчетом, хитростью и способностью к интриге, наоборот, усилила свое влияние, что, в конечном счете, позволило ей благополучно осуществить дворцовый переворот. Впрочем, Петр сам подготовил свое свержение. При этом император, убежденный в непоколебимости своей самодержавной власти, и не думал считаться с общественным мнением, несмотря на многократные предупреждения своих приближенных и даже своего кумира Фридриха II о грозящей ему опасности. Он оставался по-прежнему беспечен и самонадеян.

Рано утром 28 июня 1762 года Екатерина бежала из Петергофа в Петербург, где ее ждали мятежные гвардейцы. Ее приход к власти напоминал радостную манифестацию. Так ненависть толпы к Петру III Екатерина сумела обратить в свою пользу: она стала полновластной самодержицей, не дав шансов аристократам устроить иначе – возвести Павла Петровича или ограничить ее власть. Тотчас ей присягнули сенаторы и другие сановники, и вечером того же дня, надев гвардейский мундир, верхом на своем любимом коне Бриллианте она выступила в поход против своего мужа, находившегося тогда в Петергофе. В острой ситуации тех дней Петр III повел себя непоследовательно, трусливо и беспомощно. Он упустил время, не сумел ни бежать, ни организовать сопротивление мятежникам – а ведь он был законный государь, внук Петра Великого. В письмах к наступающей на него с войсками жене он слезно просил о пощаде, писал, что готов обменять российский трон на жизнь в эмиграции вместе с Воронцовой, проявляя тем самым очевидную политическую наивность.

Армия Екатерины заняла Петергоф, Петр III отрекся от престола, дал себя арестовать и увезти в Ропшу, в охотничий дворец. Его охраняла команда гвардейцев во главе с Алексеем Орловым – братом фаворита Екатерины Григория. Во время мятежа, который не сопровождался кровопролитием, Екатерина, в отличие от мужа, проявила редкое мужество, самообладание, смелость и неистребимый оптимизм.

Впрочем, начало ее царствования все же не обошлось без кровопролития. В начале июля 1762 года в Ропшинском дворце умер бывший император Петр III. История смерти несчастного императора покрыта тайной. 7 июля 1762 года произошло то, что одни историки называют убийством, а другие – внезапной смертью Петра, умершего от инсульта или, как писали в официальных документах, от «геморроидальных колик». В пользу первой версии об убийстве Орловым и его пьяными товарищами царя свидетельствуют несколько присланных А.Орловым из Ропши лично Екатерине писем. В одном из этих писем Алексей Орлов просит простить его ради брата Григория и не назначать расследования, так как «принес повинную». Никакого расследования впоследствии так и не проводилось. Екатерине в конечном счете был важен результат – смерть Петра, щекотливой для нее династической проблемы более не существовало. Поэтому она ничего не предприняла ни для предотвращения назревавшего в Ропше несчастья, ни для его расследования. Такова была логика политической борьбы. Нет человека – нет проблемы!

Как и в Ропшинском деле, неясна роль Екатерины в драматической истории гибели другого ее соперника – бывшего императора Ивана VI Антоновича, сидевшего в заточении с 1741 года и убитого в августе 1764 годапри попытке подпоручика В.Я.Мировича освободить его из крепости Шлиссельбург. Этой истории предшествовало несколько разоблаченных заговоров в среде дворянства в пользу Ивана Антоновича и поездка Екатерины II в Шлиссельбург. Там она виделась с таинственным узником, а после этого подписала новую инструкцию охране секретной тюрьмы, в которой и сидел бывший император. Согласно этой инструкции, страже предписывалось уничтожить секретного узника при первой же попытке его освобождения кем бы то ни было. Примечательно, что ранее в инструкциях такой пункт отсутствовал… А после этого Мирович попытался освободить Ивана Антоновича, и стража, как раз согласно букве новой инструкции, умертвила несчастного. Есть серьезные подозрения, что Мировича, недовольного своей жизнью и мечтавшего «выскочить наверх», кто-то спровоцировал на эту авантюру. С арестованным Мировичем обошлись на редкость гуманно: его не пытали, как это было принято в политическом сыске даже за невинные проступки, следствие продолжалось недолго, и его быстро свернули. Но затем с преступником поступили сурово – его казнили, что страшно поразило современников, уже отвыкших от публичных казней, отмененных за двадцать лет до этого Елизаветой Петровной. Кажется, кому-то было выгодно спрятать концы в воду. Интересно, кому? После переворота 28 июня 1762 года фельдмаршал Б.Х.Миних пошутил, что никогда не жил при трех императорах одновременно: один сидит в Ропше, другой – в Шлиссельбурге, а третья – в Зимнем дворце. Не прошло и двух лет, как шутка стала анахронизмом. Словом, мы можем сказать, что край белоснежной мантии Екатерины был испачкан кровью…

