Сергей Нечаев - Александр I. Самый загадочный император России Страница 12

С этими словами можно согласиться, но только отчасти, ибо император Александр легко увлекался какими-то идеями и какими-то людьми, поддавался влиянию, но при этом часто менял свои пристрастия и очень многое не доводил до конца. Долго продержаться с такой "поддержкой" было трудно, но Михаил Михайлович держался.

4. АЛЕКСАНДР ПРОТИВ НАПОЛЕОНА

Затаенная вражда опаснее явной.

Великий князь Николай Михайлович отмечает:

"Хотя Бонапарт всячески старался заручиться симпатиями русского императора, несмотря на ряд неудач, но чаша и его терпения вскоре переполнилась".

Как это понимать?

А это следует понимать так: Бонапарт с его потрясающей способностью быстро ориентироваться в самой сложной обстановке сразу же понял, что "Франция может иметь союзницей только Россию". Этот вывод он сформулировал уже в январе 1801 года, а вот к пониманию этой истины он пришел еще раньше — где-то в начале 1800 года. Для будущего императора французов это было очевидно, но его заботило не отношение к этому во Франции, а то, как добиться союза с Россией, какими средствами, какой ценой?

Сначала расчеты Бонапарта строились на взбалмошном характере Павла I. При этом сам Наполеон был уверен: Франция и Россия "созданы географически, чтобы быть тесно связанными между собой". Интересы Франции и России практически нигде не пересекались так остро, как это имело место в отношениях между Францией и Англией.

Историк А.З. Манфред отмечает:

"Экспансия буржуазной Франции и экспансия русского царизма шли в главном по разным, несоприкасающимся направлениям. Огромная континентальная страна, простиравшаяся от Балтийского и Черного морей до Тихого океана, Россия как европейская и мировая держава была, естественно, заинтересована во всех вопросах Европы и мира. Но в ее политике по отношению к Франции не было тех имманентных противоречий, которые были присущи англо-французским отношениям. Следовательно, если и возникали разногласия по тем или иным вопросам (а они, естественно, должны были возникать), то они не затрагивали коренных интересов обеих стран".

Как видим, стратегический вывод Наполеона имел под собой весьма прочные основания.

Когда Павла I не стало, Наполеон был очень огорчен, но ему, вопреки ожиданиям, удалось найти пути соглашения с новым русским императором. Он послал в Россию с поздравлениями по поводу восшествия на престол Александра I умного и сдержанного Дюрока, который сумел понравиться Александру. Да и Александр Дюроку тоже понравился.

А.З. Манфред пишет:

"Оба молодые (им не было и тридцати лет), они сумели найти дружеский тон, умело дозируемый сознанием разницы положения. Переговоры быстро пошли вперед, и 26 сентября (8 октября) в Париже был подписан мирный договор между Французской республикой и Российской империей".

По мнению этого историка, "это был несомненный успех французской дипломатии, одна из крупных ее побед. Без нее. вероятно, не был бы возможен и Амьен".

Теперь, когда стало понятно, почему Бонапарт "всячески старался заручиться симпатиями русского императора", следует разобраться в том, из-за чего "чаша его терпения вскоре переполнилась".

Дело в том, что послом России во Франции с 1801 года был граф А.И. Морков. По словам Н.М. Карамзина, это был человек "знаменитый в хитростях дипломатической науки", и он считал необходимым противодействовать дальнейшему усилению Франции. Полагая, что разрыв с Францией и сближение с Англией соответствуют интересам России, он в 1803 году воспрепятствовал осуществлению плана Наполеона прибегнуть к посредничеству Александра I по вопросу о Мальте.

Л.Н. Толстой в романе "Война и мир" рассказывает, что Бонапарт однажды, желая испытать Моркова, "нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него". В ответ Аркадий Иванович "тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта".

Подобное поведение русского посла, часто граничившее с дерзостью, и его откровенные антифранцузские настроения привели к большим проблемам. В результате по настоянию Наполеона Александр отозвал А.И. Моркова из Парижа, заменив его Петром Яковлевичем Убри, дипломатом голландского происхождения, отец которого приехал в Россию и служил советником в Коллегии иностранных дел. Кстати сказать, именно Убри вел в Париже активную разведывательную деятельность, именно он 28 августа 1804 года (через пять месяцев после расстрела герцога Энгиенского) вручил Министерству иностранных дел Франции ноту о разрыве отношений между Россией и Францией.

