Михаил Стеблин-Каменский - Становление литературы Страница 22

В стихах Гуннлауга лирические вставки есть только в трех из тринадцати приписываемых ему вис, а у Халльфреда - в трех из двадцати восьми. А между тем в сагах об этих скальдах любовь к женщине (Хельге Красавице в "Саге о Гуннлауге" и Кольфинне в "Саге о Халльфреде") играет большую роль. Грубой ругани по адресу соперника в висах Халльфреда гораздо больше, чем проблесков лиризма.

О зашифрованности скальдических лирических вставок кеннингами могут дать представление, например, такие: "Этот луч луны век Фрид золотого ожерелья [= ее глаза] будут причиной горя мне и Хлин колец [= ей]" (sб geisli hvarma tungls gollmens Frнрar sэslir mina oюurpt ok hringa Hlнnar, - B I, p. 70); "Я не забываю любить Эйр огня вод [= ее]" (Minnumk at unna unnfъrs Eir, - B I, p. 72); "Я лишен расположения сосны льна [= ее]" (nъ emk hornungr hylli oрюellu, - B I, p. 76); "Я люблю вдвое больше, чем самого себя, Сагу ожерелья [= ее]" (annk holfu betr sigli-Soмgu an sjolfum mer, - B I, p. 83); "Метатель янтаря соленой земли кабана Видблинди [= я] будет долго помнить иву дороги змеи [= ее]" (Svalteigar mun selju salts Viрblinda galtar rafkastandi rastar reyrюvengs muna lengi, - B I, p. 534); "Белокурая Хлин зуба пустоши [= она] лишает меня радости" (Hvнt stendr heiрar jуtra Hlнn fyr gamni mнnu, - B I, p. 354); "Я иногда терплю страдания из-за носительницы ожерелья [= женщины]" (Grand fak af stoр stundum strengs, - B I, p. 195); "Береза повязки скалы сокола [= она] родилась мне на горе" (Valklifs alin erumk bjorc at bolvi bands, - B I, p. 210); "Красивейшая яблоня льна [= она] лишает меня радости" (fyr leik storvжnn stendr linapaldr mнnum, - B I, p. 600).

Во всех вышеприведенных примерах (они принадлежат разным авторам) пикак не индивидуализирован не только объект чувства, т. е. женщина (все кеннинги женщины совершенно условны), но минимально индивидуализировано и лирическое "я", так как и выражение чувства совершенно трафаретно ("Я страдаю из-за нее" и т. п.).

Но в скальдической поэзии возможно еще меньше индивидуализированное лирическое "я". Я имею в виду скальдические стихи, в которых автор говорит не о своих душевных страданиях из-за женщины, а об испытаниях, которым он подвергается (в битве или во время бури на море), и при этом восклицает: "О, женщина!", - обращаясь не к какой-либо конкретной женщине, а к воображаемой, абстрактной слушательнице. Примеров такого обращения в скальдической поэзии немало, и они встречаются уже у древнейших скальдов. В висе, которую Харальд Суровый сочинил, идя в свою последнюю битву, это обращение к женщине более развернуто ("так велела Хильд земли сокола [= женщина]" и "носительница ожерелья велела мне некогда высоко держать подставку шлема [= голову]"). Однако чисто формальный характер этих упоминаний женщин явствует из рассказа о том, как он сочинил эту вису. [Heimskringla, III, p. 188; Fagrskinna, p. 290; Morkinskinna, p. 118.] Прежде чем сочинить эту вису (в которой кроме только что приведенных еще три кеннинга - "треск оружия" и "грохот металла" [= битва] и "лед битвы" [= меч]) Харальд сочинил другую, того же содержания, но в эддическом размере и без упоминаний женщины и без кеннингов, и затем сказал: "Эта виса была плохо сочинена, придется мне сочинить другую, получше", и тогда он сочинил вису в традиционном скальдическом размере (дротткветте) и с упоминаниями женщины, приведенными выше.

Поскольку восклицания "О, женщина!", исконные в скальдической поэзии, были, как правило, совершенно независимы от окружающего текста, возможно, что именно из них развились лирические вставки с жалобой на несчастную любовь, полностью независимые от окружающего текста. Древнейший случай такой вставки - припев из "Забавных вис" Харальда Сурового, приведенный в начале этой главы ("А Герд золотого обручья в Гардах пренебрегает мной"). Вставки, совершенно независимые от окружающего текста, есть также в двух скальдических произведениях XII в. - "Драпе о Йомсвикингах" Бьярни Кольбейнссона и "Пословичной поэме" неизвестного автора.

