Николай Ямской - Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни Страница 41

Само мероприятие под названием Первый съезд советских писателей, правда, оказалось настолько невыносимо скучным, что об этом в своих «спецсообщениях» писали даже чекисты. Тем не менее формальный результат был достигнут. Первый отряд творцов из писательского цеха без особого сопротивления загнали в единый творческий союз. А уж «вторым этапом» по той же протоптанной дорожке в свои «цеховые союзы» завели артистов, художников и всех остальных работников «культурноидеологического фронта». Более других от подобного «загона» уворачивались композиторы. Их союз образовался лишь в 1947 году. А кинематографисты не только не уворачивались, а с 1957 года, можно сказать, слезно умоляли, чтобы им позволила как и всем прочим творческим работникам, создать свой союз.

И через восемь лет своего добились.

«Сцементировав» творцов в союзах, их там же объединили и в быту. Как и было обещано Кремлем, попав под его особое покровительство, творческие союзы получили лимиты под строительство в Москве собственного жилья, роскошные подмосковные усадьбы под пансионаты и прекрасные дореволюционные особняки в центре столицы для собственных домов, в кулуарах которых можно было всем собираться, проводить различные совещания, культурно-развлекательные мероприятия и просто отдыхать. В том же 1934 году распахнули двери собственные дома для еще долго не объединенных в собственном союзе работников кино (в Васильевском переулке) и советских писателей (на Поварской). Тем временем Клуб театральных работников со своим летним жургазовским отделением все еще продолжал успешно функционировать, пока три года спустя мастерам сцены не передали новое обширное помещение в доме 16/2 на Тверской, аккурат напротив того места, где в первой половине 1920-х находилось «Стойло Пегаса». Так родился легендарный Центральный дом актера — тот самый, что после странного пожара в 1991 году перебрался на Арбат, где и пребывает по сей день. И наконец, в 1939 году настал черед самого клуба: из своего уютного, но ставшего очень уж тесным полуподвала в Старопименовском переулке он перебрался в просторные хоромы бывшего Немецкого клуба на Пушечной улице, 9. И соответственно новому масштабу, но под руководством все того же «Домового» — Б.М. Филиппова стал называться Центральным домом работников искусств (ЦДРИ).

Так благодаря заботам партии, правительства и лично товарища Сталина интеллигенция была сгруппирована, поставлена под контроль, а в награду за это обеспечена кормушками.

Ну а уж о собственном «клубном» развлечении — как показал опыт Клуба работников искусств — творцы вполне были в состоянии позаботиться сами.

Только разрешите!

Без монополии на гарнир, но «с изюминкой»

Кстати, с кухней в советских клубных ресторанах с самого начала было все в порядке. Запеченными кабаньими боками, как в дореволюционном Охотничьем клубе, или фирменной индейкой под соусом с черносливом и курагой, как в элитном Английском клубе, там, конечно, не обкармливали. Но зато общий уровень приготовления в общем-то не слишком чувствительно отставал, а кое в чем — например, в соотношении «цена — качество» — мог дать фору и самым лучшим городским «дворцам еды».

Планка эта — благодаря, в частности, таким подвижникам, как Я.Д. Розенталь, — была де-факто поднята изначально, когда клубные рестораны еще не стали «придомовыми». Но законодательно закреплена в уже несколько раз упоминавшемся историческом постановлении правительства за номером 283 от 16 марта 1944 года. Название документа говорило само за себя: «Об организации магазинов и ресторанов в г. Москве для обслуживания работников науки, техники, искусства и литературы, а также высшего офицерского состава Красной Армии». Напомним еще раз, что по данному постановлению в живущей доселе по строгому военному распорядку столице открылось около полусотни ресторанов, в том числе двадцать ночных первого разряда, то есть с, как положено, широким ассортиментом блюд сложного приготовления, музыкой, эстрадными выступлениями артистов.

Тогда же к первому разряду отнесли все рестораны при домах творческих работников: ученых, архитекторов, писателей, кино, композиторов, актеров. А также аналогичные пункты питания при ЦДРИ, Доме Красной армии и Клубе летчиков.

Сегодня об этом помнят, наверное, только историки и ветераны, но на первых порах посетителей, причастных к науке, технике, искусству и литературе, во всех упомянутых в постановлении 1944 года заведениях угощали с 30-процентной скидкой. А представителей высшего офицерского состава Красной армии — вообще за полцены.