Убри выехал из Парижа 20 сентября 1804 года. Одновременно было предписано покинуть Санкт-Петербург французскому представителю генералу Жозефу д’Эдувиллю. В ответ, как пишет великий князь Николай Михайлович, Наполеон приказал Талейрану написать ноту протеста, "но пересолил. В ответе было прямо сказано, что, когда в Петербурге был умерщвлен император Павел <…>, никто из заговорщиков не был наказан. Этот намек Наполеона никогда не был ему прощен…"

Император Александр I всегда имел склонность к внешней политике. В июле 1801 года, начиная вырабатывать основы своей внешней политики, он рассуждал так:

"Великая держава, если она руководствуется справедливостью, может действовать открыто <…>. Мои посланники обязаны защищать интересы великой империи, действовать твердо и прямодушно, но они не должны забывать, что их государь никогда не пожелает злоупотреблять своим могуществом, что он уважает права и правительств, и независимость наций".

Следует отметить, что Александр вступил на престол в весьма бурное время. Его отец, император Павел I, недовольный действиями своих союзников, сблизился с тогдашним французским правительством и объявил в 1801 году войну Англии. После этого грозный британский флот двинулся в Балтийское море и остановился в виду русских берегов. В сентябре 1800 года англичане захватили Мальту, и Павел I начал формировать антианглийскую коалицию, в которую должны были войти Швеция, Пруссия и Дания. А 12 (24) марта 1801 года Павла I не стало.

Александр, заняв место отца, изъявил желание прекратить эту никому не нужную войну, и Лондон с радостью принял это предложение. В результате 5 (17) июня между обеими державами был подписан мирный договор. А потом последовали мирные договоры с Испанией и Францией.

А вскоре (в марте 1802 года) был заключен Амьенский мир между Францией и Англией, означавший распад Второй анти-французской коалиции.

Александр I. Художник Дж. Доу

Все уже клонилось к заключению общего мира, к утверждению спокойствия и благоденствия. Но, к сожалению, в Европе Александр правил не один. Примерно в одно время с ним возник на горизонте, как пишет Н.И. Греч, "блистательный метеор, с необычайной силой сжавший в себе все бурные стихии кровавой революции французской". Это был Наполеон Бонапарт, который "изумил величием своего гения весь тогдашний мир; он успокоил Францию, победил и усмирил несметных врагов ее, пролил реки обилия и богатства на свое отечество, озарил его блистательною славою, но недолго пользовался бескорыстным удивлением современников". Бесконечные нарушения прав человека, покушения на чужую собственность, жертвование общим благом ради возвышения членов своего многочисленного семейства и, наконец, злодейское убийство ни в чем не повинного герцога Энгиенского — все это открыло глаза Европе.

Первой восстала против него Англия. Что же касается Александра, то он с самого начала возненавидел Наполеона, которого считал "исчадием ада", "злым гением" революции и своим главным конкурентом. Про него он говорил: "Наполеон или я, я или он, но вместе мы не можем царствовать". Или вот еще его слова: "В Европе нет места для нас обоих. Рано или поздно один из нас должен уйти".

А в 1802 году, когда Наполеон объявил себя пожизненным консулом, Александр написал Лагарпу:

"Я совершенно переменил, так же как и вы, мой дорогой, мнение о первом консуле. Начиная с момента установления его пожизненного консульства, пелена спала: с этих пор дела идут все хуже и хуже. Он начал с того, что сам лишил себя наибольшей славы, которая может выпасть на долю человеку. Единственно, что ему оставалось, доказать, что действовал он без всякой личной выгоды, только ради счастья и славы своей родины, и оставаться верным Конституции, которой он сам поклялся передать через десять лет свою власть. Вместо этого он предпочел по-обезьяньи скопировать у себя обычаи королевских дворов, нарушая тем самым Конституцию своей страны. Сейчас это один из самых великих тиранов, которых когда-либо производила история".

Как видим, забота о конституционном строе Франции тогда беспокоила Александра. И его слова вовсе не следует считать демагогией, так как все последние годы он исповедовал именно эти принципы, да и процитированное выше письмо носило сугубо личный характер. Вывод: Александр совершенно верно уловил державные претензии корсиканца.