Игорь Суриков - Полис, логос, космос: мир глазами эллина. Категории древнегреческой культуры Страница 12

Но даже такие народные собрания выполняли определенную образовательную роль. Демос, наблюдая дебаты аристократов, медленно, но верно воспринимал их политическую культуру. И со временем начинал задумываться: а почему, собственно, он сам лишен права голоса? Безусловно, приобщение народных масс к реальному политическому участию, пусть даже в минимальных масштабах, было процессом сложным и долгим.

Однако не случайны же, например, такие вот строки, написанные мегарским поэтом-аристократом Феогнидом в VI в. до н. э.:

Город наш все еще город, о Кирн, но уж люди другие.            Кто ни законов досель, ни правосудья не знал,Кто одевал себе тело изношенным мехом козлиным            И за стеной городской пасся, как дикий олень, —Сделался знатным отныне. А люди, что знатными были,            Низкими стали. Ну, кто б всё это вытерпеть мог?..Кирн! Выбираем себе лошадей мы, ослов и баранов            Доброй породы, следим, чтобы давали приплодЛучшие пары. А замуж ничуть не колеблется лучший            Низкую женщину брать, только б с деньгами была!Женщина также охотно выходит за низкого мужа,            Был бы богат! Для нее это важнее всего.Деньги в почете всеобщем. Богатство смешало породы.            Знатные, низкие – все женятся между собой.Полипаид, не дивись же тому, что порода сограждан            Всё ухудшается: кровь перемешалася в ней[28].

Итак, хоть и сетовали чопорные аристократы, им приходилось считаться с реалиями новой эпохи и включать в свой «клуб» отдельных представителей более низких слоев, делиться с ними властью. От этого изменялся состав правящей элиты в олигархическом полисе: теперь это была уже не столько олигархия знатных, сколько олигархия богатых.

Впрочем, говоря о богатстве, нужно иметь в виду одно немаловажное обстоятельство. Архаическая Греция в целом была бедным обществом, и понятие «богатство» было в ней весьма относительным. Слой сказочно богатых магнатов, характерный, скажем, для Востока, в греческом мире так и не сложился. Даже самые крупные состояния были по нашим меркам довольно скромными, чему, безусловно, способствовали и малые размеры эллинских государств. Выше мы уже видели, что имущество Каллия, считавшегося в V в. до н. э. самым богатым человеком в Элладе, оценивалось в 200 талантов (т. е. ок. 5200 кг серебра). Такое богатство не давало стабильности. Поэт Архилох, живший в VII в. до н. э., так говорил о богатстве:

Часто копишь, копишь деньги – копишь долго и с трудом,Да в живот продажной девке вдруг и спустишь все дотла.

Часто бывало и так, что олигархия со временем становилась всё более мягкой, к управлению государством допускались все те граждане, которым средства позволяли приобрести вооружение гоплита и сражаться в рядах фаланги. Такую форму государственного устройства в науке часто называют гоплитской демократией, а некоторые античные политические теоретики (например, Аристотель) определяли ее специальным термином «полития». В сущности, здесь перед нами уже форма, лежащая на грани между олигархией и демократией. Политических прав в таком полисе были лишены только самые бедные члены гражданского коллектива. Одним словом, эгалитарные (уравнительные) тенденции нарастали. Оставалось сделать последний шаг – допустить к власти также и этих бедняков, и тогда сформировалась бы уже полноценная демократия. Но вот этот последний шаг почти нигде в древнегреческих полисах сделан не был.

«Гоплитская демократия», например, получила широкое распространение в полисах Беотии. Можно говорить даже о «беотийском варианте» развития полисной государственности. Эта область представляла собой обширную, плодородную по греческим меркам, хорошо орошаемую равнину. В Беотии традиционно был очень мощным и многочисленным слой зажиточных, трудолюбивых крестьян-гоплитов. Это были люди спокойные, неспешные до медлительности; остальные греки даже считали беотийцев туповатыми. По темпам развития Беотия отставала от других развитых регионов Эллады. Характерно, что в своей истории она не прошла стадию тирании.

Но при необходимости жители Беотии, объединившись под руководством самого крупного города этой области – Фив, – могли стать по-настоящему могучей силой, которой мало кто мог в Греции противостоять. Характерно, что именно беотийское войско в конце концов (в 371 г. до н. э.) смогло наголову разгромить спартанцев, которые раньше считались совершенно непобедимыми.

