Михаил Стеблин-Каменский - Становление литературы Страница 23

Автор этого остроумного (но крайне неубедительного) утверждения не замечает, по-видимому, что, если он прав, то "Сага о Кормаке" не "замечательное произведение искусства" (восторженная убежденность в том, что "Сага о Кормаке" не "история", а чисто художественное произведение, "роман", и заставляет его считать автора саги также и автором стихов в саге), а плохое подражание такому произведению (ведь в саге отсутствует то, чем велик роман о Тристане в его лучших версиях, - глубина в изображении чувств героя и героини!), сам же автор саги, не "поэтический гений", а плохой подражатель, и, главное, Кормак не "великий лирический поэт", не "трубадур севера", а всего лишь персонаж плохого романа; стихи, приписываемые ему, не лирика, аналогичная лирике трубадуров, а всего лишь элемент этого романа!

Стихи Кормака действительно не лирика в собственном смысле этого слова, но не потому, что они якобы сочинены автором саги, но потому, что на ранних этапах развития личной поэзии, как уже было сказано выше, лирика в собственном смысле этого слова была еще вообще невозможна. Однако так называемая "любовная лирика скальдов" действительно имеет кое-что общее с поэзией трубадуров, и сходство это легко объяснить, не прибегая к предположениям о влиянии или заимствовании. И тут и там жалобы на страдания от любви к какой-то конкретной женщине, всего чаще чужой жене, - в значительной степени литературный штамп, в связи с чем и тут и там формальное мастерство подчас играет гораздо большую роль, чем искренность. Но ведь это черты, характерные для всякой ранней личной поэзии. Направленность на конкретное лицо - неизбежное следствие того, что в ранней личной поэзии речь только и может идти о конкретных событиях, конкретных невымышленных лицах и т. д. По словам А.А. Смирнова, "темный стиль" трубадуров, т. е. своего рода гипертрофия формы, "возник как своеобразное утверждение творческой инициативы, как первый проблеск самосознания поэтов-трубадуров, отделявших себя от рядовых певцов". [В кн.: История французской литературы. М.; Л., 1946, т. 1, с. 81.] Таково же, конечно, происхождение и скальдической гипертрофии формы, как я показываю во многих работах. [Впервые в статье: Стеблин-Каменский М.И. К вопросу о кельтском влиянии на поэзию скальдов. - Науч. бюл. Ленингр. ун-та, 1946, № 13, с. 36-38.] Но сочетание направленности на конкретную женщину и важной роли, которую играет при этом формальное мастерство, т. е. сочетание биографичности с условностью, легко превращает такое обращение в штамп и делает необязательным искренность чувства Что же касается чужой жены, то, поскольку речь идет о страданиях от любви к женщине, то кто же еще может быть объектом таких страданий, как не чужая жена или по меньшей мере потенциально чужая жена (т. е. девушка, выбравшая другого)? Страдания от любви к своей собственной жене менее вероятны. Впрочем, в "Книге о заселении страны" рассказывается, что Халльбьёрн Оддссон сочинил вису, в которой он жалуется на страдания, которые причинила ему Халльгерд, его собственная жена, "дурача его". [Нslendzk fornrit. Reykjavнk, 1968, I, p. 192-194.] Сказав вису, он закручивает ее волосы себе на руку и хочет стащить ее с лавки, чтобы заставить ехать с собой, но она не поддается. Тогда он выхватывает меч, отрубает ей голову и уезжает. Вскоре его настигают двенадцать человек, посланных отцом Халльгерд, и убивают его вместе с его двумя спутниками. Вису Халльбьёрна тоже обычно относят к "любовной лирике скальдов".

Но хотя, конечно, едва ли следует считать висы в сагах, приписываемые скальдам IX-X вв., неподлинными только на том основании, что в этих висах есть жалобы на страдания от любви, несомненно все же, что висы, приписываемые в саге скальду, который жил в эпоху, более древнюю, чем та, когда была написана данная сага, действительно могли быть сочинены не тем, кому они приписываются в саге. О такой возможности свидетельствует, в частности, то, что в некоторых случаях одна и та же виса приписывается двум или даже трем различным скальдам. Так, виса "Brбmбni skein brims" (В I, с. 70) в "Саге о Кормакс" приписывается Кормаку, а в "Саге о Гуннлауге" - Гуннлаугу, а виса "Sverр standa юar sund" (В I, с. 256) в "древнейшей" и "легендарной" сагах об Олаве Святом приписывается Оттару Черному, в "Круге Земном" - Сигхвату, а в "Рукописи с Плоского Острова" - Берси Скальдторвусону.

