Алексей Дельнов - Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна Страница 88

Ближайшим следствием поражения в Первой Опиумной войне стал разгул пиратства у южных берегов – чтобы более-менее обуздать почувствовавших слабинку морских разбойников, понадобилось целое десятилетие.

Другие, более существенные последствия стали проявляться позже. Китай становился неравноправной периферией мировой капиталистической системы: сырьевым придатком, рынком сбыта, источником дешевой рабочей силы. А еще сложились условия для развития китайского национализма: ущемленное национальное чувство взывало об отмщении и противопоставляло китайцев людям других народов и культур в еще большей степени, чем недавняя великоханьская гордыня. Гордыня может быть снисходительной и великодушной, национализм, как форма озлобленности – никогда.

Цин: восстание тайпинов

Последствия западного вторжения стали одной из причин разгоревшейся вскоре гражданской войны – восстания тайпинов. Возможно, самой жестокой, самой кровавой гражданской войны в мировой истории. В любом случае – одной из них.

Из-за утечки серебра увеличились реальные размеры налогов: как мы знаем, они исчислялись в серебре, но большинство крестьян выплачивало их медными монетами, и когда стоимость драгметалла возросла – монет приходилось отдавать в полтора раза больше.

Центр иностранной торговли из низовий Янцзы, в будущем одного из главных районов восстания, сместился на юг, и множество бедняков, привыкших жить за счет транспортных, погрузочно-разгрузочных и всяких вспомогательных работ оказалось не у дел.

Эти факторы накладывались на свойственные Китаю циклически повторяющиеся кризисные явления (пауперизацию, рост коррупции и прочее). Не говоря уж о том, что прорывавшая в 1841 и 1843 гг. дамбы Хуанхэ погубила около миллиона жизней и обездолила еще миллионы, а в 1849 г. именно в провинциях нижнего течения Янцзы случился недород, какого на памяти не было.

Нельзя недооценивать усиление после «открытия дверей» католической и протестантской проповеди: христианское вероучение играло огромную роль в идеологии тайпинов. И было еще нечто: главным деятелям восстания явно что-то виделось и что-то слышалось, они искренне чувствовали себя оружием высших сил. А будь иначе – вряд ли за ними пошли бы миллионы людей.

Основоположником тайпинского движения и признанным вождем восстания был Хун Сюцюань (1814–1864), человек, несомненно наделенный огромной харизмой. Хорошо образованный, уверенный в себе высокорослый красавец, с немного хищными чертами лица и звучным голосом. Он родился в южной провинции Гуандун и происходил из крестьянской семьи, относившейся к этносоциальной группе хакка. Хакка («пришлые») – природные ханьцы, уроженцы Севера, перебравшиеся на Юг в составе поздних волн переселения, когда лучшие земли уже были заняты их предшественниками, назвавшими себя пунти («коренными»). Пунти успели сплотиться в мощные кланы, чувствовали свое единство с местной властью, а большинству «пришлых» оставалось или идти к ним в арендаторы, или селиться и разбивать рисовые чеки на склонах холмов и гор – где им постоянно приходилось выяснять отношения с представителями аборигенных племен.

С малолетства Хуна родители и все близкие возлагали на него большие надежды: мальчик явно выделялся среди сверстников своими способностями, и ему прочили карьеру чиновника. Он с успехом закончил деревенскую школу и стал готовиться к экзаменам на первое ученое звание шэньюань.

Однако его ожидали жестокие потрясения: раз за разом он не мог преодолеть экзаменационный барьер. После очередного провала Хун, человек с огромным самолюбием и самоутверждением, буквально свалился в горячке. В ней он блуждал по небесам, где ему явился старец, восседающий на высоком троне и вручил украшенный драгоценными камнями меч – которым Хун стал истреблять отвратительных демонов (согласно учению великого психиатра и философа Карла Юнга, «мудрый старец» – один из базовых архетипов человеческой психики).

Перед этим Хун познакомился в Кантоне с шотландским проповедником-пресвитерианцем и получил от него религиозные брошюрки и выдержки из текстов Священного Писания. Перечитав после болезни эту литературу, Хун Сюцюань пришел к убеждению, что являвшийся ему старец – это Бог Отец, а сам он – младший брат Иисуса Христа. Ему открылось и собственное предназначение: основать на земле Царствие Небесное, царство всеобщего равенства и справедливости. После напряженных размышлений, в которых он пришел к собственной версии христианства и утвердился в ненависти к маньчжурам, которая давно вызревала в нем – Хун Сюцюань готов был к проповеди и действию.

