Юрий Липовский - Самоцветное ожерелье Гоби Страница 14

Тут мы достали из кузова нашей машины брезентовые мешки с окаменелым деревом и высыпали перед собравшимися их содержимое.

Из груды камней я выбрал несколько кусков розовокрасного цвета, похожих на агат, и показал их американцу. Пришлось поведать Биллу о знаменитом окаменелом дереве из Петрифилд-Форест в штате Аризона, о его великолепной опаловой игре цветов, о том, как мы, геологи, искали аналогичный материал в Гоби и, наконец, нашли его здесь, у горы Эрдэнэ-Цогт.

— Это здорово! — воскликнул восторженно Билл. — Предлагаю выпить по этому поводу и заодно отметить наше знакомство!

И, видя мое замешательство, он стал горячо говорить о том, как давно искал встречи с русскими, хотел сам понять, что они за люди и чем отличаются от американцев. Но ему не везло: случая поговорить с русскими по душам не представилось ни в Москве, ни в Улан-Баторе. И вот теперь, перед отъездом в Штаты, он не хочет упустить последний шанс.

Я согласился, и, спустя несколько минут, все сидели в центре юрты за бутылкой виски. Как часто бывает при подобных встречах, очень скоро разговор пошел по душам. Я узнал, что Билл родом из небольшого городка в штате Миссисипи, где занимается предпринимательством вместе со своим старшим братом.

— Мой брат — мелкий бизнесмен, — рассказывал Билл, — он в основном делает деньги, а я ему помогаю их тратить!

Оказалось, что у Билла нет семьи, он старый холостяк и все свободное время посвящает туризму, кино-и фотолюбительству.

Его заветная мечта — открыть свое дело, свою фотолабораторию. И еще: снять фильм о жизни животных среди дикой, первозданной природы где-нибудь в Канаде или в Монголии.

Откуда так хорошо знает русский язык? Изучил самостоятельно (говорит об этом с гордостью). А интерес к России, к русским, привил ему отец, который в 45-м встречался с русскими на Эльбе.

Сам же Билл мало что знает о войне. Детство его прошло в тихом провинциальном городке на Миссисипи. И даже война и великие потрясения в далекой Европе не внесли существенных перемен в его жизнь. Как обычно, Билл и его сверстники с неохотой ходили в школу, но зато с азартом играли в бейсбол, а по вечерам торговали газетами, выкрикивая при этом сенсационные новости о боевых действиях союзников в Европе. Но эти новости не затрагивали сердца Билла, и вряд ли могла привлечь его внимание какая-то Эльба, где в то время американские парни братались с русскими солдатами.

Я слушал Билла, а мысль цеплялась за далекое от меня, давно забытое слово «Миссисипи». Когда же это было? Ах, да, — в незабываемые военные годы — в самые трудные и тяжелые в жизни моего поколения. В те годы я и некоторые мои сверстники, познав ленинградскую блокаду, мучительный голод и бомбежки, оказались в небольшом волжском городе. И хотя город находился в глубоком тылу, все в нем напоминало о войне: белые треугольнички полевой почты, печальные известия с фронтов, школы, оборудованные под госпитали, слепой инвалид с обгоревшим лицом, игравший на гармони «Синий платочек». Единственной отдушиной среди всеобщего горя, тоски и страха за жизнь близких были для нас, мальчишек, книжки. Вот тогда и завладела моим вниманием река с ласковым названием Миссисипи, по которой Том Сойер и Гекльберри Финн совершали свои путешествия.

С Америкой мы тогда ладили. В памяти сохранились такие приметы того времени, как американский яичный порошок и тушенка, студебеккеры на улицах нашего города, веселые голливудские фильмы, чудесный джаз Гленна Миллера, звучавший по радио и в кино. Казалось, это будет всегда.

Однако вскоре все резко изменилось: в отношениях с Америкой наступило похолодание, перешедшее в, казалось, беспросветный период «холодной войны». И вот теперь, спустя многие годы, находясь в Гоби, словно на другой планете, я впервые увидел американца, отлично его понял и убедился, как сильно он отличается от создававшегося годами стереотипа.

Встрепенувшись от размышлений, я заметил, что мы остались с Биллом одни: монголы перешли в соседнюю юрту. Остался в юрте лишь старый безучастный ко всему Лубсан, тихо посапывавший на железной кровати за ситцевым пологом.

— О чем задумался, Юри! — бросил Билл, разливая в пиалы остатки виски. — Давай теперь выпьем за эту райскую пустыню, которая нас сюда позвала и познакомила!