Привилегии эти продержались недолго. Однако и после их отмены щадящие карманы творцов расценки в местах их цехового пропитания так и остались доброй традицией вплоть до середины 1980-х годов. Об этом в уже упомянутой книге «Против кого дружите?» актер Евгений Стеблов вспоминал так: «Материально это почти ничего не стоило. Есть трояк — и ты в полном порядке. Ну а уж с десяткой — кум королю. Можешь, как говорится, «возлежать» в отдельном кабинете».

В советские времена без такой таблички на входных дверях не обходился ни один клубный дом ни одного уважающего себя творческого союза. За исполнением у дверей следили специальные дежурные. Обычно это были совершенно неумолимые женщины неопределенного возраста, которые не хуже современных секьюрити и без всяких «рамок» могли одним молниеносным взглядом провести фейсконтроль, чтобы без задержки пропустить особо уважаемых людей. Все остальные обязаны были предъявлять документальное свидетельство своего членства. В связи с чем, например, строгие дежурные на входе еще старого Дома кино на улице Воровского (нынешнего Театра киноактера на Поварской) всегда могли с подозрением спросить любого мужчину: «Член дома?» На что, рассказывали, известный кинодраматург Иосиф Прут, не растерявшись и нисколько не погрешив против истины, ответил: «Нет, с собой!» И был пропущен без предъявления.

Большинству же так триумфально проскользнуть не удавалось. Хотя возможности имелись. Нашлись бы лишь свободные места, не бог весть какая наличность, соответствующее удостоверение, приятель с таким удостоверением и конечно же знакомые в администрации и даже его величество случай.

Оказаться внутри круга, куда обычно не каждый вхож, было престижно. А уж как интересно — и говорить нечего. Дефицитных при социализме просмотров лучших зарубежных фильмов и, как правило, увлекательных «междусобойчиков» в таких домах всегда хватало.

Не говоря уж о том, что в каждом можно было встретить свою легенду, своих колоритных персонажей, собственные «фирменные» культурные и гастрономические хиты.

Созидательная деятельность и творческая фантазия били в этих стенах фонтаном. Причем без всякой монополии на цеховую исключительность. Лучшие капустники, например, проходили в штаб-квартире Всесоюзного театрального общества (ВТО) на улице Горького, 16/2. Именно сюда после вечернего спектакля, по обыкновению, слетались на свои «ночники» и орденоносные мастера, и бойкая театральная молодежь. Там же во время «хрущевской оттепели» появился на свет театр миниатюр «Синяя птичка» — можно сказать, один из главных очагов тогдашнего вольномыслия, где запросто можно было услышать, как артист, изображающий партийного докладчика, поучал: «Товарищи скульпторы, перестаньте ваять дурака!»

Был, однако, период, когда серьезную конкуренцию профессионалам — мастерам сцены создал очень задорный и весьма зубастый коллектив любителей из «Ансамбля верстки и правки» Дома журналистов, лидером которого был Зиновий Паперный. Цвет отечественной музыкальной культуры тяготел, конечно, к Дому композиторов. И в частности, к популярному в нем ресторану «Балалайка», где, кстати говоря, потрясающе готовили жареного карпа. Но самый дружный смех и бурные аплодисменты в середине 1960-х срывал своими исключительно остроумными вокальными пародиями мужской хоровой ансамбль «Кохинор и Рейсшинка» из Дома архитектора. Про местный ресторан осталось теплое воспоминание в «Актерской книге» М. Козакова: «Пришли, например, в Дом архитектора на традиционные блины. Сидим за столом у Шурки Ширвиндта. В ресторане дома — танцы, хохмы, всем весело…»

Скуке в кругу таких людей вообще места быть не могло. Зато какие были прорывы! К сожалению, сегодня почти не вспоминают, сколько больших, настоящих талантов раскрыли себя на подмостках того же ЦДРИ, распахнувшего свои двери в 1939 году на Пушечной улице. В 1954 году, когда над страной только-только задули первые ветры «оттепели», композитор и аккордеонист Борис Фиготин организовал при ЦДРИ Молодежный эстрадный оркестр. Чуть позже в этих же стенах он возглавил коллектив «Первый шаг», костяк которого составили студенты из различных, в том числе технических, столичных вузов. И очень скоро вывел его в число лучших в Союзе. Здесь, в оркестре и ансамбле ЦДРИ, начали свой путь на большую эстраду никому тогда еще не известные будущие знаменитые отечественные джазмены Г. Гаранян и А. Зубов, певица Майя Кристалинская, актеры Савелий Крамаров, Майя Булгакова, творчески вызревал уникальный мастер пантомимы Илья Рудберг; стартовал к всесоюзной известности вокальный квартет студентов Гнесинского института (впоследствии — квартет «Советская песня», а еще позднее — «Аккорд»).