Александр Жабинский - Другая история литературы. От самого начала до наших дней Страница 121

Греческих государственных деятелей Солона и Писистрата (VI до н. э.) подозревали в том, что они делали вставки в исторические труды, дабы подчеркнуть значение Афинской державы. И речи Перикла ныне считаются поддельными. В начале IV века Ктесиас «написал основанную на недоступных архивах «Персику» – историю Ассирии и Персии; споры о ее достоверности не решены и по сей день. Есть мнение, что жившие в Александрии евреи вносили исправления в текст Гесиода. Множество фальсификаций появилось в эпоху эллинизма (IV–I века до н. э.).

Аристотель жаловался на подделку его трудов. Подделывали Платона, Эсхила, Софокла, Эврипида. Из 130 пьес Плавта ученый Варрон насчитал 109 поддельных. Известный философ Филон Александрийский писал: «Нет ничего, что не было подделано».

Такого рода «разоблачений» ныне очень много, но самое удивительное, что за подлинную историю и по сей день принимается то, что является просто развлекательной литературой Средних веков!

«Переход от эпической архаики к эпической классике, в частности, выразился в том, что эпосы народностей, достигших ступени отчетливой государственной консолидации, отказались от языка мифа и сказки и обратились к разработке сюжетов, взятых из исторических преданий, – сообщает Е. Мелетинский. – Характерная фигура в эпосе этого времени – эпический «король», власть которого воплощает единство страны (король Артур, Карл Великий и т. п.). Он показан в сложных отношениях с главным эпическим героем – носителем народных идеалов».

«Под его (Гальфрида Монмутского) пером из борца против саксонского завоевания Артур превратился в могучего завоевателя, правившего почти мировой империей», – пишут Р. Самарин и А. Михайлов. Это, конечно, заблуждения совсем другого сорта, нежели прямые подделки.

«Золотая легенда» доминиканца Иакова Ворагинского (ум. якобы в 1298) – сборник 180 житий, рассчитанный на самую широкую публику, – сразу по выходе в свет получил неслыханную популярность, был переведен (с обильными дополнениями) на все народные языки и за первые 50 лет книгопечатания издан 90 раз. А позже оказалось, что эта и все подобные книги XI–XII веков – продукт позднего Средневековья. Но мы показывали вам, что и бестселлеры типа «Илиады» созданы не намного раньше!

Постепенно становится понятным, что авторы XII века – Абеляр и другие – это фальсификаторы эпохи Возрождения, а подлинные авторы XII века – полулегендарные личности вроде Гомера, а не абеляры, про которых «точно известно», когда и где они родились и умерли. У Абеляра мы видим ссылки на кого угодно: на Аристотеля, на Цицерона, на Боэция, на Порфирия и т. д., и, разумеется, на Евангелия. Это тот случай, когда сама наша синусоида становится инструментом для датировки того или иного произведения через расстановку по «линиям веков» упоминаемых в этом произведении персонажей.

Августин – автор линии № 5, XIII век, но это не означает, что произведения, приписываемые ему, не могут быть фальсификатами. Заметна большая разница между тем, как написана «Исповедь» и тем, как написана (с диалогами и т. п.) книга «Против академиков».

В 1902–1903 годах Р. Балдауф выпустил две из задуманных им четырех книг «История и критика», где утверждал, что в исторических книгах Ветхого Завета имеются столь сильные параллели с рыцарскими романами Средневековья, и в то же время с «Илиадой» Гомера, что необходимо считать и Библию и «Илиаду» сочинениями Средних веков.

В рукописях IX века он обнаружил сюжеты более позднего происхождения: истории о банных похождениях (бани вошли в европейский обиход лишь в эпоху реконкисты) и намеки на инквизицию.

Как относиться к такого рода работам? Ведь это, в нашей новой хронологии, не фальшивые книги! Просто даты описанных в этих книгах событий были искусственно удревлены.

Исследуя поэзию античности, Балдауф обнаруживает у многих авторов рифмованные стихи в стиле трубадуров. Он подчеркивает столь сильные взаимозависимости в поэзии Горация и Овидия (оба – линия № 5), которые якобы не знали о существовании друг друга, что возникает уверенность в том, что за этими двумя скрывается некто третий, гораздо более поздний.

Однако дело не в том, что произведения Горация и Овидия – фальсификаты. Дело в хронологической конструкции, задуманной Скалигером! И в позднее Возрождение эта конструкция подтверждалась сочинениями типа «Африки» Тита Ливия, где автор XIII–XIV веков описывает якобы «древние события», на самом деле произошедшие значительно позже.