Считая, что китайское общество необходимо перестроить на христианских началах, Хун решительно отвергал теперь все огосударствленные формы его организации – что сослужит ему в дальнейшем плохую службу. Но сила его была в том, что, пройдя хорошую конфуцианскую школу и приняв душой ее основы, он, мысля христианскими понятиями, в то же время не мог не следовать ханьской духовной традиции. Ведь она в основах своих не противоречила христианскому мировоззрению, скорее была близка к нему, содержа в себе идеи о Небе как верховном божестве, о природном равенстве людей, о справедливости как установленном Небом мировом законе. Неспроста именно из этих положений черпали свои лозунги все тайные общества и народные движения.

Хун Сюцюань назвал свое будущее царство Тайпин тяньго – «Небесное государство великого благоденствия», отсюда пошло название участников движения – тайпины.

В своих родных местах проповедник обрел мало последователей. Из примкнувших к нему можно выделить его двоюродного брата Хун Жэньчаня. Больший успех ожидал в соседней провинции Гуанси, в деревнях, населенных преимущественно углежогами и бедняками-хакка. Здесь возникло «Общество поклонения Небесному Владыке», в котором вскоре насчитывалось около двух тысяч человек.

Выделились наиболее активные его члены, оказавшиеся впоследствии в числе предводителей восстания. Отличные организаторские способности выказал простой углежог Ян Сюцин (1817–1856). Он был и отменным оратором, при этом впадал иногда в неистовство и утверждал, что его устами вещает Бог Отец. Ши Дакай (1831–1863), совсем молодой человек, происходил из зажиточной («сильной») семьи, вместе с ним в ряды Общества влилось несколько сотен человек из его клана. Вэй Чанхуэй тоже был человеком богатым, и к тому же хорошо образованным – принадлежа к семье потомственных шэньши. Пока все они были верными соратниками – но придут совсем иные времена.

Наступила пора решительных действий. Летом 1850 г. на призыв Хун Сюцюаня к нему в Гуанси стеклось уже свыше 20 тысяч сторонников, людей всех возрастов, мужчин и женщин (вопреки обычаям, женщины пользовались в движении равными правами). Преобладали крестьяне (многие из хакка), углежоги, рабочие с рудников из горных районов Гуанси, было немало предствителей местных народностей. Но были и люди богатые, примыкавшие к восстанию, подобно Ши Дакаю, вместе со своими кланами. Были и шэньши, но по доброй воле в ряды восставших попадали немногие из них: в массе своей они не хотели отвергать традиционный общественный уклад, при котором, несмотря на разного рода препятствия, люди знающие и достойные имели неплохие возможности выдвинуться и пользовались почетом. И они вовсе не собирались отрицать традиционную, веками взращенную китайскую ученость, к которой относились с подлинным благоговением. Как водится, на шум отовсюду стекался люмпенский элемент – импульсивный и склонный к жестокости.

Собравшиеся объявили о своем непризнании маньчжурской династии, в знак чего мужчины обрезали косы. Стало принято отращивать длинные, ниспадающие на плечи волосы – почему тайпинов называли также «длинноволосыми». Восставшие были разделены на отряды – порознь мужские и женские. Хун Сюцюань разъяснил, что мысли об обзаведении семьями надо отложить до победного окончания народной войны. Все имущество, кроме самого необходимого, сдавалось в общественные кладовые.

В столкновениях с правительственными отрядами тайпины показали себя отважным, организованным войском. Но сразу же обозначился их экстремизм. Все те, кто состояли на службе у маньчжурской династии и не желали порвать с ней, подлежали уничтожению. Смерть ждала всю семью, от мала до велика, если где-нибудь в сундуке находили принадлежность официального чиновничьего одеяния.

Проповедуемая Хун Сюцюанем версия христианства могла бы найти дорогу к сердцам еще большего числа людей, тем более, что китайская религиозность никогда не отличалась нетерпимостью, а учение Христа ни в чем существенном духовным и нравственным понятиям китайцев не противоречила. Но тайпины проявляли в вопросах веры фанатичную негибкость. Традиционные китайские «три учения» – конфуцианство, даосизм, буддизм были объявлены сплошной ересью. Храмы и другие культовые сооружения, статуи святых беспощадно уничтожались. Это больно ранило сердца очень многих, включая беднейших крестьян. Далеко не все могли принять и их революционную проповедь имущественного равенства. Так что ничего удивительного, что в прилегающих к повстанческому районах сразу же стали создаваться отряды самообороны, взаимодействующие с цинскими войсками.