Своеобразный тип полисной государственности – «ионийский вариант» – сложился в Ионии, греческой области за Эгейским морем, на западном побережье Малой Азии и прилегающих островах. Местные особенности во многом обусловливались географическим положением и природными условиями региона. С одной стороны, ионийские полисы (Милет, Эфес, Фокея, Самос, Хиос и др.) лежали на оживленных торговых путях, обладали удобными гаванями. С другой стороны, их хора (сельская территория) была хотя и достаточно плодородной, но явно недостаточной по размеру для сколько-нибудь крупного населения. Поэтому уже в архаическую эпоху в Ионии существовал значительный «земельный голод», а это стало одной из главных причин активнейшего участия греков-ионийцев в Великой греческой колонизации (об этой колонизации подробнее будет сказано чуть ниже).

В целом в Ионии сложилась как бы особая ветвь древнегреческой цивилизации, отделенная морем от самой Эллады, но ни в коей мере не отрезанная от нее каким-то непроходимым барьером. Ионийцы вполне разделяли все перипетии исторической судьбы остальных греков, а через какие-то стадии развития порой проходили даже несколько раньше других.

В архаическую эпоху Иония во многих отношениях шла в «авангарде» греческого мира. Бурно прогрессировали ремесленное производство и торговля. Процветала культура: именно ионийские города – родина эллинской философии и науки. Поэт Ксенофан (VI в. до н. э.) так писал о жителях ионийского города Колофона, в котором он родился:

К роскоши вкус переняв у изнеженных ею лидийцев,            Не помышляли они, что тирания близка,И на собрания шли, щеголяя одеждой пурпурной;            Многие тысячи их, ежели всех посчитать.Гордо они выступали, искусной прической красуясь,            Распространяя вокруг мазей и смол аромат[29].

Как во всех высокоразвитых областях Греции, в полисах ионийцев постоянно шла напряженная внутриполитическая борьба. По ее накалу и продолжительности мало какой регион Эллады мог сравниться с Ионией. Боролись друг с другом группировки аристократов; известны и случаи противостояния богатых и бедных. Междоусобные конфликты очень часто приводили к установлению тиранических режимов, и тирания стала в архаической Ионии особенно распространенным явлением.

Еще одним важным фактором формирования «ионийского варианта» являлось расположение области на периферии древневосточных царств, которые были источником постоянной угрозы. И не только угрозы: уже в VII – начале V в. до н. э. соседняя Лидия подчинила своей власти ряд греческих городов Ионии. Впрочем, лидийское владычество было еще довольно мягким. Гораздо более суровым оказалось персидское, установившееся с 546 г. до н. э. Персы вмешивались во внутренние дела ионийских полисов, устанавливали там политические режимы по своему усмотрению.

В ходе Греко-персидских войн 500–449 гг. до н. э. Иония была освобождена от власти Персии. Но уже вскоре на смену ей пришло засилье Афинской морской державы. Афиняне опять же весьма жестко диктовали ионийцам свою волю. После Пелопоннесской войны афинское господство в регионе сменилось спартанским. А в 387 г. до н. э. Иония вновь попала под персидский контроль и оставалась под ним вплоть до походов Александра Македонского.

Иными словами, на протяжении всей классической эпохи ионийские полисы практически никогда не были вполне независимыми. Это пагубно сказалось и на их общеисторической роли. В V–IV вв. до н. э. Иония уже не была передовой областью греческого мира, как прежде: она утратила былое политическое, экономическое и культурное значение.

Приведем небольшую подборку цитат, характеризующих особенность двух вышеописанных вариантов «полисного характера». Вот беотийцы.

Эпаминонд говорил, что граждане должны упражнять свое тело не только для атлетики, но и для боя. Поэтому он терпеть не мог толстяков и одного такого даже изгнал из войска, сказав, что ни трех, ни четырех щитов не хватит, чтобы прикрыть такое брюхо.

Однажды Эпаминонда пригласили на ужин. Угощение оказалось очень богатым, и Эпаминонд, не прикоснувшись ни к чему, тут же ушел, сказав: «Я думал, здесь чтут богов, а не оскорбляют!».

Полководец Пелопид шел на войну. Жена просила его поберечь себя. «Это нужно говорить другим, – ответил Пелопид, – а военачальник должен беречь не себя, а своих сограждан».