Разумеется, историки сумели связать все хронологизированные ими же исторические факты причинно-следственными связями даже в том случае, когда история явно течет вспять. Для того и нужны историки.

Например сообщается, что «… Пико делла Миранделла пытался создать синкретическое учение, опираясь на материализм Аверроэса и Александра Афродисийского, идеализм Платона, Плотина и Прокла и тайную мудрость «Каббалы». Платон, Александр Афродисийский и Прокл относятся к линиям № 5–6, Плотин – это линия № 6 стандартной «греческой» синусоиды, Аверроэс – № 6 «арабской» волны, а сам Пико делла Миранделла создавал «синкретическое учение» из их текстов на линии № 7.

Но Миранделла – автор 1-го трака. С авторами же 2-го трака, который относится к мнимой истории, могли поступать наоборот, ведь никто иной, как сами хронологи, расставляли даты жизни персонажам различных текстов. Так, если Евсевий Памфил (ок. 260–340, линии № 5–6) упомянул в тексте некоего императора или философа, жизнь которого он еще застал, то его, естественно, «ставят» в III век, то есть на линию № 6, а надо бы – на линию № 5.

Евсевий, кстати, в самом начале своей «Церковной истории» сообщил, что его задача – сведение в одну систему церковных сказаний, а вовсе не достоверность истории: «Я поставил себе задачей описать следующие события: преемство святых апостолов; то, что произошло от времен Спасителя нашего и до наших дней; какие и сколь важные дела совершены были, по сказаниям в Церкви; кто стоял во главе наиболее известных церковных кругов»… и т. д.

Или другой пример. Известно, что Лукреций был толкователем атомистического материализма и этического учения Эпикура (IV–III до н. э., линия № 7). В. Асмус пишет: «Из поэмы Лукреция видно, как хорошо он изучил и усвоил содержание письма Эпикура к Геродоту, в котором глава Сада обосновал на ряде примеров из области космологии и физики свое учение о множественности возможных объяснений процессов и явлений, происходящих в природе».

Конечно, это не тот Геродот, не историк. Ведь не мог же Эпикур из III века до н. э. писать письма тому Геродоту-историку, который умер еще в V веке до н. э. Впрочем, возможно, Геродот как раз правильный, зато Эпикур – не тот Эпикур. Да и Лукреций – тот ли это поэт Тит Лукреций Кар из I века до н. э.?

Тем не менее историки сообщают, что Тит Лукреций Кар – автор поэмы «О природе вещей», философ-материалист, к тому же современник разгрома класса всадников, восстания рабов, возглавляемого Спартаком, политического возвышения Помпея, Красса и Цезаря, заговора Катилины и т. д. Хотелось бы знать определенно: хоть что-либо из этих событий описано Лукрецием в его поэме «О природе вещей»? Показательно все-таки то, что ни Данте, ни Чосер не упоминают ни Лукиана, ни Эпикура, ни Лукреция и никого из других, относящихся, по нашей синусоиде, к линиям выше № 6.

«Атомы движутся непрерывно в течение вечности; одни отстоят далеко друг от друга, другие же принимают колебательное движение, если они сплетением бывают приведены в наклонное положение или если покрываются теми, которые имеют способность к сплетению. Ибо, с одной стороны, природа пустоты, отделяющая каждый атом от другого, производит это, не будучи в состоянии дать точку опоры; а с другой стороны, твердость, присущая им (атомам), производит при столкновении отскакивание на такое расстояние, на какое сплетение позволяет (им) возвращаться в прежнее состояние после столкновения. Начала этому нет, потому что атомы и пустота суть причины (этих движений).

Если все это будет оставаться в памяти, то это краткое изложение дает достаточный очерк для понимания природы сущего.

Далее, следует думать, что атомы не обладают никакими свойствами предметов, доступных чувственному восприятию, кроме формы, веса, величины и всех тех свойств, которые по необходимости соединены с формой. Ибо всякое свойство изменяется, а атомы нисколько не изменяются, потому что при разложениях сложных предметов должно оставаться нечто твердое и неразложимое, что производило бы перемены не в несуществующее и не из несуществующего, но (перемены) посредством перемещений некоторых частиц и прихода и отхода некоторых. Поэтому необходимо, чтобы перемещаемые элементы были неуничтожаемыми и не имеющими природы того, что изменяется, но имеющими свои собственные (особенные, своеобразные) части и формы.