В первом из этих произведений рассказывается о знаменитом походе йомсвикингов в Норвегию, который они должны были предпринять, поскольку они на пиру дали обет совершить его, и в частности о Вагне Акасоне, одном из йомсвикингов, который дал обет разделить ложе с дочерью Торкеля Глины, сподвижника норвежского ярла, и действительно получает ее в жены, несмотря на сокрушительное поражение, которое йомсвикинги потерпели в Норвегии. В это повествование о событиях, тогда уже более чем двухсотлетней давности, вклиниваются в восьми местах жалобы автора на то, что женщина причинила ему страдание и лишила его радости. Первая из этих жалоб занимает целую вису, остальные вклиниваются внутрь вис. Поскольку Бьярни Кольбейнссон был епископом, непохоже на to, что за этими жалобами скрываются какие-либо факты из его биографии. Более вероятно, что они были чисто формальным элементом поэмы. Высказывалось предположение, что жалобы эти - ирония, осмеяние подобных лирических вставок. [Vries J. de. Altnordische Literaturgeschichte. Berlin, 1967, 2, S. 35.] Однако возможность подобной иронии у средневекового автора представляется маловероятной.

"Пословичная поэма" неизвестного автора представляет собой версифицированный перечень пословиц. В него вклинивается жалоба автора на то, что с ним плохо обошлась какая-то женщина, и четыре раза повторяется четырехстрочный стев (припев), в котором говорится, что Харальда Прекрасноволосого свела с ума финка (Снэфрид) и что так случается с многими и теперь.

В римах, повествовательном жанре, который возник в Исландии, как обычно считается, в XIV в., обязателен так называемый "мансёнг". [Mansongr от man - первоначально "рабы" или "рабыня", потом "женщина", и songr - "песня". Слово это употреблялось и до возникновения рим и выражало, по-видимому, любовное обращение к женщине как элемент стихотворения. Так, в "Саге о Халльфреде" говорится: "После этого Ингольв сочинил драпу с мансёнгом (mansongsdrбpu) о Вальгерд. Оттар ее отец очень на это рассердился" (Нslenzk forant. Reykjavнk, 1939, VIII, р. 143). Ср. также приведенное выше (с. 221) запрещение мансёнга по закону. Неоднократно встречается также выражение mansongskvжрi (см.: Mцbius Th. Malshбttakvжрi. - Zeitschrift fьr deutsche Philologie, Ergдnzungsband, 1874, S. 46-21). Оно обычно понимается как "любовные стихи".] Содержание мансёнга - это жалобы автора на страдание от любви к женщине. В мансёнге автор подчас высказывает также общие сентенции о муках любви, иллюстрируя их примерами из литературы. Жалобы на муки любви в римах это, конечно, трафарет, литературная условность, они отнюдь не обязательно имеют биографический смысл, так что лирическое "я" в них, в сущности, безлично. Вместе с тем очевидно, что мансёнг унаследован римами от скальдической поэзии, как и ряд других формальных элементов (кеннинги; сочетание в пределах одной строки рифмы, внутренней или внешней, и аллитерации; строгость узора, которые образуют эти элементы в строфе; многообразие размеров, получаемое путем варьирования этого узора).

В связи с тем, что в последнее время принято исследование древнеисландской литературы сводить к утверждению, что все в ней - отголосок того, что происходило в литературе континентальной Европы, упоминание о страданиях в любви к женщине в поэзии скальдов, особенно о любви к чужой жене, принято объяснять влиянием трубадуров. Такое объяснение есть, впрочем, уже у Карамзина, который говорит по поводу припева в "Забавных висах" Харальда Сурового: "Он [Харальд] следовал единственно обыкновению тогдашних нежных рыцарей, которые всегда жаловались на мнимую жестокость своих любовниц". [Карамзин Н.М. История государства российского, т. 2, прим. 41.] Современные исследователи, однако, обычно считаются с тем, что влияние поэзии трубадуров не было возможным до середины XII в. (эпохой расцвета поэзии трубадуров считается вторая половина XII в.), либо обнаруживают такое влияние только у скальдов, живших не ранее середины XII в. или побывавших в Провансе (как оркнейский ярл Рёгнвальд Кали, по этой причине много привлекавший к себе внимание исследователей), [Ка См.: Andersson Th.M. Skalds and troubadours. - Mediжval Scandinavia, 1969, 2, p. 7-41, и литературу, приведенную там (р. 13).] либо сомневаются в подлинности стихов, приписываемых скальдам, жившим до середины XII в., если в этих стихах есть упоминание о страданиях от любви к женщине.

Дальше всего пошел в этом направлении исландский ученый Бьярни Эйнарссон, который в своей книге, посвященной сагам о скальдах, утверждает, что все висы, содержащие упоминание о страданиях от любви и приписываемые скальдам IX, X и XI вв., были в действительности сочинены гораздо позднее и что, в частности, стихи Кормака, которые приводятся в саге о нем (большая часть книги Бьярни посвящена этой саге и стихам Кормака), были сочинены не Кормаком, т. е. не в X в., а автором саги, т. е. в XIII в., причем прообразом и основным источником для автора саги послужил роман о Тристане и Изольде в той или иной его версии. [Einarsson B. Skaldasцgur. Андерссон (см. предыд. сноску) убедительно опровергает Бьярни Эйнарссона и приходит к выводу, что "и скальдическая любовная поэзия, и биографии скальдов - туземные исландские жанры" (с. 41). Ответ Бьярни (Einarsson B. The lovesick skald, a reply to Theodore M. Andersson. - Mediжval Scandinavia, 4, 1971, p. 21-41) не более убедителен, чем его книга.]