Игорь Лебедев - Шут и Иов Страница 29

Хотя, на первый взгляд, здесь-то все ясно: казнил любовника жены. А что же тогда сказать о «деле Гамильтон»? Оно еще более странно-примитивно: «девица Гамильтон» была в «употреблении» у царя как очень многие, сошлась с одним молодцем, родила ребенка, но его извела. Но за всеми этими житейскими банальностями стоит жесткая магическая реальность и размерность жертвоприношения. Между несчастной головой царевича Алексея и «непутевой головушкой» девицы Гамильтон — 8,5 месяцев; а между Гамильтон и казнью Монса (16 ноября 1724 г.) — 5,8 лет. Самого же Отца Отечества «замкнули» по европейскому времени через опять же 85 дней. Перед нами знакомая пульсация цифр — 85, 58, 85; т. е. знаменитое число 58, которое указывает на практическую магическую деятельность, связанную с ним. Поэтому, раскручивая магическую мистерию назад, Пушкин не мог умереть 29 января 1837 г. Но каждая отдельная часть великого действа проходила в рамках традиционного эзотерического ритуала Хеб-сед, и по существу контролировалось и творилось руками «темных». Как жертва за Александра, Пушкин страдал 47 часов, и был сооружен по существу целый комплекс (колонна как часть системы с Дворцом), ориентирующийся на это значение. Акт основания Новой Династии подразумевал проведение ритуала по максимально возможному сценарию: элемент его, «очищения дворца огнем» будет проведено буквально — Зимний Дворец подожгут. Но, подготавливая Большой ритуал, «темные» не узнают до времени, что ключевой момент в нем произойдет не в главной, а в подготовительной части. А пока все действуют как обычно, сразу после кончины Пушкина Жуковский спешит во Дворец и долго беседует один на один с царем. Даль (или Спасский) делают вскрытие брюшины, но акта о полном настоящем обследовании умершего нет. У подъезда дома символически стоит солдат Преображенского полка, государева полка. На улице толпится народ.

В 8 вечера совершается панихида.

Amorfati закончилось, началась вторая, подлинная жизнь — миссия. Неудивительно, что III-е отделение готовилось к похоронам как к тайной военной операции. После смерти Пушкина отпевание назначено в Исаакиевском соборе (в то время так называли церковь, находившуюся в здании Адмиралтейства), т. к. дом, который занимали Пушкины, принадлежал к приходу именно этого собора. На отпевание были уже разосланы отпечатанные в типографии приглашения. Но 31 января тело Пушкина доставлено в Конюшенную церковь, «тело перенесли ночью, с какой-то тайною, всех поразившею, без факелов, почти без проводников.» (Жуковский).

«Умершего царя» перенесли, естественно, в придворную церковь, а таковой и была Конюшенная. Именно в пределах здания находилось чучело лошади, на которой въехал в Париж Александр в 1814 г. Пророчество о лошади свершилось — «на белом коне» император въехал в город, приведенный туда магическим преследованием Наполеона, которое было лишь частью того большого действа, в коем Пушкин сыграл ключевую роль.

На руках «царя» переносили 20 штаб- и обер-офицеров; он спал в гробу по одним сведениям темно-фиолетового бархата с золотом, по другим — красного. На отпевании присутствовал весь дипломатический корпус. 2 февраля под видом неожиданных маневров Николай вывел 60 тыс. кавалерии и пехоты, цвет русской армии, на отдание чести почившему. Был объявлен двухнедельный траур «по поводу кончины…» одного из многочисленных немецких карликовых монархов. Гроб законопатили, заколотили в ящик. Перед последним прощанием Вяземский положил в гроб перчатку[73], что вызвало в «верхах» переполох. И немудрено. Никуда тело Пушкина из Санкт-Петербурга не уехало. Как-то стыдливо умалчивается, что никто из родных на «могиле» Пушкина не был! Склеп и все прочее устроила П. А. Осипова. Наталья Николаевна посетила могилу только раз в 1841 г.! После 1837 г. могила была позабыта, в 50-е годы XIX в. появился странный для православного монастыря памятник — белый обелиск в форме усеченной пирамиды; в верхней части обелиска, обращенной к храму, крест, а под ним звезда. Уже в 70-е гг. не могли указать могилу Пушкина, и только торжества 1880 г. изменили ситуацию, но это было другое время и другие люди.

Гроб уехал, пустой, разумеется, с жандармом. Было запрещено повторять отпевание на месте погребения. Существует предание (которое, как и слух, не вписывается в логику официоза), что колокола монастыря молчали, когда гроб ввезли в монастырь. Только в 1847 г. публика смогла прочитать, что Пушкин умер от раны, полученной на дуэли. Но неофициальная картина случившегося в конце концов осталась неизменённой до сих пор.

