В. Маяковский в воспоминаниях современников - Коллектив авторов Страница 50

– Ну, а вы все–таки спать пораньше ложитесь, а то что ж, научиться научитесь, а сил-то против "Евгения Онегина" не хватит. Берегите, берегите свои силы – они пригодятся.

Народу было много. Как ни упрашивал товарищ Гиль ребят из других коммун, они все же просачивались к нам и оставались. Когда Владимир Ильич и Надежда Константиновна стали уходить, то вся восьмиэтажная лестница была полна людьми. Товарищи из второй коммуны попросили его взглянуть, как живут во второй коммуне, но у них было полутемно – не хватало лампочек, и там только прошли, не задерживаясь.

На улицу мы решили не выходить, чтобы не создавать паники, да и Надежда Константиновна запротестовала, чтобы мы выходили на улицу неодетыми.

Взяв слово с Владимира Ильича, что он еще у нас побывает, мы пошли к себе и долго еще разговаривали о событии.

На всех нас этот вечер произвел огромное впечатление и несколько дней Вхутемас только и говорил о посещении коммуны Ильичей. Мы получили огромную творческую зарядку в своей работе.

А. М. Родченко . Работа с поэтом

В 1923 году я часто работал по заданию общества Добролет: рисовал марки, значки, рекламные плакаты. Однажды меня попросили сделать большой агитационный плакат. Был дан и текст: "Тот не гражданин СССР, кто не состоит акционером Добролета". Фраза длинная, громоздкая – язык сломаешь, пока выговоришь. Я решил "подправить" текст. Как ни старался, ничего путного не выходило. Махнув рукой, я сделал просто небольшую перестановку слов. Получились неуклюжие стишки: "Тот не гражданин СССР, кто Добролета не акционер".

Через некоторое время этот злосчастный плакат попался на глаза Маяковскому и Асееву. Они подняли на смех анонимного составителя неуклюжих стишков. Я страшно обиделся и стал ругать поэтов за то, что они сами не пишут тексты к плакатам и что художникам волей–неволей приходится браться за перо.

Не знаю, этот ли разговор навел Маяковского на мысль заняться рекламой или к этому решению Владимир Владимирович пришел самостоятельно, но вскоре он предложил мне делать вместе с ним рекламные плакаты для Гума (Государственный универсальный магазин). Вот первые плакаты, сделанные нами:

Нет места сомненью и думе:

Все для женщины только в Гуме.

Приезжий с дач, из городов и сел,

Нечего в поисках трепать подошвы,–

Сразу в Гуме найдешь все

Аккуратно, быстро и дешево.

Самый деловой, аккуратный самый,

В Гуме обзаведись мозеровскими часами.

Вслед за Гумом нашими заказчиками стали Мосполиграф, Резинотрест, Моссельпром, Чаеуправление. Работа спорилась. Плакаты, вывески, упаковки, обертки – теперь нашу продукцию можно было увидеть и на улице, и в магазине, и в руках покупателя. Росла, крепла новая реклама – советская. А это уже было принципиально важно для нас, работников левого фронта искусств.

Надо вспомнить те годы. Это было время нэпа, частной торговли. Не всегда потребитель легко находил дорогу к прилавку государственного магазина, случалось и так, что шустрый лавочник ловил его на полдороге бойко составленной вывеской, зазывным объявлением. А государственные учреждения мало делали для того, чтобы информировать население об ассортименте, популяризировать новинки торговли и прочее. Но, помимо того, что надо было покончить с этим косноязычием, требовалось еще дать бой той пошлости, мещанской прилизанности, которые пытались проникнуть и в рекламный плакат, и на конфетную обертку. Раньше реклама высокомерно изгонялась из сферы чистого искусства. Вместе с папиросной коробкой, пакетом печенья в руки потребителя попадала вульгарная, пошлая картинка. Бороться с этой дурной традицией и значило двигать новую, советскую рекламу, новую не только по содержанию, но и по форме.

