Иронические юморески. Кванты смеха - Николай Николаевич Носов Страница 22

лазеечка в виде мыслишки, оправдывающей наше свинство, мы сейчас же ею воспользуемся («Дома надо сидеть, а он лезет ещё куда-то!», «Ему в крематорий пора, а он…» и т. д.). Для удовлетворения этого комфортабельного инстинкта иной человек может поступиться многим, в том числе и собственным достоинством. Некоторые молодые люди, вполне респектабельные на вид, настолько не заботятся о собственном достоинстве, что при всей своей двухметровости умудряются прошмыгнуть под локтем у какой-нибудь крошечной старушонки, торопясь занять раньше её место в вагоне. Ну, этих мы амнистируем авансом, понимая, что в них ещё затянувшееся детство играет. А вот те, которым под тридцать, под сорок – с них-то ведь и спрос больше. Эти, правда, под локтем не проскакивают (солидность не позволяет), но есть среди них такие, что если уж сядут, то так и будут сидеть, низенько опустив голову и уткнувшись носом в газету, словно их не учили в детстве, что, находясь в общественном месте, надо поживей вертеть головой в стороны, чтобы не пропустить невзначай того, кому твоя помощь может понадобиться, словно не говорили им, что в качестве оправдательной причины в данном случае никак не принимается то, что ты, к примеру сказать, крепко задумался или увлёкся чтением.

Ну учить-то их, наверно, учили, если не в детском возрасте, то хотя бы в юношеском, но они, видать, полагают, что такого рода жизнепрепровождение с опущенной головой не унижает их человеческое достоинство. Э, да шут с ним, с этим достоинством, думают, должно быть, они, какая от него польза! К тому же что оно такое, достоинство это самое? Как его прикажете понимать? Ведь на этот счёт единого мнения нет. Если верить четырёхтомному «Словарю русского языка» (изд. Академии наук СССР, 1957 г.), то достоинство – это «Уважение к себе, сознание своих прав, своей ценности», а также «Внешнее проявление сознания своей значимости, уважения к себе». Поскольку так, то как же я смогу проявить внешне сознание уважения к себе, если буду поминутно вскакивать, уступая кому-то там место? Это достойно скорее какого-нибудь мальчишки, школьника, а не человека солидного, полного сознания своей значимости. Я-то ведь и на работе у себя кое-что значу, и возраст у меня внушительный, так что пусть лучше вскакивают те, кто посопливее да поменее меня значат.

Но, с другой стороны, если верить четырёхтомному «Толковому словарю» Ушакова, то достоинство – это «Необходимые моральные качества, моральная ценность человека». То есть уже нечто совсем другое, как видите. Если по словарю Академии достоинство – это то, что человек думает о себе, то по Ушакову – это уже то, чем человек на самом деле является (то есть во мнении других людей), причём, конечно, не с одной производственной стороны, а вообще со стороны моральной, этической, нравственной.

Однотомный «Словарь русского языка» Ожегова определяет достоинство как «Совокупность свойств, характеризующих высокие моральные качества, а также сознание ценности этих свойств и уважения к себе». Это, пожалуй, наиболее полно и верно. Мы уважаем себя, сознавая общественную ценность наших моральных качеств. Мы чувствуем, что нам есть за что себя уважать, так как ведём себя достойно культурного человека (хомо сапиенс), и замечаем, что другие уважают за это нас.

Что ж, составители словарей тоже ведь не какие-нибудь оракулы или пророки, а всё те же люди, которым ничто человеческое не чуждо. И это имеет свою положительную сторону, хотя бы ту, что, даже не обращаясь к самой жизни, а лишь заглянув в словари, мы можем узнать, что думают и как живут люди. Одни, как нетрудно убедиться, думают и живут по словарю Академии и, хотя не имеют необходимых моральных качеств, относятся к своей особе с величайшей почтительностью и держат голову высоко (поскольку никому ведь не возбраняется иметь о себе самое высокое мнение). Другие живут по словарю Ожегова или Ушакова и, хотя признают ценность моральных качеств вообще, всё же не задирают особенно головы, поскольку сами-то придерживаются рубашечной философии. Одни полагают, что сохраняют достоинство, пока сидят, в стоячем же виде того достоинства уже не имеют. Другие думают: «А что такое достоинство?» Фу-фу, как любил говорить Чичиков, вещь совершенно неощутимая, а рубашка-то эвон, её и пощупать можно. Между этими двумя демографическими категориями существуют, без сомнения, и другие. Имеются и вполне безупречные люди. И таких множество, я бы сказал – подавляющее большинство. Так что положение в области вежливости и воспитанности у нас в общем благополучное. Отдельные промахи в счёт не идут, поскольку они всегда могут быть ввиду сложности обстановки (о чём уже говорилось).

И если у нас в этой области чего нет, то лишь одного. А именно:

Представьте себе сидящего в вагоне метро милого юношу (скажем, десятиклассника), вполне культурного вида, с хорошими манерами, которого никак не заподозришь в незнании правил вежливости, то есть такого, который без раздумий уступит место не только какой-нибудь древней старушке, но даже и не окончательно ещё пожилому мужчине. Вообразите ещё сверх того стоящую рядом девушку, его ровесницу, чудесное создание удивительной красоты. Девушка вошла в вагон позже, когда все места уже были заняты, и теперь, естественно, едет стоя.

Итак, представляете себе?.. Поезд мчится, стучат колёса, на остановках хлопают двери, входят новые пассажиры. От внимания нашего милого юноши не ускользает красота его юной спутницы. С невольным восхищением он поглядывает снизу вверх на стоящее перед ним «мимолётное видение», на этого, как выразился поэт, «гения чистой красоты», и испытывает явное эстетическое наслаждение. На губах его играет улыбка счастья. Его ресницы всё чаще вскидываются кверху, а глаза с трудом, да и то ненадолго, отрываются от лица незнакомки. Но странное, однако ж, дело! Молодой человек почему-то не чувствует вместе с тем позыва послужить прекрасному и, поднявшись с места, предложить своей спутнице сесть.

И он прав (скажем сразу, чтоб не пускаться в излишние рассуждения), потому что не хочет быть смешным. Он же видит, что перед ним не старуха, не инвалид безногий, не женщина с ребёнком и даже не беременная. А уступать место женщине просто так, за то, что она женщина, это ещё под каким соусом? Ведь – равноправие! Если бы он уступил вдруг девушке место, получилось бы – только за то, что она красавица. И это тотчас же бросилось бы всем в глаза (не устоял, дескать, парень! Ха-ха! Не выдержал!). А что, если бы девушка оказалась и не с такой блестящей внешностью, а чуть покурносее, и не ровесница, а на год или на два старше, а может быть, и на все