Эдмон Поньон - Повседневная жизнь Европы в 1000 году Страница 73

Причины    

Почему произошло пробуждение? Потому что в 1000 году не наступил конец света и люди вновь поверили в будущее? Конечно, нет. Просто церкви и монастыри становились все богаче. Дары и благочестивые подношения крупных и средних сеньоров умножались. Доходы Церкви, некогда урезанные Карлом Мартеллом[234], были восстановлены, когда окончился период бедствий IX и первой половины X века. Обновление духа христианства довершило этот процесс. Черное и белое духовенство, которое все больше и больше охватывало население своей духовной культурой, хотело предложить людям храмы, более достойные Бога и святых, которым они молились и поклонялись. Эти храмы должны были пробуждать в них благочестие, а также вызывать восхищение.    

И получив этот первичный импульс, движение продолжало развиваться в течение последующих пяти веков. Оно прервалось или замедлилось только в период бедствий Столетней войны. В течение всех этих пяти веков новые здания, все более и более просторные, все более и более разнообразные по форме и цвету, вытесняли, закрывали или замещали собой те, которыми восхищался Рауль Глабер, так что теперь от старых церквей почти ничего не осталось.    

Если судить по тем реконструкциям этих церквей, которые удалось сделать, то хочется сказать, что Рауль, человек, не пресыщенный впечатлениями, был слишком скор на восхищение. По большей части это очень простые, строгие здания без украшений.    Очень редко в них можно найти украшения в виде скульптур, и все они на удивление неуклюжи. Создается впечатление, будто строители и первые создатели скульптурных образов были вынуждены учиться всему на собственном опыте, начиная с азов.    

В работе Жана Юбера упомянуто 35 таких сооружений храмового типа, от которых до нашего времени дошли хоть какие-то остатки. Они датируются периодом с конца X по 30-е годы XI века. Думается, читателям нашей книги вряд ли стоит посещать эти развалины стен, фундаменты и подвалы, обнаруженные при раскопках и способные сообщить что бы то ни было только искушенным археологам, да и те зачастую понимают их каждый по-своему. Эти остатки сооружений не добавят ничего нового тому, кто хочет представить себе повседневную жизнь людей в 1000 году.    

В пользу туризма по теме 1000 года    

Тем не менее есть несколько зданий, которые сохранились целиком или частично. Поскольку они вполне доступны французскому туристу, их имеет смысл здесь упомянуть.    

Наиболее интересной, поскольку она полностью сохранилась и может быть датирована с точностью до десяти лет, несомненно, является маленькая коллегиальная церковь[235] Нотр-Дам в Мелене, построенная для общины каноников, которую Роберт Благочестивый основал в период между 1020 и 1031 годами.    

Маленькая приходская церковь Сент-Обен-на-Старом Мосту в Кальвадосе, кантон Сен-Пьер-сюр-Див, также дошла до нас в своем изначальном виде. Надпись, сохранившаяся на стене колокольни, позволяет сделать вывод, что она была построена на несколько лет раньше или на несколько лет позже 1000 года.    

Наиболее характерной чертой этих построек является расположение камней, образующих стену, то есть «кладка». Камни в ней небольшие и расположены «елочкой», или, если хотите, зигзагообразно. В других случаях это «сетчатая кладка» в виде равносторонних ромбов, расположенных напротив друг друга. Иначе говоря, их соединения всегда не горизонтальные и не вертикальные, а наискось. На основании этого признака к обзору Жана Юбера можно было бы, наверное, добавить еще две церкви, расположенные в долине Луары: церковь в Рестинье, неподалеку от Бурже, и церковь в Мегере, в 15 км к северо-востоку от Сент-Эньяна. У этих зданий по меньшей мере щипец[236] фасада имеет кладку описанного типа.    

Кроме этих церквей, до нас дошли хоть в каком-то виде еще два склепа той эпохи. Один из них — склеп в коллегиональной церкви Нотр-Дам в Этампе, построенной Робертом Благочестивым и, видимо, предназначавшейся для размещения реликвий, которые он привез из своей поездки в Рим в 1016 году. У этой церкви есть капители, украшенные скульптурой, единственные из сохранившихся с того времени. Они свидетельствуют о весьма примитивном уровне искусства и технологии строительства. Второй из склепов, завершенный к 1030 году, находится в соборе святого Стефана в Осере. Что до «склепа святого Фулькрана», то было установлено, что его свод, покоящийся на очень мощных столбах, восходит к более позднему времени. На деле этот «склеп» является епископской церковью, возможно, построенной епископом Лодева, носившим имя Фулькран и умершим в 1006 году.    