— Эта райская пустыня, Билл, не только услаждает нас, но и грозно предостерегает. Тебе не приходилось слышать о «мертвом слое» Гоби? Мы, геологи, часто встречали этот мертвый слой — выжженную красную землю с костями гигантских ящеров-динозавров. Так вот, по мнению специалистов, примерно 65 миллионов лет тому назад на границе мелового и третичного периодов в эволюции Земли произошла глобальная вселенская катастрофа. Она вызвала гибель всего живого, в том числе и динозавров (монголы называют их лу-драконами). В музее Улан-Батора экспонируются скелеты двух динозавров, сцепившихся в последней яростной схватке в момент всеобщей гибели, которая произошла мгновенно.

— А отчего это случилось, Юри? — заинтересовался Билл.

— Многие исследователи, в том числе и американские, объясняют гибель динозавров столкновением Земли с гигантским астероидом, вызвавшим последствия, сходные с массовым применением ядерного оружия. В подтверждение этой гипотезы приводится тот факт, что в слоях Земли с костями динозавров обнаружено высокое содержание сажи, в 10 тысяч раз большее, чем при обычных лесных пожарах. Есть и другие доказательства.

— Это очень интересно! — сказал Билл. — Но я все же оптимист, верю в коллективный человеческий разум — он не допустит атомной катастрофы.

— Эх-хаа! — вдруг послышался глухой, хрипловатый голос из глубины темной юрты. И тут мы увидели старого Лубсана, сидевшего на кровати и нюхавшего табак из халцедоновой табакерки. Чихнув несколько раз, он поднял свою седую, как лунь, голову и устремил на нас неподвижный гипнотизирующий взгляд.

— Послушайте меня, старика, молодые люди, — промолвил Лубсан, едва шевеля темными полосками губ. — Мир един, и все в этом мире — природа, люди, животные — движутся от своего начала и до своего конца, за которым новое начало. Нет ничего постоянного и неподвижного, все движется по своему, определенному Высшим космическим разумом кругу — рождается, живет, умирает и заново рождается, и в этом закон вечной жизни.

— И Вы тоже вечны, старина? — удивленно спросил Билл.

— Да, вечен! — твердо сказал старик. — Скоро закончится мой земной путь, очередной круг сансары, и моя душа воплотится в человека или животного здесь, на Земле, или на других планетах нашей Галактики. В цепи бесконечных перерождений каждый человек может быть мужчиной или женщиной, упрямым верблюдом или гордой птицей — все определяется его кармой, зависящей от его дел и поступков. Каждая прожитая отдельным индивидуумом жизнь — это определенный набор уроков, заданных Высшим разумом, которые должна пройти воплощенная душа. И хотя в большинстве своем мы находимся под властью кармы, получая все предопределения с точностью до часа, человек все же может повлиять на свою судьбу. Как? С каждым уроком, с каждым своим добрым деянием он становится сильнее, а с каждой осознанной и исправленной ошибкой мудрее. Если человек самоусовершенствуется, творит на Земле добро, следует тому, что указывают ему звезды, он обретает счастливый рок. И наоборот, если человек живет бездуховно, если в нем поселились злоба, корысть и равнодушие, он будет всегда повторять одни и те же ошибки и останется под неумолимой властью рока.

— Кто Вы, старина, — новоявленный пророк, воскресший Будда? — с изумлением глядя на Лубсана, произнес Билл.

— Я астролог, — тихо произнес старик и темные губы его скривились в полуулыбке.

— Тогда, может, скажете, какие беды грозят нам, всем людям, в недалеком будущем? Или все будет у нас о’кэй?

— Да, я скажу, звезды мне указывают на великую опасность, нависшую над земной цивилизацией, и предрекают близкий конец ее. Да, если кто-то решится выпустить атомного джина наружу — это конец всему. Но есть вещь не менее опасная, чем ваши бомбы. Это сам человек, поправший все естественные законы, уничтожающий леса и животных, загрязняющий землю, воду и воздух — все то, чем он живет и без чего жить не может. В своем безудержном разрушении природы люди потеряли себя: в них поселились равнодушие, озлобленность, страх и корысть. Люди, как и природа, больны! Человечество неумолимо катится к всеобщей гибели, но не осознает этого. Оно напоминает мне тупого и беспомощного лу[9] с громадным туловищем и крошечным мозгом, не ведающего, что хвост его и ноги глубоко увязли в трясине.

Да-а, все созданное богами на Земле для человека рушится неосознанно самим человеком! Расплата за бездуховность и преступления близка и неотвратима!

— Что же конкретно произойдет и когда? — замерли мы в томительном ожидании ответа прорицателя.