Сергей Нечаев - Александр I. Самый загадочный император России Страница 11

И ничего странного в этом нет, ибо новому правительству нужны были новые чиновники, подготовленные по-европейски, а старая система образования уже не отвечала этим требованиям.

В результате в 1802 году, то есть почти сразу же после вступления Александра на престол, было учреждено Министерство народного просвещения и образовано шесть учебных округов: Московский, Петербургский, Виленский, Дерптский (Тартуский), Харьковский и Казанский. Каждый из учебных округов возглавлял соответствующий попечитель.

Указ Александра I от 1803 года предполагал создание новой системы образования, основанной на принципах бессословности и состоящей из четырех уровней (разрядов): бесплатные приходские училища — бесплатные уездные училища — губернские гимназии — университеты. Всей системой образования должно было ведать Главное управление училищ.

Учебные округа возглавили попечители, а над ними встали ученые советы при университетах, которые должны были методически руководить всеми учебными заведениями своего учебного округа.

Кстати сказать, в годы правления Александра I было основано пять университетов: в 1802 году — в Дерпте (Тарту), в 1803 году — в Вильно, в 1804 году — в Казани и Харькове. А открытый в 1804 году в Санкт-Петербурге Педагогический институт был преобразован в университет в 1819 году.

Интересно отметить, что новый университетский устав поначалу предоставил университетам очень большую автономию: они могли сами выбирать ректора и профессоров, имели собственный суд, высшая администрация не могла вмешиваться в их дела и т. д. Но при этом высшее образование в России, естественно, было доступно лишь привилегированным сословиям.

Событием в истории российского образования стало открытие лицеев — закрытых привилегированных учебных заведений, программа которых была рассчитана на шесть лег. Уровень знаний, который давали лицеи, был близок к университетскому, и они готовили элиту общества. Достаточно сказать, что в Царскосельском лицее под Санкт-Петербургом, основанном по указу Александра I в 1810 году помимо А.С. Пушкина, И.И. Пущина, В.К. Кюхельбекера и А.А. Дельвига учились будущий министр иностранных дел А.М. Горчаков, будущий тверской губернатор А.П. Бакунин, будущий академик М.А. Корф и многие другие.

Сверх того были учреждены Институт Корпуса путей сообщения, училища Инженерное, Артиллерийское и Кораблестроительное, Школа гвардейских подпрапорщиков, военные училища в Туле и Тамбове, институты и кафедры восточных языков и т. д.

Академии наук, художеств и медико-хирургическая были при Александре преобразованы и усовершенствованы. Под покровительством императриц Марии Федоровны и Елизаветы Алексеевны стали процветать институты для воспитания благородных девиц.

Одним словом, как пишет великий князь Николай Михайлович, в первые годы правления Александра "все оживилось на почве просвещения".

Безусловно, развитие реформ при Александре I нельзя рассматривать в отрыве от имени такого человека, как Михаил Михайлович Сперанский.

По свидетельству великого князя Николая Михайловича, его возвышение стало "неожиданным для современников" и возбудило "в публике самые противоположные толки, а при дворе вызвало зависть". Это и понятно, ведь Сперанский был сыном бедного священника и воспитанником семинарии. Своими первоначальными успехами по службе он был обязан покровительству генерал-прокурора князя А.Б. Куракина (он был учителем в доме Куракиных). Проявил он себя и при его преемниках П.В. Лопухине и А.А. Беклешове. А императору Александру о нем много говорил граф В.П. Кочубей. Все они уважали Сперанского и "пользовались им и его пером для всяких работ и проектов". При этом все эти люди очень ценили ум и работоспособность Михаила Михайловича.

После восшествия Александра I на престол Сперанский в звании статс-секретаря поступил к Д.П. Трощинскому, бывшему докладчиком при царе, а после учреждения министерств — к министру внутренних дел В.П. Кочубею.

Биограф Сперанского В.И. Новаковский отмечает:

"Кочубею <…> нужен был человек, который бы занялся приготовительными работами к образованию его будущего министерства. Искусный в выборе людей, он тотчас остановился на Сперанском, имя которого гремело уже в чиновничьем мире, и втайне поручил ему эти работы. Сперанский охотно взялся за них и, сказавшись больным, перестал являться на службу; он рассчитал, что ему гораздо выгоднее служить при образованном, светском и знатном вельможе, притом любимце государя, чем при начальнике хотя умном и дельном, но зачерствелом в старой приказной колее, с отсталыми понятиями, несогласовавшимися с направлением нового царствования, при человеке, кроме того, звезда которого клонилась уже к падению".

