А. Манько - Брачные союзы Дома Романовых Страница 14

Однако болезненному Федору Алексеевичу пришлось мало пожить с молодой супругой. Еще 16 апреля 1682 года, в день светлого Воскресенья, он совершал торжественный выход к заутрене в Успенский собор, а 27 апреля, через два месяца с небольшим после своей свадьбы, на двадцать первом году жизни, скончался. Пятнадцатилетняя царица Марфа Апраксина осталась вдовой.

Смерть Федора Алексеевича остро поставила вопрос о преемнике престола, и вопрос этот мог разрешиться только поединком двух придворных партий.

Как только закрылись глаза Федора Алексеевича, по обычаю гулко и заунывно зазвучал «Вестник» — большой московский колокол из Кремля, объявляя православным о смерти царя в четыре часа пополудни. Дворцовая площадь стала наполняться осиротевшим народом, который пришел, чтобы проститься с покойным царем и узнать имя нового Государя земли русской.

Тело покойного Федора было выставлено на парадном одре для прощания: богатые и бедные — все допускались во дворец. Все прощались с усопшим, целовали руку мертвого, потом кланялись царевичам-наследникам — Иоанну и Петру. Оба стояли грустные от потери брата и принимали подданных, которые целовали их руки.

Печальный звон на сей раз производил особенно тревожное впечатление на москвичей: Федор Алексеевич не оставил потомства ни от одной из двух своих супруг, и народ не знал наследника престола. Иоанну было шестнадцать лет и он мог бы царствовать, но, слабый телом, мог не вынести трудов державного правления. Московский люд с горестью размышлял: изнемогая под тяжестью царских дел, упустит Иоанн из своих рук бразды правления — и не будет спокойствия на Руси.

Но была мысль и о другом наследнике престола — о царевиче Петре. Именно он вселял надежду в души подданных, которые все больше склонялись к мысли отдать царство в руки крепкого младшего наследника. Так думал народ московский.

Пока народ прощался с прахом своего вчерашнего владыки, патриарх Иоаким с высшим духовенством и боярами удалился в переднюю палату дворца совещаться о том, кому же быть царем на Руси, кому из двух царевичей вручить скипетр и державу: старшему по наследству, но слабому телом и умом Иоанну, или малолетнему, но с крепким здоровьем и с явными способностями Петру?

В обширной палате со сводами, где собиралась знать, у одной из ее стен стоял золотой царский трон с колонцами по сторонам, острыми кверху, вверху блестел двуглавый орел. На правой стороне от престола на невысокой серебряной пирамиде, на золотой парче лежала держава, украшенная самоцветными камнями. Пол устилали богатые ковры, а стены были украшены иконами да серебряными подсвечниками с восковыми свечами. Вдоль стен тянулись в четыре ступени скамьи, покрытые красным сукном, на которых сидели патриарх, митрополиты, архиепископы, бояре, окольничьи и думные дворяне.

Н. И. Костомаров об этой необычной в русской истории ситуации писал так: …Возведение Ивана на престол повлекло бы за собою на все время царствования необходимость передать правление в чужие руки, и естественно прежде всего усилило бы значение власти Софьи как самой умной из особ царской фамилии. Избрание Петра потребовало бы также боярской опеки на непродолжительное время. Нужно было решить вопрос тотчас же, и вот, в самый день смерти Федора, как только удар колокола возвестил Москве о кончине царя, бояре съехались в Кремль. Между ними уже большинство было на стороне Петра; главными руководителями его партии были два брата Голицыных: Борис и Иван, и четверо Долгоруких (Яков, Лука, Борис и Григорий), Одоевские, Шереметевы, Куракин, Урусов и другие. Бояре эти прибыли на совет даже в панцирях [12], опасаясь смятения. Бывший любимец царский, Иван Языков, не выказывал явного расположения ни к той, ни к другой стороне.

Патриарх Иоаким, как самое почетное лицо после царя, председательствовал в этом совете духовных и светских сановников и держал к ним речь о необходимости немедленного выбора между двумя братьями умершего бездетного царя — «скорбным главою» Иоанном и отроком Петром. Он спрашивал: кого желают избрать царем? Совет разделился: большинство было за Петра, некоторые поддерживали право первородства царевича Ивана. Чтобы прекратить недоумение, патриарх предложил совершить избрание царя согласием всех чинов Московского государства.

Немедленно созваны были на кремлевскую площадь служилые, всякого звания гости, торговые, тяглые [13] и всяких чинов выборные люди.

