История Бастилии. Четыре века самой зловещей тюрьмы Европы. 1370—1789 - Семён Дмитриевич Ахшарумов Страница 8

Маршалы Монморанси и Коссе  

Карлу IX необходимо было завлечь к себе маршала де Монморанси, приверженца учения Кальвина. Для этого маршала уверили, что король очень желает его видеть. Монморанси отправился в Венсен, где ему отвели помещение в замке, рядом с помещением маршала де Коссе, тоже гугенота. Монморанси удерживали там 13 дней под различными предлогами. Любезный прием, оказанный ему Карлом IX и Екатериной Медичи, ввел его в совершенное заблуждение, так что он не имел ни малейшего подозрения относительно того, что против него замышлялось. Он до такой степени был в неведении на этот счет, что даже написал своей жене, чтобы она приехала в Венсен, что она и исполнила.

В четверг на Пасхе он отправился на охоту, но при этом, по тайному приказанию Екатерины Медичи, его сопровождали сеньоры де Торси и де Лансак. Друзья маршала, более проницательные, чем он, советовали ему не возвращаться, но он не мог последовать их совету, так как жена его оставалась в Венсене. Госпожа де Монморанси, пробыв еще несколько дней, простилась с королем и Екатериной Медичи, которая при этом уверяла ее в дружбе и расположении к маршалу. Однако ее успели предупредить о действительных намерениях короля и его матери. Об этом мадам де Монморанси сообщила своему мужу и сказала, что в расстоянии одного лье от Венсена она прикинется опасно больной, не способной продолжать путь, что и даст ему благовидный предлог отлучиться. На это маршал отвечал, что уже поздно и нужно ожидать, что будет угодно Господу. В тот самый вечер маршал оставался до половины десятого в комнате короля, а около четырех часов пополуночи один шотландский дворянин дал знать, что он видел дорожную повозку короля и дело идет об отправлении в Бастилию герцога Алансонского и короля Наваррского. Монморанси встал и стал одеваться, но тем временем явился к нему один из слуг и объявил, что король требует к себе маршала, а также и де Коссе. Исполняя это требование, Монморанси встретился с капитаном королевской гвардии виконтом д’Оши. Последний, обменявшись приветствиями с маршалом, сообщил ему на ухо о том, что ему было предписано. Монморанси побледнел и просил д’Оши, чтобы он испросил для него позволение переговорить с королем. Д’Оши взялся за это, но король наотрез отказал.

Между тем в то время, как Монморанси усаживался в повозку, прибыл и маршал де Коссе, которого поместили в ту же повозку. Их отвезли в Бастилию. Слуга Монморанси, сопровождавший его, успел дать знать супруге маршала о его аресте, и она, несмотря на преследования двора, успела скрыться в Шампань, а потом в Мен.

Нравы генриха III  

Между тем умер Карл IX, и на престол вступил Генрих III. Каковы бы ни были его природные дарования, но это была натура совершенно испорченная. Он приблизил к себе несколько молодых сеньоров красивой наружности, с которыми рыскал по Парижу во всякое время дня и ночи, посещая то непристойные места, то церкви, и таким образом народ был свидетелем то его распутства, то чрезмерной набожности, а в остальное время, как ни странно, он входил в дома частных людей и силой отбирал там собак, которые ему годились, и с торжеством отправлял их в Лувр, где их берегли.

В то время жил учитель фехтования Леклерк, который по протекции герцога Генриха де Гиза был принят прокурором в парламент. До революции прокурорами назывались в судах ходатаи по делам. Возвращаясь к себе после принятия в число прокуроров и подойдя к дому, он увидел около него королевскую стражу, отгонявшую толпу. Из дома в это время доносились смех и крики. Леклерку все-таки удалось пробраться к себе на квартиру, где он увидел Генриха III и его любимцев. Госпожа Леклерк подбежала к мужу и сказала: «Иди, иди и не дозволяй этим ворам, называющим себя знатными господами, отобрать нашу собаку, нашего бедного Ситрона». Леклерк узнал короля и стал протестовать против отобрания собаки, но после нескольких фраз, которыми они обменялись, Генрих III положил конец разговору, сказав: «Твою собаку на мою псарню или тебя самого в Бастилию, выбирай». Леклерк ничего на это не ответил. Тогда по знаку короля слуги его схватили собаку и положили в мешок. Затем король приказал своим любимцам взять четки и отправиться в аббатство Сен-Жермен-де-Пре, и вся эта компания пошла по улицам Парижа, представляя очень странное зрелище.

Впереди процессии шли королевские слуги, неся в мешке собаку, которая выла, что во встречных возбуждало удивление и усмешки. Сзади шла процессия с королем во главе, который читал молитвы и, подражая монахам, сам себя сильно колотил в грудь. Пока Генрих III таким образом проводил жизнь, не дремал герцог Генрих Гиз, глава рьяных католиков, недовольных тем, что король, по крайней мере по их мнению, недостаточно был строг и решителен относительно гугенотов. Гиз с сообщниками начали уже втайне действовать против короля, и мало-помалу это привело к образованию Священной лиги, как мы увидим.

В это же время и гугеноты на юге Франции открыто действовали против короля. При дворе было тогда получено известие о смерти в Лангедоке одного из предводителей гугенотов маршала де Дамвиля.

Это было известие большой важности, потому что со смертью Дамвиля гугеноты не только лишились предводителя, но вообще в лице Дамвиля понесли большую потерю. Какое значение этому известию придавал двор, видно из того, что по этому поводу был созван в Лувре экстренный совет, на который Генрих, по настоянию матери, не пригласил своих любимцев. Сам же он пришел на совет со своей любимой собакой, которую отнял у Леклерка. Екатерина Медичи начала с того, что посоветовала королю, воспользовавшись смертью Дамвиля, совершенно подавить восстание. Король отвечал, что он и сам об этом думал и уже определил, что нужно делать. При этом он играл со своей собакой.

Королева-мать жестом выразила досаду и сказала: «Если бы вашему величеству угодно было сообщить нам о своем решении, то, может быть, мы могли бы помочь советами». Тогда король сказал, что со смертью Дамвиля гугеноты лишились одного только предводителя, но остаются еще два: Монморанси и Коссе, которые могут заменить его. Они находятся теперь в Бастилии, и хотя толстые ее стены и верность Тестю[12] представляют достаточное ручательство, что они оттуда не уйдут, но их все-таки следует опасаться. Далее