Став императрицей, Екатерина II оказалась в довольно затруднительном положении. У нее не было формальных прав на престол, на языке законов того времени она была типичным узурпатором: свергла законного монарха – своего мужа и закрыла дорогу к трону своему сыну Павлу – прямому наследнику отца, Петра III. Но зато у Екатерины II была власть и страстное желание править. Кроме того, у нее были идеи, она много знала, хотя и не имела опыта государственной деятельности. Но «герои революции 28 июня», ее сподвижники по перевороту – гвардейцы, опьяненные успехом и вином, – в полной мере почувствовали свою преторианскую силу, свое право свергать и возводить царей и поначалу несколько свысока относились к своей государыне. Осенью 1762 года Екатерина писала своему бывшему любовнику Понятовскому: «Я должна вести себя весьма осторожно… последний гвардейский солдат, видя меня, говорит про себя: это дело моих рук!» Однако в этой опасной для каждого начинающего политика ситуации Екатерина II проявила незаурядный ум, огромное терпение, волю, хитрость и изворотливость. Она сумела, никого не обижая, взять реальную власть в свои руки и крепко держать ее до конца. Символично, что когда накануне дня коронации в 1762 году ювелир И.Позье, немного смущаясь, промолвил государыне, что изготовленная им корона получилась тяжеловата из-за обилия бриллиантов, Екатерина успокоила его, сказав, что как-нибудь она уж продержит «эту тяжесть» в течение четырех-пяти часов коронационной церемонии. И действительно, она продержала «эту тяжесть» не только во время коронации в Успенском соборе Московского Кремля, но и еще тридцать четыре года – до последнего дня своей жизни…

Серьезная опасность власти Екатерины II исходила не столько от гвардейцев, щедро награжденных ею за свой июльский «подвиг», сколько от аристократической оппозиции во главе с воспитателем наследника престола графом Н.И.Паниным, тонким политиком и изощренным царедворцем. Он мечтал об ограничении власти императрицы особым высшим Государственным советом, состоящим из аристократов, и пытался провести эту идею под видом реформы Сената и высших органов власти, работавших тогда неэффективно. Екатерина почти одобрила проект Панина, но в последний момент, уже подписав указ, вдруг, ведомая особым чутьем самодержца, оторвала нижний край документа – там, где стояла ее подпись. Самодержавие осталось неизменным.

Важным этапом в жизни Екатерины стал 1767 год, когда для обсуждения нового свода законов она созвала в Москве так называемую Уложенную комиссию, составленную из депутатов от разных слоев русского общества. Государыня обратилась к представителям разных областей России с особым наказом, в котором выразила свои политические взгляды и предпочтения, определила цели, к которым должна стремиться Россия. Деятельность комиссии и наказ стали настоящим триумфом Екатерины II, получившей в Европе репутацию просвещенной монархини. И хотя наказ – произведение неоригинальное – копировал многие идеи Ш.Монтескье и других философов Просвещения, значение его в истории России неоценимо. В нем Екатерина отчетливо сформулировала идею преобразования, превращения России в сословную абсолютную монархию. Все дальнейшие реформы вытекали из наказа и были нацелены на создание устойчивого, защищенного законом сословного общества. Просветительская концепция самодержавия Екатерины предполагала признание основой жизни общества законность, главенство законов, установленных просвещенным монархом. Это было так необычайно ново для России – страны безбрежного и капризного самовластья, права царей править без всякого права.