Стал распространяться в списках своеобразный сборник документов, относящихся к гибели Пушкина. «Служба» прекрасно знала психологию русского обывателя (не изменившуюся и ныне), сказанное официально, внешне и принималось, а то, что появлялось в «самиздате», бралось за истину. Уже 14 февраля 1837 г. возник самый ранний из известных сборников документов (такая скорость: компоновка 12–13 документов, часть которых была явно взята из архивов органов, говорит об источнике появления этих сборников) и «легализовался в обществе» через Вяземского. Они на многие десятилетия (!) стали единственной работой, освещающей дуэль и смерть Пушкина.

В тоже время Жуковский и генерал Дубельт осматривали пушкинские бумаги, и то ли это, то ли другое послужило причиной, так как Бенкендорф вел себя прямолинейно и грубо, но именно шеф полиции с этого времени стал постепенно «таять». Да так под март разболелся (ставили разные диагнозы), что уже считался безнадежным. Но вдруг стал поправляться, как ни в чем ни бывало. Об этой таинственной и очень близкой к кончине Пушкина болезни как-то странно совсем не писали (хотя бы в стиле — «так ему и надо»), а она имела к Пушкину прямое отношение.

Человек в астральном теле («тело желаний») остается одинаковым по темпераменту, внутренним реакциям, любви-ненависти, как и в физическом. Не удивительно, что Пушкин, в данном случае, обязанный питаться энергией других, решил «проучить» хама. Это кажется фантастикой, но эзотерические законы не дают другого истолкования этих фактов, внутренняя же логика здесь на лицо. Но до смерти, конечно, Пушкин дело доводить не хотел и, «зарядившись», успокоился, дав пережить генералу приближение смерти.

А дальше Пушкин этого бы сделать уже не смог. Ритуал Хеб-седа продолжался, а по египетским (синоним эзотерических) понятиям тело расчленялось. Английский египтолог Уэнрайт писал: «Тело надо было расчленить, ибо необходимо было уничтожить грешного человека, чтобы дать ему чистое и новое безгрешное начало, которое он приобретает в потустороннем мире при помощи богов». Немецкий египтолог Видеман, ученый широко осведомленный, считал, что встречающиеся в некоторых могилах поврежденные человеческие останки свидетельствовали о борьбе египтян с вампиризмом, об их вере в то, что умерший может превратиться в вампира и вредить живым. Вера в вампиризм была распространена у многих народов в Европе, в том числе и у славян. Чтобы обезвредить вампира, считалось необходимым отсечь у трупа голову. Но, выполняя ритуально расчленение, как освобождение его чистого начала, если человек был вампиром, освобождая его от этого качества.

По эзотерическим канонам Пушкин умер как «Кадош» — «великий избранник, посвященный в искупление за погрешения человечества». Время — апрель[74]. Очищение Кадоша и произошло в это время, голова была отделена. Но это было на 85-й день после смерти Пушкина. Произошел первый обратный шаг для ликвидации магической цепи.

23 апреля 1837 г. зачеркнуло 26 июня 1718 г.[75] Астральное тело Пушкина прекратило подпитку извне и как бы впало в «анабиоз» за счет накопления внутренних ресурсов.

Вскоре император Николай начал Большой круг: объезд всей европейской России — или магическое кольцо. С 31 июля 1837 г. по 2 декабря он проехал («инспектируя на местах») Псков, Динабург, Ковно, Вильно, Бобруйск, Киев, Одессу, Севастополь, Анапу, Поти, Кутаиси, Эривань, Тифлис, Владикавказ, Пятигорск, Ставрополь, Новочеркасск, Воронеж, Москва и возвратился в Санкт-Петербург.

А через несколько дней Зимний дворец загорелся.

Пожар

По воспоминаниям В.А.Жуковского, картина была уникальная: «Тогда вся громада дворца представила огромный костер, с которого пламя восходило к небу высоченным столбом под тяжелыми тучами черного дыма, то, волнуясь как море, коего волны вскакивали огромными зубчатыми языками. В этом явлении было что-то невыразимое, — дворец и в самом разрушении своем как будто неприкосновенно вырезывался со всеми своими окнами, колоннами и статуями неподвижною черною громадою на ярком трепетном пламени».

Зрелище, по сказанию всех составляющих описание очевидцев, было фантастическое — посреди Санкт-Петербурга вспыхнул вулкан. Но он еще сначала должен был разгореться. И ему не просто дали это сделать, но и, по всей видимости, «минировали» дворец так, чтобы движение огня не было как в простом лесном костре. Например, государственный секретарь барон Корф вспоминал, что «пламя, вопреки всякого чаяния, распространяется против ветра». Император сразу стал давать такие «ценные указания», которые, особенно в советские годы, высмеивались как «идиотские». Приказав, еще вначале пожара, разбить окна, он дал замечательный воздуходуй, разжегший первичный огонь. Николай сразу отказался от борьбы и вызвал преображенцев выносить все, что можно. Когда граф Орлов обратился к царю, что огонь приближается к его кабинету и надо спасать бумаги, император с дивным хладнокровием ответил: «У меня нет там никаких бумаг». Не трудно теперь догадаться, что дворец загорелся в районе… залы Петра.