За несколько месяцев перед тем, в декабре 1681 года, царь Федор указал созвать земский собор «для уравнения людей всякого чина в платеже податей и в отправлении выборной службы». Выборные люди были тогда налицо в Москве и по зову патриарха могли немедленно явиться в Кремль для выбора царя.

Выборные люди были спрошены с Красного крыльца патриархом: «Изволением и судьбами Божьими, великий государь царь Федор Алексеевич всея Великия, и Малыя, и Белые России, оставя земное царствие, переселился в вечный покой. Остались по нем братия его, государевы чада: великие князья Петр Алексеевич и Иоанн Алексеевич. Кому из них быть преемником? Или обоим вместе царствовать? Объявите единодушным согласием намерение свое перед всем ликом святительским, и синклитом царским и всеми чиновными людьми».

Неудивительно, что все члены московского государства высказались в пользу Петра. Слабоумие Ивана было всем известно. Вероятно, многим также известны были и проблески необыкновенных способностей младшего царевича. Выборные закричали: «Да будет единый царь и самодержец всея Великия и Малые и Белые России царевич Петр Алексеевич!»

Но раздались и противные голоса. Главным крикуном был дворянин Максим Исаевич Сумбулов. Он начал доказывать, что первенство принадлежит Ивану Алексеевичу. Его поддерживали немногие, особенно из стрельцов. Патриарх снова сделал вопрос: «Кому на престоле российского царства быть государем?» Раздались было снова голоса в пользу Ивана, но их покрыл громкий крик: «Да будет по избранию всех чинов Московского государства великим государем-царем Петр Алексеевич».

Новоизбранный царь находился в это время в хоромах, где лежало тело Федора. Патриарх и святители отправились к нему, нарекли царем и благословили крестом, а потом возвели на престол, и все бояре, дворяне, гости, торговые, тяглые и всяких чинов люди принесли ему присягу, поздравляли его с восшествием на престол и подходили к царской руке.

Тяжело это было царевне Софье, но и она, вместе с сестрами, должна была подходить к Петру и поздравлять с избранием на царство сына ненавистной мачехи.

Во все концы Московского государства отправлены были гонцы приводить к присяге народ.

Мать малолетнего царя Петра, вдовствующая царица Наталья Кирилловна Нарышкина была объявлена правительницей России. Она послала гонца за Артамоном Матвеевым, чтобы тот возвратился в Москву.

Итак, не род Нарышкиных, а здравый разум и государственные интересы определили, кому быть на царстве. Казалось, опять все принимало прежний вид, Москва и с нею вся Русь успокоились, и тишина становилась уделом мирных жителей.

Однако в действительности же смерть царя Федора Алексеевича и избрание на престол Петра неизбежно обострили и сделали явной борьбу за власть двух придворных партий — Милославских и Нарышкиных, которые до сих пор действовали только с помощью интриг [14]. И в этой открытой и решительной схватке разыгрались самые кровавые события допетровской истории Российского государства. Заметим, что в то же время эти события представляют одну из самых интересных страниц минувшего. Здесь есть все, что привлекает внимание любопытного почитателя отечественной истории: драматическое движение, игра страстей, борьба кланов царского семейства, первые нововведения. На первом плане этой исторической картины находятся главные действующие лица — царевна Софья, князь Голицын и юный Петр. Позади них мы видим достойного и несчастного Артамона Матвеева, вечно интригующего Ивана Милославского, князя Хованского с его честолюбивыми помыслами, и вдали — массу буйных стрельцов, с одной стороны, а с другой — сподвижников деятельного Петра, его потешные отряды. Все это — панорама завершавшегося XVII столетия.

Всенародное избрание царем Петра чрезвычайно ужаснуло царевну Софью Алексеевну, ибо в одночасье рухнула давно и тайно вынашиваемая ею мечта о единоличной власти. Опять на ее пути та же ненавистная ею мачеха, и она, царевна, должна будет войти вновь в закрытые двери терема. Но нет, игра еще не проиграна безнадежно, задуманный план сохраняется: однако теперь к цели остался один путь — через кровь. Умная, энергичная и властолюбивая Софья возглавила партию Милославских и твердо решила бороться за власть любыми средствами. Само развитие ситуации на кремлевском Олимпе впервые так остро поставило перед партией Милославских вопрос — быть или не быть?! И решение этого вопроса царевной Софьей и Милославскими превратило 80-е годы XVII века в один из самых драматических периодов российской истории.