Понятно, что Д.П. Трощинский при этом обиделся, ибо лишился в лице Сперанского своей правой руки, но В.П. Кочубей написал тогда императору:

"Сперанский должен необходимо состоять исключительно при Министерстве внутренних дел и быть поставлен вне всякого прикосновения к прежнему месту своего служения. Зависимость от двух начальников была бы неуместна…"

В результате Сперанский, назначенный управлять Департаментом по государственному благоустройству, быстро стал "душою всего департамента и делал разные перемены, а еще более предполагал их сделать".

Во время болезни В.П. Кочубея доклады императору Александру делал Сперанский, и это стало поводом для их сближения. По словам В.И. Новаковского, Александр был так "очарован отчетливостью докладов, ловкостью и сметливостью в исполнении повелений своего статс-секретаря, умевшего на лету ловить и угадывать каждое слово, что с этого времени стал давать ему разные личные поручения". Как отмечает великий князь Николай Михайлович, "Александр скоро привык к новому для него человеку".

В 1809 году М.М. Сперанский был произведен в тайные советники, что соответствовало чинам генерал-лейтенанта и вице-адмирала. Подобное возвышение "скромного труженика" заставило тогдашнюю аристократию и чиновничий мир вздрогнуть.

В том же 1809 году Сперанский обратил на себя внимание своей активной деятельностью по преобразованиям в государстве. При этом он явно находился под впечатлением своего знакомства с Наполеоном. Став заместителем министра юстиции, Сперанский приступил к коренной ломке существовавшего в России строя, и основанием для его проекта стали Кодекс Наполеона и французская Конституция 1799 года. Как отмечает В.И. Новаковский, после посещения Эрфурта он "очарован был как Наполеоном, так и всем французским. Из сравнения русского с французским еще яснее увидел он необходимость задуманных им преобразований в своем государстве, где все казалось дурно и потому требовало переделки".

Основной мыслью Сперанского была централизация власти. По его мнению, император должен был обладать всей полнотой власти, а под ним должен был находиться Государственный совет "как посредник между царской властью и прочими управлениями". Этими прочими управлениями должны были стать Государственная дума (законодательное учреждение), министерства (исполнительное учреждение) и Судебный сенат (судебное учреждение). Ниже должны были находиться местные органы: губернские, окружные и волостные.

Став любимцем императора, Сперанский почувствовал свою силу. Он с необыкновенным жаром взялся за дело.

М.М. Сперанский. Художник МЛ. Васильев

К сожалению, Сперанский был один и единомышленников у него было мало. Да и сама Россия, как уже говорилось, тогда еще не была готова к такой коренной ломке. В результате из всех его задумок увидел свет, по сути, лишь Государственный совет, торжественно открытый в январе 1810 года. По меткому определению великого князя Николая Михайловича, "на деле вышло, что гора родила мышь".

Но и Государственный совет — это было немало. И, естественно, преобразования и проекты Сперанского вызвали множество толков и даже порицаний, как это бывает и при всякой реформе, когда старое заменяется новым.

Конечно же Михаил Михайлович наделал немало ошибок.

В.И. Новаковский пишет:

"Финансовыми своими операциями, особенно возвышением налогов как мерою для покрытия государственных долгов, он возбудил неудовольствие и в народе; а враги, которых у него теперь было много, пользуясь этим, делали самые нелепые толкования исходивших от него бумаг по финансовой части. Но если Сперанский как человек во многом мог ошибаться, то нельзя было отнять у него самого пламенного стремления к добру, правде, ко всему возвышенному. Верный своему правилу: "не устрашаться ропотом, слухами или злословием, он бесстрашно шел к своей цели; а как государственный секретарь, пользовавшийся необыкновенным доверием императора, он имел полную возможность дать ход своим преобразовательным идеям, потому что он же проводил их через Государственный совет, а главное, подносил на высочайшее утверждение, причем при разногласии членов совета государь принимал его сторону".