К работе над советской рекламой Маяковский относился очень серьезно. В его глазах это был вид литературного оружия.

"Несмотря на поэтическое улюлюканье,– писал Маяковский в автобиографии "Я сам",– считаю "Нигде, кроме как в Моссельпроме", поэзией самой высокой квалификации". И словом и делом ратовал Маяковский за участие работников искусств в создании новой рекламы. Характерная деталь: Маяковский сам составил для Союза художников примерные тарифные расценки рекламных работ (текст, эскиз, художественное исполнение). Эти расценки были потом утверждены.

Работали мы так. Утром Маяковский обходил учреждения и принимал заказы. Возвращался он домой с портфелем, туго набитым всякими справочниками, ведомственными отчетами и прочим. Весь материал он добросовестно изучал, выписывал на бумажку интересные факты, цифры и после этого обдумывал темы. Вечером, часов в семь–восемь, я приходил к Володе за темами и текстом.

Иногда текст был уже готов, иногда дописывался при мне. Было интересно наблюдать за Маяковским в эти минуты. Обдумывая строку, он ходил по комнате, бубня про себя фразы и отбивая такт рукой. Потом быстро записывал на клочках бумаги сложившийся текст. Иногда он передавал мне вместе со стихами и рисунок, но каждый раз при этом деликатно говорил: "Вот это я нарисовал, но тебе, конечно, не нужно, это я так, для ясности".

После обмена мнений о том, как лучше решить в рисунке тему рекламы, я шел домой и тотчас же садился за эскизы. Приходили товарищи – студенты Вхутемаса – и, расположившись с кистями у меня в мастерской, принимались за работу. Я же делал новые эскизы, следил за исполнением, выполнял сам ответственные куски, намечал пропорции. Работали иногда до рассвета. Утром, часов в одиннадцать, я уже нес готовые плакаты Володе или он сам заходил за ними (мы жили тогда близко друг от друга).

Сдавал работу обычно сам Володя, я был с ним вместе у заказчиков только два раза.

Помню, как он сдавал серию плакатов в Чаеуправление. Один плакат почему-то вызвал сомненье. На плакате китаец был нарисован в фас; в вытянутых руках он нес цибики чая. Цибики дугой перекинуты в воздухе. Китаец смотрит на них вверх, как бы жонглируя. Сначала кто-то испугался, что китаец был изображен без косы. На это Маяковский заметил: "Коса есть, но она сзади, если повернуть его спиной, коса будет видна". Потом сомненье вызвали цибики. Почему цибики держатся в воздухе, это ведь нереально?

– Ну, известно, китайцы – фокусники...– под общий хохот присутствующих ответил Маяковский.

Плакат был принят.

В общей сложности было сделано до пятидесяти плакатов, до сотни вывесок, упаковок, оберток, световых реклам, рекламных столбов, иллюстраций в журналах и газетах. Маяковский не только писал текст, он и сам рисовал рекламные лубки, этикетки, плакаты. Однажды он сделал серию рекламных лубков о продукции Мосполиграфа. Это была изложенная в стихах история злоключений завканца, которому не везло на покупках у частника...1 В этих лубках все было сделано рукой Маяковского, за исключением надписей. Он не любил чертить и вымерять, а делал все от руки. Нарисует сразу карандашом, без помарки, после обведет тушью и раскрашивает. Видно было, что дается это ему легко и орудовать кистью ему приятно. Рисование было для него отдыхом, и он делался в эти минуты особенно ласковым и нежным. Часто он звал меня, чтобы помочь буквы выписать или вычертить что-нибудь. Ярко воскресают в памяти часы, проведенные вместе с Володей за составлением рекламных плакатов. Вот одна из записок того времени:

"Родченко.

Приходи ко мне сейчас же с инструментом для черчения. Немедленно.

В. Маяковский"

Одно время я много работал по фотомонтажу. Купил себе два аппарата – один репродукционный, другой жилетный "Кодак", единственный тогда хроникерский аппарат. Не было лишь увеличителя.