Массивный вход на колокольню церкви святого Отца в Шартре, скорее всего, также был построен в конце X века. Строительство такого же входа в церкви Сен-Жермен-де-Пре в Париже происходило при аббате Морарде, умершем в 1014 году. Однако многочисленные более поздние перестройки сделали его неузнаваемым.    

Стены нефа[237] коллегиальной церкви Сен-Мексм в Шиноне предположительно датируются временем около 1000 года, то есть временем, когда была основана местная коллегия каноников.    

В маленькой церкви в Мутье, в Тьере, есть прямоугольная апсида[238], стены которой были построены вскоре после 1011 года.    

Нижний этаж церкви аббатства Сен-Бенинь в Дижоне, построенный в форме ротонды, к которой примыкает прямоугольная часовня, — это все, что осталось от здания, возведенного по приказу Гильома из Вольпиано, сурового аббата, с которым читатели этой книги уже знакомы. Однако эта церковь в 1836 году была «не очень досконально» отреставрирована. Как бы то ни было, мы не можем уже видеть этот храм таким, каким он был реконструирован на основе источников учеными XIX века. Ссылаясь на них, Кристиан Пфистер в своей книге «Исследование правления Роберта Благочестивого» пишет следующее: «Это была романская церковь с тремя нефами, расположенными в форме латинского креста, подземная, мрачная церковь с низкими сводами. Ее массивные колонны воспроизводили мистический знак «Т›», который был явлен Иезекиилю как еще незавершенный образ креста[239]. Но более всего восхваляли ротонду с тремя возвышающимися друг над другом этажами. Два из них были на одном уровне с двумя церквями, верхний покоился на 36 колоннах из драгоценного мрамора. Он был наполнен светом благодаря большим окнам и просторному сквозному куполу». Что ж, если исследователи Буто в «Истории аббатства Сен-Бенинь», Шевалье в книге «Достопочтенный Гильом», Пенго в работе «Гильом, аббат Сен-Бенинь», опубликованной в «Annales franc-comtoises», — если эти ученые не поддались искушению преувеличить то, что было написано в изучавшихся ими источниках, не приукрасили результаты своего собственного обследования местности и не датировали ошибочно более ранним периодом то великолепие, которое они воссоздали, тогда можно предположить, что аббатство Сен-Бенинь в Дижоне было исключительным для своей эпохи сооружением как в отношении архитектуры, так и в отношении пышности убранства.    

Однако скорее всего в это же время множество маленьких деревенских церквей, напротив, строилось самыми скудными средствами и из дерева. Подтверждение этому нам дает Эльго, который велел построить такую церковь во Флёри-на-Луаре. Он пишет, что она была «в действительности весьма скромной, но очаровательной». Эльго сильно возгордился, когда почитаемый им король оказал ему честь тем, что приехал посмотреть на нее. 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Под белым одеянием было скрыто зарождение нового мира. Мира соборов. Мира крестовых походов, которые уже начинались в Испании. Мира рыцарских традиций, которые требовали соблюдения мира Господнего и перемирия во имя Бога и хотя бы на время пробуждали в душе многих носителей меча чувство ответственности и долга, что особенно ярко проявилось при Филиппе-Августе и тем более при Людовике Святом. Зарождался мир, в котором королям предстояло все успешнее и успешнее обуздывать насилие мелких сеньоров, остающихся грабителями и вояками (первые попытки такого рода предпринял уже Роберт Благочестивый). В этом новом мире будут беспрестанно создаваться новые монашеские ордена: цистерианцы, францисканцы, доминиканцы, — ревностно борющиеся, как раньше это делали монахи Клюни, против упадка нравов предыдущих поколений и проводящие, по словам Даниеля-Ропа, «безостановочную реформу». В этом мире будут созданы университеты, предшественниками которых были епископские школы Франции, Германии и христианской Испании. Это будет также мир жест, которые уже исполнялись и раньше, — теперь через их посредство «вульгарные языки» пробьют себе дорогу в сферу литературы.    

В новом мире усовершенствование методов применения лошадиной силы и использование энергии текущей воды на строящихся все чаще мельницах откроют новые возможности для улучшения обработки земли и всего, что с ней связано. Крестьяне последующих веков извлекут пользу из нововведений и будут жить вплоть до Столетней войны в относительном, но реальном достатке. А те пионеры торговли, которые попробовали свои силы на новом поприще, заложат основы новой экономической деятельности, создадут новый общественный класс, которому будет суждено придать городам новые функции и обеспечить рост их значения.