Но самое существенное с точки зрения истории лирического "я" заключается в том, что, по-видимому, автор саги считал себя в праве присочинять висы за скальда, о котором он рассказывал, причем такое присочинение не делало сагу менее правдивой в глазах ее автора или его слушателей или читателей. "Были приведены доказательства того, что даже автор древнейших "саг об исландцах" не находил ничего непозволительного в том, чтобы позволять своим персонажам выражаться посредством вис, которые он сам сочинил", - говорит Йоун Хельгасон, крупнейший знаток древнеисландской поэзии. [Helgason J. Norges og Islands digtning, p. 144.] Характерно, однако, что такое присочинение имело место только в отношении отдельных вис, т. е. там, где скальд говорил о себе или по меньшей мере мог говорить и о себе, но не в хвалебных песнях, т. е. там, где скальд всегда говорил не о себе. Скальдические отдельные висы были в такой малой степени самовыражением личности, лирическое "я" было в них настолько безлично, а форма их настолько трафаретна, что авторство в отношении их осознавалось, по-видимому, как нечто надындивидуальное или во всяком случае как нечто гораздо более расплывчатое, чем авторство в современном смысле слова.

Неудивительно поэтому, что мнения специалистов относительно того, какие отдельные висы подлинны, а какие неподлинны, так сильно расходятся. Например, Эйнар О. Свейнссон, крупнейший исландский специалист по сагам, считает, что висы, которые в "Саге о Кормаке" приписываются Кормаку, вполне могли быть действительно сочинены им, а не автором саги. [Sveinsson E. У. Formбli. - In: Нslenzk fomrit. VIII, Reykjavнk, 1939, p. LXXXIII ff.] Между тем Бьярни Эйнарссон в своей книге, цитированной выше, утверждает, что все висы в "Саге о Кормаке" сочинены не Кормаком, а автором саги. [См. также: Andersson Th.M. Skalds and troubadours, p. 9-10, и литературу, приведенную там по этому вопросу.] Дело в том, что нет никаких бесспорных чисто филологических критериев подлинности или неподлинности вис: формы, невозможные для X в., можно объяснить как результат подновления в устной традиции или при записи; формы, невозможные в эпоху написания саги, можно объяснить как сознательную архаизацию; несоответствие между висой и окружающей ее прозой (обычно считавшееся наиболее падежным критерием подлинности висы) можно, как Бьярни Эйнарссон, объявить придуманным исследователями, исходившими из убеждения в подлинности вис, и т. д. Так что была ли виса действительно сочинена скальдом, которому она приписывается в саге, или нет, в огромном большинстве случаев, по-видимому, должно навсегда остаться неизвестным. Это относится, конечно, и к "Забавным висам" Харальда Сурового в той мере, в какой лирическое "я" в них безлично.

Хочу ли я всем этим сказать, что у автора скальдической висы не могло быть искреннего чувства? Отнюдь нет. Оно, конечно, могло у него быть. Я только хочу сказать, что в его произведении не могло быть того специфического сочетания индивидуализированности с обобщенностью, которое в произведениях поэтов нашего времени воспринимается как своего рода третье измерение, как глубина и производит впечатление искренности, даже если в данном произведении лирическое "я" совсем не совпадает с биографическим "я" автора. "Я пригвожден к трактирной стойке. / Я пьян давно. Мне все - равно. / Вон счастие мое - на тройке / в сребристый дым унесено...", - так начинается стихотворение Блока, которое производит впечатление искренности, даже если мы знаем, что Блок вовсе не был пригвожден к трактирной стойке и не было никакой тройки, унесшей его счастье в сребристый дым.

Приложение

Список опубликованных работ М.И. Стеблин-Каменского [Составил И.М. Стеблин-Каменский.] (1903-1981)

1946

1. К вопросу о развитии древнеанглийского поэтического стиля (субстантивный эпитет в древнеанглийской поэзии). - Учен. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А.И. Герцена, 1946, т. 48, с. 7-60. (Сокращенная кандидатская диссертация; то же № 136, с. 4-39).

2. Древнеисландский поэтический термин "дротткветт". - Науч. бюл. Ленингр. ун-та, 1946, № 6, с. 21-24. (То же № 136, с. 65-69).

3. К вопросу о кельтском влиянии на поэзию скальдов. - Там же, № 13, с. 36-38.

4. Поэзия скальдов и проблема развития творческого самосознания. - В кн.: Научная сессия Ленингр. ун-та 1946 г.: Тезисы докладов по секции филологических наук. Л., 1946, с. 44-45.

1947

5. Исландская литература. Л., 1947. 50 с.

6. Некрасов на шведском языке. - Науч. бюл. Ленингр. ун-та, 1947, № 16-17, с. 154-155.

1948

7. Д.Л. Щерба (некролог). - Вести. Ленингр. ун-та, 1948, № 11, с. 164-165. (В соавторстве с М.И. Матусевич).

1949

8. Поэзия скальдов: (автореф. докт. дис.). - В кн.: Доклады и сообщения филологического ф-та Ленингр. ун-та, 1949, вып. 1, с. 204-206.