Как читать литературу как профессор. Живое и увлекательное руководство по чтению между строк - Томас Фостер Страница 12

позволяет Полу Берлину увидеть вьетконговский туннель, чего в реальной жизни ему никогда не позволит присущий ему ужас, и этот фантастический туннель оказывается одновременно и более продуманным, и более страшным, чем реальные. Вражеский офицер, приговоренный провести в нем остаток войны, принимает свой приговор со странной нелогичностью, которой мог бы гордиться Льюис Кэрролл. В туннеле даже есть перископ, через который Берлин может посмотреть на сцену из настоящей войны, своего прошлого. Очевидно, что эпизод мог бы иметь эти особенности и без ссылки на Кэрролла, но аналогия со страной чудес обогащает наше понимание того, что создал Берлин, усиливая наше ощущение необычности этой части его фантазии.

Этот диалог между старыми и новыми текстами всегда происходит на том или ином уровне. Критики говорят об этом диалоге как об интертекстуальности - постоянном взаимодействии между стихами или историями. Этот интертекстуальный диалог углубляет и обогащает читательский опыт, привнося в текст множество смысловых слоев, некоторые из которых читатель может даже не замечать. Чем больше мы осознаем возможность того, что наш текст говорит с другими текстами, тем больше сходств и соответствий мы начинаем замечать, и тем более живым становится текст. Мы вернемся к этому обсуждению позже, а пока просто отметим, что новые произведения ведут диалог со старыми, и они часто указывают на присутствие этого диалога, ссылаясь на старые тексты - от косвенных ссылок до обширных цитат.

Как только писатели узнают, что мы знаем, как ведется эта игра, правила могут стать очень хитрыми. Покойная Анджела Картер в своем романе "Мудрые дети" (1992) представляет нам театральную семью, чья слава зиждется на шекспировских постановках. Мы более или менее ожидаем появления элементов шекспировских пьес, поэтому не удивляемся, когда отвергнутая молодая женщина Тиффани появляется на телевизионной площадке в расстроенных чувствах, бормоча, в лохмотьях - одним словом, в безумии - и вскоре после ухода исчезает, очевидно, утонув. Ее выступление так же душераздирающе, как и выступление Офелии, любовного интереса принца Гамлета, которая сходит с ума и тонет в самой знаменитой пьесе на английском языке. Однако роман Картера не только о Шекспире, но и о магии, и кажущееся утопление - это классический прием обмана. Явно мертвая Тиффани появляется позже, к дискомфорту ее неверного любовника. Проницательная Картер рассчитывает на то, что мы зарегистрируем "Тиффани=Офелия", чтобы использовать ее вместо другого шекспировского персонажа, Геро, которая в "Много шума из ничего" позволяет своим друзьям инсценировать ее смерть и похороны, чтобы преподать урок своему жениху. Картер использует не только материалы из предыдущих текстов, но и свои знания о нашей реакции на них, чтобы дважды обмануть нас, настроить на определенный тип мышления, чтобы потом разыграть более крупный трюк в повествовании. Не нужно знать Шекспира, чтобы поверить в смерть Тиффани или удивиться ее возвращению, но чем больше мы знаем о его пьесах, тем прочнее закрепляются наши реакции. Ловкость повествования Картер бросает вызов нашим ожиданиям и заставляет нас держаться на ногах, а также берет то, что может показаться просто безвкусным инцидентом, и напоминает нам с помощью шекспировских параллелей, что нет ничего нового в том, что молодые мужчины плохо обращаются с женщинами, которые их любят, и что тем, кто не имеет власти в отношениях, всегда приходилось проявлять изобретательность, чтобы найти способы контролировать свои собственные отношения. Ее новый роман рассказывает очень старую историю, которая, в свою очередь, является частью одной большой истории.

Но что делать, если мы не видим всех этих соответствий?

Прежде всего, не волнуйтесь. Если история не очень хороша, то то, что она основана на "Гамлете", ее не спасет. Персонажи должны работать как персонажи, как сами по себе. Саркин Аунг Ван должна быть отличным персонажем, что она и делает, прежде чем мы будем беспокоиться о ее сходстве с известным персонажем наших знакомых. Если история хороша, персонажи проработаны, но вы не улавливаете аллюзий, отсылок и параллелей, значит, вы не сделали ничего хуже, чем прочитали хорошую историю с запоминающимися героями. Если же вы начнете улавливать другие элементы, параллели и аналогии, то поймете, что ваше понимание романа становится глубже и осмысленнее, сложнее.

Но мы прочитали не все.

Я тоже. И никто другой, даже Гарольд Блум. Начинающие читатели, конечно, находятся в несколько невыгодном положении, поэтому профессора полезны тем, что обеспечивают более широкий контекст. Но вы определенно можете добраться туда самостоятельно. Когда я был ребенком, я ходил с отцом на грибную охоту. Я никогда их не видел, но он говорил: "Там желтая губка" или "Там пара черных шипов". И поскольку я знал, что они там есть, мой взгляд становился более сосредоточенным и менее расплывчатым. Через несколько мгновений я и сам начинал их видеть, не все, но некоторые. И как только вы начинаете видеть сморчки, вы уже не можете остановиться. То, что делает профессор литературы, очень похоже: он говорит вам, когда вы подходите к грибам. Но как только вы это узнаете (а вы, как правило, находитесь рядом с ними), вы можете охотиться за грибами самостоятельно.

 

Если сомневаетесь, то это из Шекспира...

Что общего между Джоном Клизом, Коулом Портером, "Лунным светом" и "Днями в долине смерти"? Нет, они не являются частью какого-то коммунистического заговора. Все они участвовали в создании той или иной версии "Укрощения строптивой", написанной бывшим учеником перчаточника из Стратфорда-на-Эйвоне Уильямом Шекспиром. Клиз сыграл Петручио в постановке BBC полного собрания пьес Шекспира в 1970-х годах. Портер написал партитуру для "Целуй меня, Кейт", современной музыкально-комедийной версии, поставленной на Бродвее и в кино. Эпизод Moonlighting под названием "Атомный Шекспир" был одним из самых смешных и изобретательных в шоу, которое неизменно было смешным и изобретательным. Он был сравнительно верен духу оригинала и в то же время передавал сущность постоянных персонажей шоу. По-настоящему странной уткой здесь является "Дни Долины Смерти" - антологическое шоу 1950-1960-х годов, которое иногда вел будущий президент Рональд Рейган, а спонсором выступала компания Twenty Mule Team Borax. Действие их пересказа происходило на Старом Западе, и в нем полностью отсутствовал елизаветинский английский. Для многих из нас именно это шоу стало первой встречей с Бардом или первым намеком на то, что он может быть забавным, ведь в государственной школе, как вы помните, преподают только его трагедии. Эти примеры представляют собой лишь вершину айсберга, на которую опирается "Шрюд": кажется, что его сюжет можно постоянно перемещать во времени и пространстве, адаптировать, изменять, обновлять, класть на музыку, переосмысливать огромным количеством способов.

Если вы посмотрите на любой литературный период